Саид 3. В огне

– А то. Бабы – зло.

Одно такое зло с большими перепуганными глазами и прокрашенной блондинистой копной волос они увидели за полкой, отдалённо напоминающей ресепшн.

– А вот и наша краля, – ухмыльнувшись, подметил Молох. – Пойдём, поспрашиваем ещё раз. Чтоб душенька твоя успокоилась.

Хаджиев пропустил его подъёбку мимо ушей и направился к девице, что уже растянула губы в уставшей улыбке.

– Добрый день. Чем могу помочь? Если вы к Николаю Палычу, то его сейчас нет, срочная операция… – запал девки мгновенно утих, когда из-за спины Саида появился Елисей. – Ааа, это вы… Я же вроде всё рассказала в прошлый раз, – заметно побелела. Молох её пытал тут, что ли?

– А ты ещё разок расскажи, красавица. Вот этому вот дяденьке, – Молох облокотился на стойку, отчего та затрещала, пошатнулась и едва не накрыла собой девчонку. – И давай так же честно, как рассказывала мне. А я тебе конфетку дам, – протянул блондинке шоколадный батончик, и та робко приняла.

– Да там и рассказывать-то нечего… Моя смена тогда была. Ворвался этот мужчина с девушкой на руках. Она вся в крови, выкидыш же. Николай Палыч её сразу в реанимацию, откачали. Мужчина навещал её, а потом девушка вдруг исчезла. Сбежала, то есть. Документов при ней не было, а в полицию Николай Палыч побоялся обратиться. Вот и всё, – девчонка пожала плечами, разорвала упаковку батончика.

Хаджиев вздохнул, повертел в руке телефон. Одна секунда до того, как он узнаёт, Надя это была или нет. От этого жутко так, что трясутся поджилки. И он не знал, что на самом деле хочет услышать. То, что это была Надя, вся в крови и с погибшим внутри ребёнком, или то, что это была не она, потому что её здесь быть не могло по одной простой причине?..

Помедлив с минуту, разблокировал гаджет.

– Глянь на снимок. Это она? – повернул телефон экраном к девице, и та, прищурившись, пригляделась. Тут же отрывисто кивнула.

– Да. Точно она. Я запомнила, потому что случай был тяжёлый, девушку избили, а ещё её муж… Он угрожал Николаю Палычу, чтобы тот держал язык за зубами. Жуткий тип. Видать, сам её и избил, гад такой.

– Он ей не муж, – оборвал девицу, и та захлопнула рот.

– Ладно, пойдём. Всё, что надо, у нас уже есть, – хлопнул его по плечу Молох, но Саид будто к полу прилип, не двинуться.

– Скажи, эта девушка… С ней всё хорошо было на тот момент, когда она исчезла?

Медсестра неуверенно пожала плечами.

– Сложно сказать. Она на поправку пошла, да, но всё равно ведь не долечилась. Так что, кто знает.

Вышли на порог, Молох закурил, глубоко затягиваясь едким дымом.

– Ну что? Полегчало?

Саид поднял на него потерянный взгляд, нахмурился.

– Она жива.

– И? Это что, плохо?

– Не плохо.

– Слушай, ну выкидыш – это, конечно, дерьмово, но в остальном всё отлично. У нас есть след, что очень важно. Остальное… – Елисей выронил сигарету, когда Хаджиев схватил его за лацканы пальто.

– Отлично? Отлично, блядь? – встряхнул, как мешок с дерьмом, оскалился. Елисей оторвал его руки от себя, слегка толкнул в грудину.

– Эй, уймись!

– Я не могу уняться, пока она у этого психопата. Этот ублюдок напрочь отбитый, понимаешь? А я тут по больничкам бегаю, опросы устраиваю. Блядь… – уперевшись руками в стену, закрыл глаза и как следует тряхнул головой. От новости, что Надя была беременна, и так оглушило, а когда услышал, от чего погиб ребёнок, и вовсе перед глазами нахрен померкло.

Да, ему стало легче. Настолько, насколько могло стать. Потому что она жива. Она есть, несмотря на то, что все говорили ему, будто её нет. Есть. Жива. Она рядом. Была здесь, в этом здании всего несколько месяцев назад. Уже после того, как он закопал женское тело. Значит, она тут. В этом городе. Дышит с ним одним воздухом.

