Дорогая эрцеллет, успокойся!

– Ты сказал "скромное событие", – сказала она таким тоном, будто считала, что больше нечего и объяснять.

– И?

– Я знаю ваши "скромные события". Вы не ведёте подсчёт ни времени, ни выпитому, а ещё никогда не понятно, шутите вы, обсуждаете ли вы вариант будущего или что-то, уже произошедшее миллион лет тому. Я столько раз громко смеялась, когда не следовало, и на меня смотрели снисходительно… – Бриана поджала губы, устремив взгляд в пустоту, – что больше не хочу.

– Ты же у меня сообразительная девочка, ты будешь внимательнее на сей раз.

– …А ещё меня сильно тревожит ваш цинизм. Считаю, что забота об империи должна лежать на плечах тех, кто не относится к живым с их проблемами так высокомерно, как вы.

– Мы не относимся высокомерно…

– Разве?

– Милочка, здесь ты серьёзно не права. Древнейшие после пробуждения будто начинают жить заново, потому мы довольно серьёзно воспринимаем все проблемы подданных Бесцейна. То, что мы постепенно вспоминаем миллионы лет прошлых свершений, только наше достоинство перед другими разумными и позволяет избегать досадных ошибок.

– То есть всё не кажется тебе мелким и скучным?

– Иногда.

– То есть тебе не надоело после каждого пробуждения решать одни и те же проблемы?

– Прекрасно, что задачи, поставленные перед принцами, так просты – вот что я думаю. Никто не ставит перед нами недостижимых целей. Послушай, хватит пытаться подколоть меня. Ты сегодня в ударе, но у тебя не выходит.

– У тебя на всё найдётся ответ, если ты захочешь, так что это ты в ударе, а не я.

Он мог бы сказать, что она хорошо узнала его, но это было не так, и Алекс промолчал, заменив лживые слова смехом. Женщинам никогда не узнать древнейшего вполне. Ни одна из них не оставалась подле мужчины настолько долго. Настолько долго, что бы увидеть, как в какой-то момент привычка следовать разуму, воле, долгу и неизменным нравственным ценностям меняют личность и характер её возлюбленного в определённую сторону. А вкусы, предпочтения, и способ вести дела много раз обращаются совершенно иными, если не полностью противоположными, в течение всех слишком длинных жизней. И как не остаётся уже ничего неиспробованного и неизведанного. В кругу других древнейших Алекс имел возможность понять, что он не один такой, и, что, более того, все древнейшие между собой идентичны. Все взлёты и падения, все ошибки прошлого, все истории – очень похожи, разница только в приключениях ранней юности. Так что индивидуальность каждого древнейшего – вымысел, взятый и развитый либо из таланта, либо просто из ничего.

Именно это привлекло Алекса в Рэйне Росслее: его ощутимая уникальность среди подобных, его странная не связанность с собственным даром. Постепенно пришлось свыкнуться с тем, что Рэйн – маг и всего лишь изо всех сил боролся с продолжающимся безумием, но и очарование дружбы с ним постепенно изменилось.

Но, что касается Брианы… возможно, она ощущает это. То, что у её мужа и других древнейших пугающе одинаковые лица.

Желая выяснить даже такую правду, Алекс подготовил Бриану к необходимости устроить вечер в Три-Алле. Вечер, на котором будут присутствовать древнейшие и их наследники.

Желанное событие выпало на пятый день после первого крупного снегопада. Все крылатые принцы пришли. Из людей Алекс пригласил только одного человека – наследного принца Коула Крэйга Бесцейна. Было бы очень странно не пригласить его в свой круг. Особенно теперь, когда перевёртыши собираются организовать недовольных и агрессивных, и им помогает другой известный человек – Игрейна Пятая, хол-принцесса Дан-на-Хэйвин. Кроме того, раз речь всё равно неминуемо зайдёт о намечающемся восстании перевёртышей в Ньоне, Сапфир захватил на этот вечер губернатора столицы Брайана Валери, которому Бриана всегда была бы рада, даже не будь он близнецом её отца.

– Снег ещё лежит, – со странной ноткой в голосе отметил дед Брианы по отцовской линии – герцог Сильвертон, явившийся как наследник принца Сапфира Сильверстоуна.

Без единой искры тепла в глазах Бриана улыбнулась деду, когда тот посмотрел на неё. Они молча чокнулись бокалами с эйерном и снова посмотрели в окно.

– Я хочу поехать в деферранский Сильверхолл и покопаться в вещах отца, – неожиданно сказала Бриана, и Алекс еле подавил вздох.

Уоррен Элайн услышал и оживился:

– Разреши тебя сопровождать.

– Глупость, – скривился Сильвертон. – Только от него зависит, вернётся он или нет. Даже если вы его отыщите, что толку?

