Радости и Печали Страны Счастья

Радости и Печали Страны Счастья
Анастасия Петрова (Кагомэ)

Беда пришла откуда не ждали… Прямо из ниоткуда! Да, организовать нападение ОНИ умеют… Но и в Стране Счастья есть кому постоять за все радости и печали!

Анастасия Петрова (Кагомэ)

Радости и Печали Страны Счастья

ПЕТРОВА АНАСТАСИЯ

РАДОСТИ И ПЕЧАЛИ СТРАНЫ СЧАСТЬЯ

С ИСКРЕННЕЙ БЛАГОДАРНОСТЬЮ БЕЛЯНИНУ АНДРЕЮ ОЛЕГОВИЧУ ЗА «РЫЖЕГО РЫЦАРЯ», ВДОХНОВИВШЕГО МЕНЯ НА СОЗДАНИЕ СЕГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ.

Валет не знал, сколько времени прошло с тех пор, как Мальдорор, поверженный Белым Рыцарем и его спутниками, попал в этот странный Мир, где царила невесомость: островки суши, гигантские капли воды и воздуха носились в пространстве без всякой траектории, причиняя медленно летящему Замку хоть и незначительные, но весьма досадные повреждения. О течении времени он мог судить лишь по седым прядям, появившимся в его некогда густой черной шевелюре. О причине же непонятного феномена Валет смутно догадывался и в бессильной злобе сжимал кулаки: он, рожденный для вечной жизни, стареет из-за того, что некий субъект вытирал Священным Договором причинное место! Считая свое крысиное лицо эталоном красоты и мужественности, Властитель Мальдорора часами просиживал у зеркала, методично выдергивая седые волосинки, дабы они не испортили впечатления. Но не только внешность не давала ему покоя: его подозрительность буквально зашкаливала, когда большая группа воинов, оживленно что-то обсуждавшая, сразу замолкала при его появлении. Каждый мыслит в меру своей испорченности: вот и Валет вздрагивал от каждого шороха в ожидании мнимого переворота (он даже отказался от белого цвета в одежде, чтобы не выделяться среди прочих обитателей Замка). Кроме того, он буквально сгорал от ненависти к Белому Рыцарю. Однако исполнение его желания: стереть выскочку с лица земли! – зависело лишь от капризов Слияния Сфер, и Валет уже не надеялся на удачу.

Однако судьба неожиданно сделала ему подарок, хоть и несколько странный. Огромный кусок суши врезался в Замок, снеся часть каменной стены и основательно покосив главную башню. Несмотря на разрушения и многочисленные увечья, мальдорорцы были рады случившемуся: такие происшествия были единственной возможностью пополнить слишком быстро иссякавшие запасы пищи и воды. "Шмон" воины устроили сразу же, даже не залечив раны, сгорая от нетерпения заняться любимым делом – разбоем и грабежом. Хотя людей, или подобных им существ, в этом более чем странном мире не было вовсе. Каково же было удивление мальдорорцев, когда под гигантским деревом, росшим на юге острова, они обнаружили завернутого в пеленки младенца! Живого человеческого младенца трех месяцев от роду! Сначала они просто не поверили своим глазам, даже достали мечи, ожидая, что вот-вот малыш превратится в огромное чудовище и набросится на них с беспощадной жестокостью. Шли минуты – ничего не происходило. Осмелев, один из воинов взял мальчика на руки, тот проснулся и, издав удивленное "агу-агу", притих, раздумывая, зареветь ему или намочить штаны незваному няньке. Малыш выбрал последнее и с чувством выполненного долга уснул на руках чертыхающегося воина под колкие шутки товарищей неудачника.

Валета нисколько не тронул вид невинного карапуза, с величайшим вниманием изучающего его лицо. Он лишь отмахнулся и приказал отдать дитя кухарке. Мозг его работал с холодной расчетливостью: "Если я принесу бесполезного детеныша в жертву Оракулу, то смогу вытянуть из него день Слияния Сфер и имена заговорщиков… Стоп!" Валет так обрадовался внезапной идее, что несколько раз повернулся на каблуках и прищелкнул языком:

– Стража!!! Переселить кухарку и младенца в отдельные покои. Беречь ребенка как зеницу ока. Если что не так – ответите головой!