– Мы её найдём, – раздался позади голос Молоха. – Слышишь? И да, всё отлично. Всё просто охеренно. Потому что она жива. И ты теперь знаешь об этом. Всё остальное херня. Пройдёт.

– Пройдёт, – закрыл глаза, улыбнулся, представляя её лицо. – Ты только потерпи, кукла. Я рядом. Всё остальное пройдёт.

– Сейчас зарыдаю. Может, пойдём, а? Холодно здесь.

Саид не двинулся, продолжая жадно хватать холодный воздух, будто до этой минуты не дышал, по меньшей мере, полгода. Только сейчас ощутил вкус надежды, всё ещё живой, хоть и изрядно потрёпанной. Только сейчас понял, что всё ещё умеет чувствовать.

Надя жива. Осталось только найти её. И он найдёт, даже если придётся выжать из себя и Молоха последние соки. Найдёт её и расчленит нахрен Шамиля на мелкие куски. А потом скормит его собакам.

ГЛАВА 9

Шаги отца услышал ещё в приёмной. Саид с детства их узнавал. И первое время в новой семье ждал их каждый день. Когда отец приезжал домой, Саид, обгоняя старших братьев, мчался к порогу, чтобы первым обнять единственного родного человека.

Та привычка уже давно исчезла, но сердце заколотилось, как в детстве. Он уже хотел было отправлять людей на поиски загулявшего старика и где-то в глубине души начинал ощущать тревогу.

И снова ненавидел себя за слабость, за то, что позволил доктору Смирновой разбудить в нём эти поганые чувства. Без них было лучше. Без них было хорошо.

Когда дверь в кабинет открылась, поднялся с кресла, шагнул из-за стола.

– Отец? Рад тебя видеть, – окинул Хаджиева-старшего пристальным взглядом. Что-то в нём изменилось. Причём сильно. Исхудал и как будто даже сильнее поседел. С чего бы это?

– Здравствуй, сын, – Саид пожал отцу руку и вдруг поймал на себе его взгляд. Виноватый, угрюмый. Почти болезненный.

Как тогда… Когда убили мать. Когда его, Саида, вытащили из кучи пепла и передали на руки отцу. Единственный раз в своей жизни Хаджиев-старший стоял на коленях. Саид хорошо запомнил тот день, хотя и не полностью. Частично трагедия стёрлась из памяти, видимо, так детская психика защитилась от ужаса происшедшего. Но некоторые моменты выбились в памяти татуировкой. Самые поганые. К примеру, он запомнил отца, который вместе со своей охраной копался голыми руками в ещё горячих углях. На их ладонях теперь одинаковые шрамы. Как печать, как напоминание, что далеко не всё им подвластно.

Лишь раз Саид видел, как плачет его отец. Он рыдал не как мужчина, повидавший многое, он рыдал, как ребёнок, осиротевший в один миг. От горя и облегчения одновременно. И Саид не был уверен, что отец смог бы всё это пережить, если бы потерял тогда и сына.

И сейчас вот снова увидел ад в его глазах. Боль и немую печаль, которую понять мог лишь Саид.

– Что случилось, отец? Где ты был?

Тот устало снял пальто, швырнул его безопаснику, застывшему каменным изваянием у двери. Кивнул ему, и тот вышел.

– Я позже тебе расскажу. Сейчас не время.

– Не время для чего? Если что-то произошло, я должен знать. Дела идут нормально, но если ты о…

– Сынок, – отец перебил его, положив свою руку Саиду на плечо. – Наши дела идут хорошо. Ты справляешься, и я горжусь тобой. Рад, что даже в такой период своей жизни ты не сдался и не опустил руки. То, где я был… Мы обсудим это позже. Не сейчас. Я просто хотел тебя увидеть.

Чувство недосказанности усилилось, и теперь Хаджиев-младший был уверен: отец что-то скрывает. Допытываться не стал, лишь выдвинул стул, чтобы отец присел.

Обошел стол, сел напротив.

– Выпьешь чего-нибудь?