Фотошоп

– Чего? – Сиплый вытянул цыплячью шею и еще сильнее сжал Малушино запястье.

– Ну-у что ты как маленький. Всем известно, что нам в другой стране не выжить: ни обновлений, ни ПО, ни базы приличной. И Винда у них давно тридцать восьмая, наша с ней несовместима.

– Мой прадед (он еще миллениум помнил), когда я был маленьким, рассказывал, что конфликт систем убивает младшую, а старшей хоть бы хны.

– Значит, можно ехать.

– Убивать, – прошипели все трое, и Малуша дважды кликнула по ярлыку учебника истории России.

Поверхность стола обратилась страницами Ворда, локоть Архипа оказался аккурат на лице какого-то премьер-министра нулевых годов, а Малуша от нечего делать прислушивалась к рассказу Шестого, пока парни решали, в какой клуб лучше пойти в выходной. Понедельник, объявленный выходным по результатам референдума, явился компенсацией за остальные гадости, сделанные правительством. Бабуля, выплевывая эти слова в мусорный бак, бормотала что-то про былые времена и, наверное, хотела их вернуть.

Теперь все ненавидели вторник.

«В результате так называемого «бархатного» переворота демократия ушла в прошлое, за легализацию империи выступили девяносто девять процентов населения, один процент… – Малуше послышалось, что номер Шестой запнулся, однако она списала это на устаревшее ПО. – Один процент… воздержались».

Номер Два преподавала русский язык. Теперь становилось ясным, откуда она так хорошо знала правила начала века. За несколько десятилетий их урезали, упростили, предпочитая писать так, как слышится. Взрослые люди пользовались преобразователями, это в школах заставляли набирать тексты вручную. Глава Департамента образования одобрил изменения.

Шестой все бубнил, забредая в такие дебри, что даже отличник Ивашкин норовил перейти в спящий режим, и лишь чувство ответственности, на которое его родители угрохали кучу денег, не позволяло этого сделать.

Малуша не представляла Шестого и Вторую мужем и женой, хотя в голову лезли бредовые образы переплетенных оцинкованных пальцев и обрывки тихих разговоров при мигающем неоновым ночнике. Интересно, оказалась бы Второй номер такой же истеричкой, как мама, а Шестой – чмудаком почище соседа с минус второго этажа?

Звонок спас Малушу от желтого штампа «Много думала на уроке истории», и тринадцатый «В» вывалился в коридор. Эскалатор как обычно не работал, пришлось спускаться на обед пешком, что нисколько не огорчило Осипа: он просто переступал через мелкотню, шуруя в карманах. Кредитка завалилась в дыру, к мобильному, флэшке и сигаретам.

– Давай я заплачу, – Малуша, изводившая себя диетами, с радостью отдала бы еду другу. Даже врагу отдала бы.

– Да не, у меня еще одна карта есть. Зарплатная.

Осип по вечерам работал в магазине оценщиком. Автоматические консультанты, конечно, никогда не путались в размерах, приносили именно тот цвет, который просили, и не грубили, но высказать мнение по поводу «идет – не идет к лицу» не могли. Поэтому услуги Осипа пользовались популярностью среди клиентов. Хозяин бутика не сглупил и нанял парня, справедливо рассудив, что его мнение для дамочек весомее.

Банкомат с чавканьем заглотил пластиковый прямоугольник, будто работал за еду.

«На вашей карте «Смехотворная» недостаточно средств». – Осипу почудилось, что «обжираловка» ухмыльнулась и брезгливо выплюнула карту обратно.

Позже, поедая гамбургер Малуши, Осип тупо пялился в плазму (у школы не нашлось средств на нормальную технику) и подумывал сменить работу.

Заседание Государственного Совета транслировалось в столовой вместо школьной новостной ленты. Члены его в одинаковых пиджаках восседали на местах, по лбам скакали синеватые символы, но стоило появиться председателю, которого людям никогда не показывали, они превращались в зеленоватые буквы и складывались в «ЗА».

– Есть такое место, Малуша, – ворчала бабуля, – которое народу обычно не показывают. Вот председатель как раз то место.

– Фекла видела. У нее папка сисадмин.

– И чего? – бабуля уперла руки в бока. – Понравилось?

Малуша пожала плечами.

К слову, о Фекле.

Зеленый сигнал означал полную остановку мозговой деятельности.

2.

Ты живешь на Рублевке, я живу на копейки.

На литературе анализировали семь томов нудятины.

Архип через силу продрался через первые три тома, потом стало чуть легче, и даже читалка перестала виснуть.

Номер Три повернулся к классу, вскинул подбородок и, заломив хромированные руки, объявил:

– Тема итогового сочинения-я-я: «Проблема дружбы и вражды в произведениях Джоан Роулинг». На примере любых героев, – снисходительно пояснил учитель и уткнулся в html-код.

Архип мусолил в руках бесполезную «Карманную» кредитку. Эта Роулинг представлялась ему огромной бабкой без двух передних зубов, да еще и заплывшей жиром.

– Малуш, дай скопипастить?

– Отстань.

– Скажи хоть, про кого писать.

– Пиши про Петтигрю.

– Кто это вообще?

– Крыса.

– Ну херасе, «В мире животных». А ты про кого пишешь?

– Не скажу.

Архип сквасил физиономию и заскользил электронным пером по планшету.

«ябы нехател иметь таково друга как петигрю патамушто в трудную минуту онбы бросил миня на праизвол рандома. враг из ниво тоже никудышный очинь претсказуимый и трусливый. и жизнь сваю он закончил также ниско как сущиствовал».

Архип понятия не имел, как погиб Питер Петтигрю, но предполагал, что как-нибудь трагично. Все крысы погибали в лабораториях, обожравшись экспериментального сыра. Это ли не трагедия.

***

Рублевка стояла в пробках, и люди как муравьи выползали из машин, бежали к метро, скрывались под землей. Если наблюдать сверху – словно железная стружка под действием магнита.

Яндекс оповестил об аварии на космической подстанции, которая занималась исследованием выживаемости тараканов в условиях невесомости. Ученые не знали, что дадут результаты исследования, но и спорить с председателем Государственного Совета никто не решился.

Москва уходит под землю. Критическая ситуация, связанная с дефицитом площадей, заставляет москвичей покупать квартиры на минусовых этажах. Такое жилье приобретает популярность, преимущественно из-за близости к метро.

Яндекс. Служба новостей.

В метро снова не работали кондиционеры. Вентиляционные системы, установленные в лохматые сороковые, дышали на ладан. Лучше всего себя чувствовали жители минусовых этажей, которым не надо было добираться до метро в пропотевших от собственной никчемности автобусах.

«Требуется работник для работы на работе. Оплата деньгами», – лениво прочитал Осип на окне вагона.