Бриана опустила глаза и отвернулась от деда. Алекс мог бы вслух зачитать мысли этих двоих, но сейчас его это не забавляло. Бриана выглядела несколько взбешённой. Она могла бы спорить с дедом, могла бы привести множество доводов, однако почему-то не сделала этого. Слишком разозлилась? Но она бы не ударила Сильвертона. Никогда. Герцог считается эталоном крылатых. Недостатки были и у него, Алекс был о них наслышан, но всё же их можно было простить. В конце концов, кто полностью лишён недостатков?

– О, друзья! – вдруг воскликнул Сапфир. До сих пор сидевший спокойно в выделенном ему кресле, он встал: – Я только что узрел времена, в которых эрцеллет Санктуарийская не будет ломать нос Алексу почти каждый день!..

Принцы и их наследники, до сих пор расслабленно и негромко беседовавшие друг с другом, притихли. Почти все обернулись, чтобы посмотреть на Алекса. Даже Тайлер и Мэлвин Росслеи, которые только устало щурились по сторонам до сих пор, наконец, послали свои открытые и чистые взгляды по тому же адресу, что и все.

– Вот так неожиданно Сапфир обычно предсказывает разводы, – прокомментировал Алекс, взяв за руку Бриану и притянув её к себе ближе. Супруга сдержанно улыбнулась и промурлыкала:

– Может быть не развод, а моя смерть спасёт твой нос?

– Нет, ни то, ни другое, – сообщил Сапфир, поднимая свой бокал выше. – Хорошие изменения достойны того, чтобы пить во имя их!..

– И когда? – поинтересовался Вир.

Сапфир не смог сразу ответить, хотя собирался, и это насторожило Алекса. Синие глаза ясновидящего принялись рассматривать многострадальный нос, о котором велась речь, и, после вздоха, все услышали фразу, от которой Санктуарию захотелось взвыть:

– О-очень не скоро, господа.

Трактовать такое можно как "пару миллионов лет".

– Ты собираешься так долго бесить меня? – смерив Алекса взглядом, поинтересовалась Бриана. Пришлось изобразить на лице счастье. Пожалуй, вышло убедительно. Умение владеть лицом – замечательная вещь!

Велик Единый – ни одного подарка не сделал зря и обратил своего слугу в крылатого не до конца тоже не случайно. Вот что было бы, если бы глаза сейчас покраснели, как у крылатых в гневе? Никакая попытка скрыть неприятные эмоции не прошла бы.

А тем временем принцы подошли к своей любимой теме и некоторое время обсуждали её, пока нынешний принц Макферст – потомок умершего древнейшего Эгертона Макферста, не предложил:

– Почему бы почти святому Брайану просто не помолиться о том, чтобы восстания не случилось вовсе?

И воцарилось молчание.

– Как просто, – промолвил Уайт-принц, и, нахмурив рыжеватые брови, опустил голову. Затем оглядел присутствующих и сердито спросил: – Почему до сих пор никому не пришло это в голову?

– Приходило, ваше императорское высочество. Приходило, – мягко заговорил принц Мэйн. – Однако опыт говорит, что здоровой государственности иной раз полезны как оппозиционные движения, так и восстания.

– Логика подсказывает, что сила оппозиции прямо пропорциональна уровню назревших проблем внутри государства, если только всё это не заказ группы влиятельных господ. Что касается восстаний…

– Они тоже иногда нужны. Они сбрасывают напряжённость общества. Народ тратит немало сил и энергии на бунт. Так как мы живём в единой империи, и вне власти находится не много богатых, которые ещё и не объединены, восстающих практически никто не финансирует. Они бедны и слабы. Восстание, которого мы ждём, только став реальностью, покажет настроения принцев-перевёртышей и Игрейны. В полной мере. А посмотрев на происходящее, можно прояснить множество вопросов.

– Мне тяжело верить вам.

– Они не лгут, Уайт-принц, – проронил Брайан и больше ничего не сказал. Наследник престола долго удерживал свой взгляд на губернаторе того города, в коем предстояло развернуться бунту, но тоже так ничего и не сказал.

Сомнительно, что бы Брайан мог остановить восстание одной молитвой – он не всесилен. Но даже в противном случае почти святой не стал бы вмешиваться, ибо наверняка уже надёжно попал под влияние Сапфира, а тот желал с помощью восстания упечь хоть кого-то из перевёртышей в Абверфор.

– И всё же… – не отставал Макферст. – Есть ли способ доказать вашу правоту?

– Да, есть. Однако в процессе доказательства есть риск написать учебник, – усмехнулся Мэйн. – В двух словах не объяснишь, а потому стоит просто поверить нашему опыту…

– …И следующее восстание произойдёт не скоро, – дополнил фразу Мэйна Сапфир.

Последние слова волшебным образом успокоили Уайт-принца.