"Прекрасно! Прекрасно! – потирал руки Валет, наблюдая, какая невероятная суматоха поднялась вокруг младенца. – Теперь никто не посмеет свергнуть меня, когда у Мальдорора появился наследник…"!

Спустя двадцать пять лет Валету выросла достойная смена: властный, жадный до всевозможных плотских утех, беспощадный воин жил в Замке, и никто (порой даже сам Валет) не осмеливался перечить ему: мог в запале рубануть мечом и даже не оглянуться. Он был дьявольски красив: черные волнистые волосы чуть ниже плеч, лукавые темно-зеленые глаза, правильные черты лица, хорошо сложенная фигура, загадочная усмешка, поселившаяся, казалось, навечно в уголках его губ. То есть он обладал всем тем, что испокон веков как магнит влечет юных девушек и молоденьких женщин, и прекрасно сознавал свою харизму, принесшую ему лишь раздутое до невероятных размеров самомнение. Валет всячески поощрял дурные наклонности приемного сына: даже имя, которое он дал мальчику, на древнем мальдорорском языке означало "рожденный повелевать". А в день совершеннолетия "добрый папа" отдал ему в подчинение шестерых лучших воинов, ставших его верными товарищами во всех начинаниях (далеко не созидательных, естественно).

Однако Судьба даже в самые продуманные планы всегда вносит коррективы. И однажды Валет неохотно признался сам себе, что его сын ничего не смыслит в делах, далеких от плотских утех и хорошей драки: он не любил мучить беззащитных людей и зверей для хищнического удовольствия, так и не научился лгать и обманывать "простаков", терпеть не мог интриганство. Это очень тревожило Валета, и он ночи напролет просиживал за магическими книгами и у Оракула, пытаясь узнать, что же опять грозит спокойствию Мальдорора.

* * * * *

День Слияния Сфер. В Мальдороре царит радостное оживление. Лишь двое, кажется, совершенно игнорируют это событие: один – старик со сморщенным крысиным лицом и трясущимися руками, другой – молодой мужчина лет двадцати пяти в серебряных доспехах с кроваво-алым плащом.

– Посмотри, Дэйвон! – воскликнул Валет, указывая костлявым пальцем на проплывающий за окнами тронного зала пейзаж. – Как богата эта страна! О таком доме всегда мечтала твоя бабушка Королева… – тут он пустил "сентиментальную" слезу, но, заметив, что не произвел на собеседника никакого впечатления, торопливо продолжил: – Правит здесь никчемная женщина вместе со своим братцем, который носится по полям и лесам, спасая попавших в беду "простаков", которые не только пашут землю и занимаются ремеслами, но и… – Валет выдержал драматическую паузу, – умеют читать и писать!

– Ну… и что ты предлагаешь? – равнодушно поинтересовался Дэйвон, которому уже порядком надоел этот патетический монолог.

Валет был настолько поражен, что сын не проявляет обычного энтузиазма, что смог выдавить из себя только одно:

– МВД (миссия по внедрению деспотизма)…

– А-а… Я-то думал…

Разговор зашел в тупик, и оба молча отправились по своим делам. Только один – с чувством удалой самоуверенности, что так свойственна молодости, а другой – с глубоким разочарованием и тревогой в своей черной душе.

