Главный редактор

– Точно неизвестно. Вчера, помнишь, была обычная простуда. А под утро стал метаться в горячке. Температура за сорок и ничем не сбивается. Час назад вызвала «неотложку». Ему что-то вкололи, но жар держится. Доктор говорит, воспалились гланды. Видимо, придется оперировать.

Голос Лены опять предательски дрогнул, и Женя, не дожидаясь ее слез, ободряюще перебила:

– Так, во-первых, успокойся. У всех бывает высокая температура и хоть раз в жизни воспалялись гланды. В какую больницу едете? Сейчас буду.

«Петушок подождет. Лелька нуждается в поддержке», – рассудила она. Но та шмыгнула носом.

– Нет, не надо. Рядом мама. Я в порядке. Вот только…

– Не валяй дурака. Уже отстрелялась с Гречишниковым и еду к тебе. Говори, какая больница.

– Вжик, бог мой, как хорошо, что позвонила! Вылетело из головы, что ты встречалась с ним!

– Говорю же – закончила. Лелька, какая больница, скажешь, наконец?

– Забудь про больницу. Удостоверение «Звездной пыли» с собой? Нужно взять интервью у Беркли. С ног сбилась, ища себе замену. В редакции никого, кто владел бы нормальным английским и мог быть у него через полчаса.

– А где он сейчас?

– В отеле. Назначено на два, но наш фотограф приедет к половине второго. Надо быть к этому времени. Сможешь?

Женя прикинула расстояние. Пожалуй, успеет.

– Не переживай. Оформим твоего Беркли в лучшем виде.

– Ты меня спасаешь. Позвоню его пресс-агенту, предупрежу. Вопросы типичные, в нашем формате. И, прошу, без заумностей, ладно?

– Да-да, знаю. Не бери в голову. Думай о сыне.

– Спасибо. Что бы я без тебя делала!

– Перестань, Лелька. Подарила свидание с самым желанным мужчиной планеты. Это я должна благодарить. Выпей валерьянки и держись. С Лешкой все будет в порядке, вот увидишь.

До гостиницы она добралась даже раньше, чем фотограф. Купленный в переходе метро номер «Звездной пыли» освежил в памяти, что обычно интересует читателей. Накидав в блокноте вопросы, Женя сидела в холле, поджидая фотокора.

Она пыталась настроиться на общение с Джейсоном Беркли, но мешало беспокойство за Лешку. Маленький непоседа давно стал ей как родной племянник. Оставалось надеяться, что обойдется без операции. Женя отличалась отменным здоровьем и больниц побаивалась: они напоминали о последних месяцах жизни деда.

Кроме того, сосредоточиться на беседе с Беркли не давал осадок от истории с Гречишниковым. С чего переменил решение? Почему осчастливил ответами? Скорей бы разделаться с этим интервью и забыть про лысого злыдня. Так и поступит: отдаст текст Петушкову, сообщит, чего стоило добыть материал, и пусть сам разбирается с политиканом, если тот объявится с претензиями… В ушах противным эхом звенели чиновничьи обещания снести голову, если что-то будет «не так». Однако «не так» не могло пойти: из аудиозаписи понятно, что Гречишников говорил, а чего – нет. И уж она проследит, чтобы в публикации все было слово в слово, будьте спокойны.

В это время в проеме стеклянных дверей появился рыжеватый парень с куцей бородкой и бакенбардами, нагруженный фототехникой. Женя поздоровалась, и они направились к стойке ресепшн. Администратор улыбнулся им.

– Мистер Льюис – пресс-агент мистера Беркли – ждет вас. Последний этаж, пожалуйста.

Пентхаус был обставлен как положено апартаментам такого уровня. Посреди королевского великолепия их встречал пресс-агент группы «Чаки». Жене хватило одного взгляда на длинного рафинированного мистера Льюиса, чтобы тоскливо отметить про себя: до чего же сегодня везет на неприятных людей. Лена верно охарактеризовала его. Худой как жердь, растягивающий тонкие губы в искусственной улыбке, он производил впечатление манерного павлина. «Дулом не размахивает, и на том спасибо», – подумала Женя, пока тот рассматривал ее удостоверение с не меньшим пристрастием, чем громилы Гречишникова. Убедившись, что документы в порядке, он церемонно указал на мягкие кресла.

– Прошу присаживаться. Мистер Беркли скоро появится, – он картавил, а голос был высоким, режущим слух.

Мистер Льюис прошествовал в угол комнаты и водрузился за письменный стол. Женя и фотограф многозначительно переглянулись. Тип был настолько противным, что оставалось гадать, за какие заслуги занимал свою должность.

Пока фотокор настраивал аппаратуру и свет, она еще раз пробежалась по вопросам. Предполагалось часть съемки провести в процессе интервью, а затем сделать несколько кадров с других ракурсов. Когда часы показывали двадцать минут третьего, фотограф сказал:

– Полная боевая готовность.

