Доказательства вины

– Неужели? – саркастически спросил Адриан, и я поняла, что он мне не поверил. – Тогда какой резон Арлиону его убивать, если у них была одна цель? Один организует заговор, а другой убивает королеву?

Секунду я смотрела на него, и, должно быть, было в моем взгляде что-то такое, из-за чего на лице архивампира вдруг отразилась тревога.

– Арлион не убивал твою мать, – наконец тихо сказала я. – Это сделал Лэнгстон.

В тот же самый момент я поняла, что перегнула палку. Затронула запретную тему и произнесла именно то, чего лучше было бы вообще никогда не говорить. Глаза Адриана превратились в куски темно-серого льда, и, когда он посмотрел на меня, я невольно отшатнулась назад: выражение его лица было по-настоящему жутким. Все-таки, несмотря на то, как сильно изменились за это время наши отношения, предрассудки против Этари по-прежнему были сильны, и Адриан не был готов услышать новую правду, и уж тем более – принять ее.

– Это Арлион так промыл тебе мозги? – спросил архивампир таким нечеловеческим тоном, что мне впервые за все время стало реально страшно.

«Соври!» – во весь голос завопила интуиция, но я, словно под гипнозом, медленно покачала головой:

– Нет. Я это просто знаю.

– Просто знаешь, – повторил он и усмехнулся. Черты лица Адриана заострились, и оно теперь походило на человеческое лишь отдаленно. – Что ж, это был отличный план. Ты собралась по очереди настраивать меня против приближенных? Остроумно. И, главное, как раз в духе твоей семьи. Только ты просчиталась и взялась за дело слишком быстро. Еще несколько месяцев тебе стоило подождать.

– Что?! – Я изумленно вскинула брови, меньше всего ожидая подобного обвинения, и, позабыв, что Адриан сейчас вновь походил на архивампира-правителя, который ненавидел меня два года назад, шагнула к нему. – Это абсурд!

– В самом деле? – Он отстранился, когда я попыталась взять его за руку, и я дернулась, как если бы он меня ударил. – Сначала ты позволила самому кровавому архимагу в истории сбежать, а сейчас пытаешься очернить вампира, который всегда был предан престолу, и думаешь, что это сработает? Только у тебя ничего не выйдет.

Он резко повернулся ко мне спиной и направился к дверям. Растерянная, я не знала, что делать, и сделала несколько шагов следом за ним, будто рассчитывала его вернуть. На пороге Адриан ненадолго остановился.

– Возвращайся в академию как собиралась, Корделия. Виктор откроет вам с Люцием завтра портал.

– Адриан, подожди! – крикнула я, ощущая, как в груди медленно разливается удушающая пустота, грозящая задавить меня целиком, и голос из-за этого прозвучал очень тонко. Или это просто слезы подступали?

Этого не может быть. Это все происходит не со мной, а с кем-то другим. Этот мужчина не мог так со мной поступить после всего, что с нами случилось!

– Это не просьба, а приказ, – голос холодный, как зимняя стужа, и тон… точно я говорила с королем, а не с мужем.

Дверь за ним закрылась, и я осталась одна посреди комнаты.

Полночи я просидела на кровати, не гася свет, и ждала, когда вернется Адриан.

Но он так и не пришел.

Глава 3

До утра я пролежала на кровати поверх одеяла и равнодушно смотрела, как ночная тьма за окном сменялась серыми сумерками. Мысли текли медленно, вяло, тяжело и своей беспросветностью напоминали мне смолу. Временами мне казалось, что эта вязкая черная жижа затопит меня целиком и я в ней попросту задохнусь. Остаток ночи я провела то проваливаясь в недолгий тревожный сон, то находясь в полубодрствующем состоянии, когда реальность видится как будто через плотную туманную пелену.

Я же с самого начала знала, что он мне не поверит. И все тянула, тянула с этим разговором, никак не могла его начать… Выходит, правильно делала? Всю свою жизнь, все свои сто восемь лет он был твердо уверен, что Исабелу убил Арлион, и ему должна была показаться дикой сама мысль о том, что главным злодеем в этой истории был не безумный темный эльф, а вампир, чья преданность всегда казалась неоспоримой… И доказательств у меня никаких нет. Есть сны-воспоминания, но я не настолько владею ментальной магией, чтобы показать их Адриану, а без подтверждения одного моего слова будет явно недостаточно. Но почему? Выходит, Адриан все же не настолько мне доверяет, как утверждал раньше? Или я коснулась темы, которая в такой мере болезненна, что лучше бы ее никогда не поднимать?

Так что Лэнгстон может спать спокойно, мрачно усмехнулась я и перевернулась на другой бок. Его благополучию ничто не угрожает, и даже тот факт, что я стала невольным свидетелем случившегося, ничего не изменит.

Тогда почему Арлион был так уверен, что бывший советник Магнуса предпримет шаги к моему устранению? И хотя прошло уже две недели с тех пор, как были улажены дела с Валенсией, и жизнь вернулась в более или менее спокойное русло, я не заметила ничего, что могло бы как-то мне угрожать. Сам Лэнгстон даже не появлялся в столице и почти все время проводил в своем загородном имении, а его земли, кстати, граничили с герцогством фон Некер, как при мне упомянула как-то герцогиня Катерина. Тогда же она добавила, что это было странно, поскольку Лэнгстон всегда предпочитал жизнь в столице, даже после отставки, и его неожиданное затворничество, начавшееся в начале этого лета, многим аристократам показалось непонятным.