* * * * *

Страна, которую облюбовал для себя Валет, была, действительно, очень богата, и жили здесь счастливые (каждый по-своему, разумеется) и обеспеченные люди. Правили в этих краях всегда дальновидные, добрые и справедливые монархи (редкая судьба для страны). Но особенно преданно народ любил короля Эдварда и его супругу Мартинику. В каждой семье можно было услышать историю их прекрасной и преданной любви. Немолодой уже король влюбился в юную фею, которая (вот уже не одно столетие) каждую ночь превращалась в белого лебедя и улетала в Магриб, чтобы до утра танцевать там для могущественного колдуна. Чтобы избавить девушку от страшных чар, Эдвард отдал злодею семь лет жизни; а Мартиника, выйдя замуж за человека, лишилась бессмертия. Вскоре у них родились двойняшки: девочку назвали Аэлис ("сердце голубки, воля орла"), а мальчика – Робэром ("отвага добрых"). Брат и сестра были неразлучны с самого детства: вечерами вместе читали былины про легендарных героев, сбегали с уроков латыни и истории, чтобы поиграть с деревенскими ребятами, устраивали сотни веселых проказ, делились друг с другом секретами (серьезными и не очень). Родители не ограничивали их свободу, справедливо считая, что личностью человек становится, только "набив собственные шишки с улыбкой на лице" (как часто говаривал Эдвард). Мартиника учила детей любить и уважать все живое, сострадать ближнему и помогать нуждающимся по мере сил. Отец же воспитывал в них физическую и духовную силу: "Настоящий воин не ищет драки, но всегда заканчивает ее!" – считал он. Аэлис не хуже брата владела мечом и скакала на лошади, но восточные единоборства давались ей особенно легко (видимо, пришлись по душе). Стройная красавица лет двадцати трех с длинными густыми каштановыми волосами и изумрудно-зелеными глазами, таящими в себе нежность и мягкость вместе со стальным блеском взгляда воительницы, знающей цену себе и своим возможностям. Да, она производила впечатление! Не только на поле битвы, но и решая множество обыденных проблем, всегда действуя мягко, но настойчиво, чтобы найти единственно верное в данной ситуации решение. Эдвард очень гордился дочерью, наблюдая, как она становится знающей, доброй и справедливой Королевой. Не приходилось родителям краснеть и за младшего сына (он родился на пять минут позже сестры). Робэр с детства решил стать защитником слабых и, превратившись из смешного трехлетнего мальчонки с содранными локтями и коленками в сильного, статного, красивого воина (чья улыбка в миг очаровывала), с честью выполнял данный обет. Молодой человек сердцем чувствовал людские страдания и спешил на помощь верхом на черном мустанге Буяне, подаренном ему на восемнадцатилетие. Эту удивительную способность Робэр унаследовал от матери. "Принц-рыцарь" (так называли его в народе) не был местным героем: о его подвигах рассказывали и в приморской Аравии, и в Северных Землях – везде, где когда-либо потребовались его воинское мастерство и смекалка. В течение пяти лет Робэр странствовал по свету, пока дома не случилась беда: спасая людей во время прорыва плотины на одной из рек, погиб король Эдвард. Отчаянный смельчак, он до самого конца не желал уступать годам и недугам! Место страшной трагедии народ сразу окрестил Озером Скорби. А королева Мартиника, скучая без любимого мужа, угасла за несколько дней. Перед смертью она подарила Аэлис волшебный Серебряный Хлыст:

– Возьми его, доченька… Он всегда защитит тебя в минуту опасности, которая… которая скоро…

– Что? Что ты говоришь, мамочка? Я не понимаю: какая опасность?

– Не… знаю, милая… – слабая тоненькая рука легла на ее ладонь. – Помни, кто ты есть…

– Мамочка?! Прости: я не смогла спасти тебя… Прощай.

Так Аэлис и Робэр стали править Лоридемом, которому грозила близкая беда… Страна Счастья погрузилась в тревожное молчание.

* * * * *

– Я не понимаю, Айли: какой смысл в том, чтобы Столица нашего Государства стала неохраняемым трофеем для врага с тобой в качестве главного приза!

– Я и не утверждаю, что план идеален. Но пойми: в нашем положении выбирать не приходится: враг уже захватил Главный Порт, а единственная дорога оттуда ведет к Столице (что ни говори, а организовать нападение они умеют). Если мальдорорцы войдут в Замок без потерь, они не станут сжигать его и убивать людей (здесь остаемся только Пикацо, Мари, Элли и я). Ни одна решетка или охрана не удержат меня, и ты это отлично знаешь. А значит, я смогу узнавать и сообщать тебе последние новости через Гоби – маминого голубочка. А если почувствуешь серьезную угрозу нашим жизням, придешь на помощь. Кроме того, не забывай, что у меня есть Дар Врачевания. Никто из нас серьезно не пострадает. Даю слово.

