Последний отзыв
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Молоко змеиной матери
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Молоко змеиной матери
Анастасия Стрельцова
Легенды Валенсии – древнее наследие, которое столетиями передается местными жителями из уст в уста. Одно из самых зловещих преданий – легенда о змее, пьющем молоко молодых матерей. История нескольких поколений необычной семьи разворачивается вокруг этой легенды в новом романе Анастасии Стрельцовой.
Лаура Имай Мессина
Телефонная будка на краю земли
Посвящается Рёсукэ, Сосукэ, Эмилио и голосам, которые всегда будут сопровождать вас
Laura Imai Messina
Quel che Affidiamo al vento
* * *
© 2020 First published in Italy by Piemme
Издание публикуется по согласованию с Grandi & Associati
Иллюстрация © ALE+ALE
© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2021
* * *
Этот роман – плод авторского воображения. Все персонажи и события вымышлены, детали служат для придания достоверности повествованию. Любые совпадения с реальными фактами, событиями, местами, людьми – как живыми, так и погибшими – совершенно случайны.
Автор при транскрибировании слов японского языка латиницей использует систему Хэпбёрна. В переводе на русский язык при записи отдельных японских слов (имен собственных и реалий) кириллицей используется система Поливанова, а при записи этикетных выражений, терминологических словосочетаний и целых фраз сохраняется латинская транскрипция и приводятся комментарии.
На написание этого романа меня вдохновило реальное место на северо-востоке Японии, в префектуре Иватэ.
Как-то раз один человек установил телефонную будку возле дома, прямо в своем саду, раскинувшемся у подножия горы Кудзира (Китовой горы) по соседству с Оцути – одним из наиболее пострадавших во время цунами 11 марта 2011 года городов.
Внутри будки – старый черный телефон, но он не подключен к телефонной сети – он передает голоса по ветру.
Тысячи людей посещают это место каждый год.
Это переход из одной формы жизни в другую. Концерт, на котором меняется только оркестр. А музыка остается, она все еще там.
Марианджела Гуальтьери
Поднимись, ветер, с севера
и принесись с юга,
повей на сад мой, —
и польются ароматы его! —
Пусть придет возлюбленный мой
в сад свой
и вкушает сладкие плоды его[1 - Здесь и далее цитаты из Библии приводятся по Синодальному переводу. – Здесь и далее примечания переводчика.].
Песнь песней, 4:16. Приглашение невесты
Не торопи любовь.
Кодзики
Пролог
Лавина воздуха обрушилась на «Белл-Гардиа» – большой сад на крутом склоне – растения припали к земле. Женщина по привычке закрыла лицо локтем, сгорбила спину, чтобы защититься от ветра. Но сразу же опомнилась и выпрямилась.
Она приехала еще до зари, видела, как светало, но солнце так и не показалось. Женщина выгрузила из машины огромные пакеты: пятьдесят метров рулонного листового пластика максимальной толщины, мотки изоленты, десять коробок гвоздей с кольцевой накаткой, которые можно вбивать в землю, и молоток с рукояткой для женской руки. Консультант «Конана», огромного хозяйственного супермаркета, попросил ее показать руку, хотел помочь подобрать размер, но она в испуге отскочила от него.
Женщина быстрым шагом подошла к телефонной будке, будка показалась ей такой хрупкой, будто из сахарной ваты или безе, с которых снимало пробу бессчетное множество пальцев.
Ветер перерастал в настоящий ураган, больше нельзя было терять ни минуты.
Два часа без передышки они работали вместе на склоне Оцути: она покрывала пластиком стены, скамейку, табличку у входа, декоративную арку, от которой начиналась дорожка к будке, а ветер дул, не стихая ни на минуту, и время от времени налетал на нее. Иногда она невольно обхватывала себя руками, как делала всякий раз, когда одолевали эмоции, но вскоре находила силы расправить спину и снова бросала вызов тучам, окружившим гору со всех сторон.
Только ощутив во рту привкус моря, поняв, что его соленое дыхание уже добралось сюда, поднялось так высоко, что вот-вот опрокинет весь мир, она остановилась. Изнуренная, женщина опустилась на скамейку, спрятанную в пластик, как куколка шелкопряда в кокон. Ноги были тяжелые – на подошвы налипли комья земли. Она решила для себя: если мир упадет, она упадет вместе с ним; но, если у него есть хоть малейший шанс удержаться, пусть даже в шатком равновесии, она сделает все возможное, чтобы помочь.
Город внизу еще спал. Кое-где в окнах загорался свет, но большинство хозяев в ожидании тайфуна оставили ставни закрытыми и закрепили их дополнительно деревянными рейками. Некоторые приперли двери снаружи мешками с песком, чтобы не выбил бушующий ветер и дом не залило.