Женя по-английски обратилась к мистеру Льюису, тоном давая понять, что не хочется терять время:

– Мы готовы начинать.

– Мистер Беркли сейчас присоединится к нам, – невозмутимо ответил напыщенный павлин, будто не говорил то же самое полчаса назад.

Женя торопилась в редакцию – сдать материал по «нефтяному соглашению» Петушкову. Бестолковое ожидание артиста – пусть самого распрекрасного – порядком выводило из себя. Черт, даже Гречишников меньше ломался, чем эта звезда рок-н-ролла. Где его носит?

Она нетерпеливо постукивала шариковой ручкой по блокноту, когда Джейсон Беркли появился на пороге спальни. Вид он имел весьма помятый. Судя по всему, только встал и, дай бог, если умылся и почистил зубы. Волосы торчали как придется – кажется, расчески они сегодня еще не видели. Небритое хмурое существо в махровом халате и тапочках почесывало щетину и походило на секс-символ не больше, чем инструкция по пожарной безопасности на портрет Мэрилин Монро.

О съемке не могло быть и речи. Похмельного красавца часа три нужно приводить в чувство, прежде чем ставить перед объективом. Фотограф озадаченно посмотрел на Женю, позеленевшую от злости. Джейсон тем временем прошаркал к бару, достал минералку и сделал пару жадных глотков. Не расставаясь с бутылкой, он проковылял к дивану и плюхнулся, едва потрудившись запахнуть халат. Мистер Льюис мельком взглянул на него и снова углубился в дела.

Немая сцена затягивалась. Женя почувствовала – еще немного, и она взорвется. Подобное было выше ее понимания. И вдруг фотокор, не сводивший с Джейсона изучающих глаз, сердобольно порекомендовал:

– Тебе бы рассольчику и поесть. Похмелье как рукой снимет.

– Чего он сказал? – поморщился тот.

– Предложил вам перед съемкой позавтракать, – ледяным тоном перевела Женя.

На мистера Льюиса ее интонации произвели эффект: он оторвался от перекладывания бумажек и настороженно замер. Джейсон же будто впервые заметил нервозную девицу и исподлобья посмотрел на нее. Фотокор, расплывшись в понимающей улыбке, с жутким акцентом уточнил:

– Рашн водка?

– Томатный сок, мой друг. Томатный сок.

И тут Женя рассмеялась. Не столько над нелепым ответом, призванным сойти то ли за шутку, то ли за чистую монету, сколько над идиотизмом ситуации. Второй раз за день интервью напоминало гротеск, достойный полотен Юры Бессольского. Сначала маниакальный психоз Гречишникова, теперь – похмельная суперзвезда.

Несчастный Беркли, помыслы которого направлены только в сторону аспирина. Вытягивающий шею Льюис, все меньше похожий на павлина и все больше – на перепуганного индюка. Фотограф, хрюкающий в клочкообразную жидкую бородку и не очень-то прячущий ухмылочку. И посреди всего этого она. Злая, голодная, не выспавшаяся, на нервах. В президентском люксе, в окружении кучи штативов, софитов и трех придурков, которых видит в первый и последний раз.

Если бы она знала, что с двумя из них ей придется встретиться снова и при довольно щекотливых обстоятельствах, то наверняка вела бы себя иначе. Но такое ей и в голову не приходило.

Ее внезапный хохот вызвал такую же реакцию у коллеги по цеху и усилил беспокойство мистера Льюиса, который, казалось, вот-вот закудахчет. Джейсона же ничто не могло вывести из мучительного равновесия. Стыд и неловкость напрочь заглушались потребностями организма. Он наблюдал за Женей через полуприкрытые веки, и когда веселье стихло, сообщил:

– А когда смеешься – ты привлекательнее, чем когда психуешь. Пожалуй, пообедаю с тобой. Льюис, давай-ка, сообрази нам поесть. И ради всего святого, пусть сварят нормальный кофе, а не то пойло, как в прошлый раз.

Мистер Льюис потянулся к телефону, но Джейсон скомандовал:

– Нет уж. Проследи лично. Я хочу омлет с ветчиной, огромный сочный кусок жареного мяса и много, очень много кофе. Без кофе и мяса не возвращайся, уволю, – миролюбиво пообещал он и посмотрел на Женю. – А ты что будешь?

– Мистер Беркли, сделаем так, – вежливо, но твердо начала она. Но закончить не успела – существо на диване недовольно скривилось.

– К чертам собачьим «мистера Беркли». Женщины, которые видели меня в халате, могут обращаться по имени. И никаких «сделаем так». Мы сделаем так, как скажу я. И вот увидишь, получится неплохо. У меня два вопроса: как тебя зовут и хочешь ли есть? Подумай и отвечай честно.

– Это мисс Мельникова, корреспондент журнала «Звездная пыль», – пояснил Льюис.