– Но ты, как женщина и Королева, подвергаешься нешуточной опасности. Если бы я остался…

– Опасность? – в глазах Аэлис заплясали задорные искорки. – Я смеюсь в лицо опасности! Подумаешь: пара-тройка десятков натасканных горилл со старой макакой во главе! Сильная девочка сможет за себя постоять, вот увидишь. А если серьезно… – она перестала улыбаться, подошла к брату, положила руки ему на плечи и заглянула в его добрые изумрудно-зеленые глаза (чуть светлее ее собственных): – Ты и сам прекрасно понимаешь: войска сейчас гораздо нужнее простым людям, чем мне. Не волнуйся. Все будет хорошо. Идем. Тебе уже пора выступать.

И Аэлис первой направилась к двери. Робэр, глядя на нее, на мгновение почувствовал себя ребенком под защитой матери. Улыбнувшись этому сравнению, он прошел вслед за сестрой во внутренний двор, полный королевских гвардейцев, стремящихся дать отпор ненавистным захватчикам, – уверенный в победе как никогда.

Когда цокот копыт замер вдали, Аэлис поднялась в покои матери. Теперь здесь жила она как королева Лоридема. Это место всегда нравилось девушке: здесь чувствовалась мудрость поколений – как-то по-особенному тихо и спокойно горел огонь в камине, необыкновенно ярко освещая довольно просторную комнату, обставленную аскетично, но со вкусом. Единственным предметом роскоши здесь был, пожалуй, большой резной книжный шкаф работы русских мастеров: когда-то давно Мартиника спасла Московию от эпидемии чумы, и народные умельцы сделали ей подарок. Сейчас нужно было узнать, где находится армия мальдорорцев. Прочитав перед распятием молитвы, Аэлис открыла книгу по Белой Магии и начала медленно произносить заклинание: "То… о чем я думаю… во тьме таится. Пусть это что-то… взору явится!" Спустя минуту в небольшом зеркале, что она держала в руках, отразилась поляна, заполненная движущимися тенями людей:

– Десять костров… по десять воинов у каждого. Некоторые из них располагаются дальше от других: в войске, очевидно, двойная иерархия. Всем скопом они не пойдут… Максимум половина. До столицы около сотни километров. Дня три в запасе у нас есть… Элли! Мари!

– Да, Ваше Величество? – две миловидные девушки выросли как из-под земли, готовые услужить: одна – смешливая, пухленькая с золотистыми волосами, заплетенными в две косы; другая – стройная, темноволосая, с довольно короткой стрижкой и очень серьезная.

– Оторвите, наконец, Пикацо от плиты и помогите его "предметам искусства" переселиться поближе к нам.

– Слушаемся, миледи, – подружки заговорщицки переглянулись и умчались выполнять приказание.

Спустя десять минут послышался звон посуды, а через секунду раздались отчаянные крики повара: "Девочка! Немедленно оставить мой посуда в покой! Не рассыпать мой приправа!"

"Да… С ними мы не проиграем. Это точно!" – подумала Аэлис, чувствуя, как у нее на душе становится легко-легко…

* * * * *

Перед рассветом Аэлис разбудил такой невероятный шум, что, казалось, к Замку бежит стадо слонов. Через минуту послышались отчаянный стук в дверь и испуганные голоса:

– Миледи, мы хотеть сказать, что… маль…

– Ваше Величество! Они… прилетели на… гигантском смерче!

– Они нас убьют! Мне страшно! Я сейчас хлопнусь в обморок!

Аэлис вскочила с постели и открыла дверь: на пороге стояли ужасно бледные Пикацо, Мари и Элли.

– Ничего не говорите. Я все поняла. Постарайтесь взять себя в руки. Мари, уведи Элли обратно в вашу комнату и дай ей успокаивающего отвара. Пикацо, оставайтесь с ними, заприте все окна и двери. Сидите тихо как мыши – и с вами ничего плохого не случится. Обещаю.

Когда всхлипы, вздохи и возня в соседней комнате затихли, Аэлис бесшумно вышла из своих покоев и поднялась на крытую Смотровую Башню: действительно, в ста метрах от Замка расположилось около полусотни воинов, одетых в черное; ближе к лесу стоял столь же мрачный шатер.