Юи, казалось, дождь совсем не тревожил, как и то, что небо ложилось прямо под ноги. Она придирчиво осматривала свою работу: покрывала из пластика и скотча укутали будку, деревянную скамейку, выложенные в ряд плитки дорожки, арку и табличку с надписью «Телефон ветра».
Все было укрыто: ни земля, ни вода не страшны. Даже если ураган опрокинет что-то или сорвет, она будет рядом и все исправит. Простая истина о том, что вещи не так хрупки, как плоть, что их можно починить или заменить, в отличие от тела, которое хоть и крепче души (та если разобьется, то навсегда), но нежнее дерева, свинца и железа, ей даже в голову не приходила. Она ни на секунду не задумывалась об опасности, которой себя подвергает.
«Уже сентябрь», – прошептала Юи, всматриваясь в черноту на небе, наступающую с востока. Nagatsuki
– «месяц длинных ночей», так его называли в древности. Так она встречала каждый месяц: «уже ноябрь», «уже декабрь».
«Уже апрель», – произнесла она когда-то, за ним «уже май» – так начался отсчет времени с 11 марта 2011 года.
Каждая неделя становилась тяжким испытанием, каждый месяц представлялся багажом времени – тяжелым чемоданом из тех, что складывают на чердак на будущее, не зная, настанет ли их день.
У Юи были длинные волосы, черные у корней и светлые на концах: создавалось впечатление, будто они растут в обратном направлении, поднимаются снизу вверх. Со дня катастрофы, когда море поглотило ее мать и дочь, она перестала красить волосы, только подрезала их понемногу, ровно настолько, насколько отросли корни. Цвет волос, а точнее резкий переход от старого светлого к родному черному, отсчитывал срок ее траура – такой своего рода адвент-календарь.
Тем, что Юи выжила, она была обязана в первую очередь этому саду, этой будке с бело-голубой крышей и черному телефону, который пристроился на полке рядом с телефонной книгой. Пальцы набирали случайный номер, трубка касалась уха, и голос падал в нее. Иногда здесь плакали, иногда смеялись, потому что жизнь не теряет чувства юмора, даже когда случается трагедия. И вот тайфун почти добрался до сада, Юи чувствовала, как он подступает.
В том районе ураганы были обычным делом, особенно летом. Они меняли все вокруг: срывали крыши, разбрасывали черепицу по земле, как семена, – и каждый раз Судзуки-сан, смотритель «Белл-Гардиа», с любовью и заботой защищал сад. На этот раз ураган предвещали страшнейший, а Судзуки-сана не было на месте. Больной голос быстро рассеялся. Она не успела понять, насколько все серьезно, но знала, что он в больнице на обследовании. Вот только если он не защитит это место, то кто же тогда защитит?
Юи тайфун представлялся ребенком, который, злобно поглядывая, готовится опрокинуть ведро воды на замок из песка, построенный другим ребенком. Он наблюдает издалека, выбирает самого беззащитного, самого наивного – и вот-вот нападет. Положение туч постоянно менялось, там, вверху, все двигалось, свет смещался к западу. Лишь время от времени он приближался ненадолго, касался холма, как рука касается лба проверить, правда у тебя жар или притворяешься.
Когда яростный вой ветра обрушился на сад, все в нем как будто попряталось и только шептало: «Не трогай меня». Волосы Юи взлетали вверх, распадались на пряди в воздухе, извивались, как змеи на голове горгоны Медузы. Достаточно было посмотреть на ее голову, чтобы представить партитуру ветра, зловещий свист, с которым он вырывал из земли растения: алые хиганбаны – их еще называют «цветы Нирваны» или «цветы мертвых»; увядшие, сеявшие семена гортензии; кардиоспермум, коробочки которого так любят дети, потому что семена в них звенят как колокольчик.
Держаться на ногах было трудно, но она решила еще раз обойти сад и убедиться, что все хорошо защищено. То припадая к земле, то с трудом продвигаясь вперед наперекор воздушной лавине, она добралась по дорожке до последней плитки, проверила крюки, державшие чехол будки. Ветер она рассекала руками, как будто плыла в нем.
Одна из плиток захрустела под ногой, и она вспомнила, что ее дочка называла «печеньками» каменные блоки, которыми была выложена сточная канава неподалеку от дома. Юи с благодарностью улыбнулась этому воспоминанию.
Ребенок воспринимает счастье как вещь. Как игрушечный паровозик, выглядывающий из корзины, или пленку, оборачивающую кусок торта. Или фотографию, на которой он стоит на сцене, в самом центре, так что все взгляды направлены на него.
Анастасия Стрельцова
Легенды Валенсии – древнее наследие, которое столетиями передается местными жителями из уст в уста. Одно из самых зловещих преданий – легенда о змее, пьющем молоко молодых матерей. История нескольких поколений необычной семьи разворачивается вокруг этой легенды в новом романе Анастасии Стрельцовой.
Лаура Имай Мессина
Телефонная будка на краю земли
Посвящается Рёсукэ, Сосукэ, Эмилио и голосам, которые всегда будут сопровождать вас
Laura Imai Messina
Quel che Affidiamo al vento
* * *
© 2020 First published in Italy by Piemme
Издание публикуется по согласованию с Grandi & Associati
Иллюстрация © ALE+ALE
© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2021
* * *
Этот роман – плод авторского воображения. Все персонажи и события вымышлены, детали служат для придания достоверности повествованию. Любые совпадения с реальными фактами, событиями, местами, людьми – как живыми, так и погибшими – совершенно случайны.
Автор при транскрибировании слов японского языка латиницей использует систему Хэпбёрна. В переводе на русский язык при записи отдельных японских слов (имен собственных и реалий) кириллицей используется система Поливанова, а при записи этикетных выражений, терминологических словосочетаний и целых фраз сохраняется латинская транскрипция и приводятся комментарии.
На написание этого романа меня вдохновило реальное место на северо-востоке Японии, в префектуре Иватэ.
Как-то раз один человек установил телефонную будку возле дома, прямо в своем саду, раскинувшемся у подножия горы Кудзира (Китовой горы) по соседству с Оцути – одним из наиболее пострадавших во время цунами 11 марта 2011 года городов.
Внутри будки – старый черный телефон, но он не подключен к телефонной сети – он передает голоса по ветру.
Тысячи людей посещают это место каждый год.
Это переход из одной формы жизни в другую. Концерт, на котором меняется только оркестр. А музыка остается, она все еще там.
Марианджела Гуальтьери
Поднимись, ветер, с севера
и принесись с юга,
повей на сад мой, —
и польются ароматы его! —
Пусть придет возлюбленный мой
в сад свой
и вкушает сладкие плоды его[1 - Здесь и далее цитаты из Библии приводятся по Синодальному переводу. – Здесь и далее примечания переводчика.].
Песнь песней, 4:16. Приглашение невесты
Не торопи любовь.
Кодзики
Пролог
Лавина воздуха обрушилась на «Белл-Гардиа» – большой сад на крутом склоне – растения припали к земле. Женщина по привычке закрыла лицо локтем, сгорбила спину, чтобы защититься от ветра. Но сразу же опомнилась и выпрямилась.
Она приехала еще до зари, видела, как светало, но солнце так и не показалось. Женщина выгрузила из машины огромные пакеты: пятьдесят метров рулонного листового пластика максимальной толщины, мотки изоленты, десять коробок гвоздей с кольцевой накаткой, которые можно вбивать в землю, и молоток с рукояткой для женской руки. Консультант «Конана», огромного хозяйственного супермаркета, попросил ее показать руку, хотел помочь подобрать размер, но она в испуге отскочила от него.
Женщина быстрым шагом подошла к телефонной будке, будка показалась ей такой хрупкой, будто из сахарной ваты или безе, с которых снимало пробу бессчетное множество пальцев.
Ветер перерастал в настоящий ураган, больше нельзя было терять ни минуты.
Два часа без передышки они работали вместе на склоне Оцути: она покрывала пластиком стены, скамейку, табличку у входа, декоративную арку, от которой начиналась дорожка к будке, а ветер дул, не стихая ни на минуту, и время от времени налетал на нее. Иногда она невольно обхватывала себя руками, как делала всякий раз, когда одолевали эмоции, но вскоре находила силы расправить спину и снова бросала вызов тучам, окружившим гору со всех сторон.
Только ощутив во рту привкус моря, поняв, что его соленое дыхание уже добралось сюда, поднялось так высоко, что вот-вот опрокинет весь мир, она остановилась. Изнуренная, женщина опустилась на скамейку, спрятанную в пластик, как куколка шелкопряда в кокон. Ноги были тяжелые – на подошвы налипли комья земли. Она решила для себя: если мир упадет, она упадет вместе с ним; но, если у него есть хоть малейший шанс удержаться, пусть даже в шатком равновесии, она сделает все возможное, чтобы помочь.
Город внизу еще спал. Кое-где в окнах загорался свет, но большинство хозяев в ожидании тайфуна оставили ставни закрытыми и закрепили их дополнительно деревянными рейками. Некоторые приперли двери снаружи мешками с песком, чтобы не выбил бушующий ветер и дом не залило.
Юи, казалось, дождь совсем не тревожил, как и то, что небо ложилось прямо под ноги. Она придирчиво осматривала свою работу: покрывала из пластика и скотча укутали будку, деревянную скамейку, выложенные в ряд плитки дорожки, арку и табличку с надписью «Телефон ветра».
Все было укрыто: ни земля, ни вода не страшны. Даже если ураган опрокинет что-то или сорвет, она будет рядом и все исправит. Простая истина о том, что вещи не так хрупки, как плоть, что их можно починить или заменить, в отличие от тела, которое хоть и крепче души (та если разобьется, то навсегда), но нежнее дерева, свинца и железа, ей даже в голову не приходила. Она ни на секунду не задумывалась об опасности, которой себя подвергает.
«Уже сентябрь», – прошептала Юи, всматриваясь в черноту на небе, наступающую с востока. Nagatsuki
– «месяц длинных ночей», так его называли в древности. Так она встречала каждый месяц: «уже ноябрь», «уже декабрь».
«Уже апрель», – произнесла она когда-то, за ним «уже май» – так начался отсчет времени с 11 марта 2011 года.
Каждая неделя становилась тяжким испытанием, каждый месяц представлялся багажом времени – тяжелым чемоданом из тех, что складывают на чердак на будущее, не зная, настанет ли их день.
У Юи были длинные волосы, черные у корней и светлые на концах: создавалось впечатление, будто они растут в обратном направлении, поднимаются снизу вверх. Со дня катастрофы, когда море поглотило ее мать и дочь, она перестала красить волосы, только подрезала их понемногу, ровно настолько, насколько отросли корни. Цвет волос, а точнее резкий переход от старого светлого к родному черному, отсчитывал срок ее траура – такой своего рода адвент-календарь.
Тем, что Юи выжила, она была обязана в первую очередь этому саду, этой будке с бело-голубой крышей и черному телефону, который пристроился на полке рядом с телефонной книгой. Пальцы набирали случайный номер, трубка касалась уха, и голос падал в нее. Иногда здесь плакали, иногда смеялись, потому что жизнь не теряет чувства юмора, даже когда случается трагедия. И вот тайфун почти добрался до сада, Юи чувствовала, как он подступает.
В том районе ураганы были обычным делом, особенно летом. Они меняли все вокруг: срывали крыши, разбрасывали черепицу по земле, как семена, – и каждый раз Судзуки-сан, смотритель «Белл-Гардиа», с любовью и заботой защищал сад. На этот раз ураган предвещали страшнейший, а Судзуки-сана не было на месте. Больной голос быстро рассеялся. Она не успела понять, насколько все серьезно, но знала, что он в больнице на обследовании. Вот только если он не защитит это место, то кто же тогда защитит?
Юи тайфун представлялся ребенком, который, злобно поглядывая, готовится опрокинуть ведро воды на замок из песка, построенный другим ребенком. Он наблюдает издалека, выбирает самого беззащитного, самого наивного – и вот-вот нападет. Положение туч постоянно менялось, там, вверху, все двигалось, свет смещался к западу. Лишь время от времени он приближался ненадолго, касался холма, как рука касается лба проверить, правда у тебя жар или притворяешься.
Когда яростный вой ветра обрушился на сад, все в нем как будто попряталось и только шептало: «Не трогай меня». Волосы Юи взлетали вверх, распадались на пряди в воздухе, извивались, как змеи на голове горгоны Медузы. Достаточно было посмотреть на ее голову, чтобы представить партитуру ветра, зловещий свист, с которым он вырывал из земли растения: алые хиганбаны – их еще называют «цветы Нирваны» или «цветы мертвых»; увядшие, сеявшие семена гортензии; кардиоспермум, коробочки которого так любят дети, потому что семена в них звенят как колокольчик.
Держаться на ногах было трудно, но она решила еще раз обойти сад и убедиться, что все хорошо защищено. То припадая к земле, то с трудом продвигаясь вперед наперекор воздушной лавине, она добралась по дорожке до последней плитки, проверила крюки, державшие чехол будки. Ветер она рассекала руками, как будто плыла в нем.
Одна из плиток захрустела под ногой, и она вспомнила, что ее дочка называла «печеньками» каменные блоки, которыми была выложена сточная канава неподалеку от дома. Юи с благодарностью улыбнулась этому воспоминанию.
Ребенок воспринимает счастье как вещь. Как игрушечный паровозик, выглядывающий из корзины, или пленку, оборачивающую кусок торта. Или фотографию, на которой он стоит на сцене, в самом центре, так что все взгляды направлены на него.