Так что же он мог бы предпринять против меня? Самое плохое, случившееся за это время, – ссора с Адрианом, но что-то я сомневаюсь, что она могла быть как-то спровоцирована Лэнгстоном. Адриан удивился, когда я назвала его имя, значит, не советник подошел к нему с предложением вызвать меня на откровенный разговор.

Мысли, медленно крутившиеся уже который час по одному кругу, снова потекли со стремительной скоростью. Анонимное письмо, которое прислали Адриану. Кто мог подслушать наш с Арлионом разговор? Я помню, что в коридоре в тот момент находились стражники-вампиры, которые преследовали архимага, и уж они бы не стали подслушивать, а сразу вломились в комнату. Но ведь есть еще потайной ход, он начинался в той самой гостиной… Может, кто-то находился в тоннеле и все слышал? Но зачем ему так подставлять меня, если, конечно, там не прятался сам Лэнгстон?

Впрочем, последний вопрос был чересчур наивным. И так понятно, что после того как Кэллахил перешел к Вереантеру, в Валенсии меня проклинают всеми возможными способами. Находись в потайном ходе Мариус или кто угодно из моих родственников, – а их же успели увести в безопасное место с поля боя! – и он без малейших угрызений совести попытался бы испортить мне жизнь.

Но на какой эффект рассчитывал этот неизвестный, отправляя свое письмо? Что архивампир разозлится до такой степени, что казнит провинившуюся супругу? Подобный шаг был совсем не в духе Адриана, он никогда не рубил сплеча, а предпочитал сначала все обдумать. Но надо признать – во время нашего злополучного разговора Адриан не слишком походил на того, кто уже просчитал свои дальнейшие шаги. Письмо явно застало его врасплох и, если учесть, что часом ранее он вернулся из вереантерской провинции, а до этого все было прекрасно, послание он прочитал именно за этот час до того, как пришел ко мне. Тогда на что был расчет? Архивампир в приказной форме велел мне покинуть не то что столицу, а Вереантер вообще – по сути, отправил в ссылку на неопределенный срок. Какая от этого может быть выгода моему недоброжелателю? Ведь в академии добраться до меня будет не так-то просто, да и Люций защитит меня. Так что вряд ли кто-то хочет моей смерти. Значит, дело в том, чтобы просто испортить мне жизнь?

Ну погодите, родственнички, если это вы, я вам такое устрою… Потеря Кэллахила по сравнению с этим покажется вам просто летним бризом на фоне надвигающегося на рыбацкую деревушку урагана.

Но ведь… в некотором роде я это заслужила, да? Внутри меня медленно, словно кофе на огне, начало подниматься чувство вины, заглушившее обиду и смятение. Я же с самого начала знала, как важно для Адриана остановить Арлиона, и тем не менее добровольно отпустила его, даже не сделав попытки помешать. Это ли не предательство?

Быстрый стук в дверь и раздавшееся следом жизнерадостное: «Доброе утро, ваше величество!» заставили меня удивленно приподнять голову. Сюзанна тем временем проворно раздвинула шторы, и комнату залил утренний свет. И сразу оказалось, что ночь давно прошла, конец света не настал, и жизнь потекла полным ходом дальше. Камеристка выглядела такой же приветливой, как всегда, и я некоторое время удивленно за ней наблюдала: все еще не придя в себя после ссоры, я была абсолютно уверена, что уже весь дворец был осведомлен, что королева попыталась оклеветать честнейшего и преданнейшего королевского советника, пусть и бывшего. Увидев, что я лежу поверх одеяла, Сюзанна всплеснула руками.

– Ваше величество, вы не замерзли?

– Нет. – Голос звучал сипло после слез, и я прокашлялась. В голове снова зазвучали последние слова Адриана, и мне пришлось приложить определенные усилия, чтобы выглядеть спокойной. – Сюзанна, собери мои старые вещи. Я возвращаюсь сегодня в академию. И найди мне Люция.

– Вы здоровы? – Камеристка пристально взглянула на меня, и ее лоб озабоченно нахмурился.

– Со мной все в порядке. Иди.

Сюзанна присела в реверансе и наконец-то убралась с глаз долой, а я выдохнула и крепко зажмурилась. Ничего, осталось не так долго. Сейчас камеристка уложит мои сумки, придворный маг откроет нам с Люцием портал, мы покинем Вереантер, и больше не нужно будет ежесекундно напоминать себе о необходимости «держать лицо».

Хотя нет, не так. Если я вернусь в академию, уж там-то я должна буду выглядеть невозмутимой и уверенной в себе, чтобы мои недоброжелатели не усомнились в том, что за моей спиной стоит весь Вереантер и потому лучше держаться от меня подальше. А то ведь, если узнают, что меня попросту отослали прочь, плохо мне придется…

Пройдясь в задумчивости по комнате, я обнаружила, что остановилась около зеркала, и после паузы посмотрелась в него. Плоская поверхность отразила мою «неземную» красоту – спутанные кудрявые волосы, бледную физиономию, покрасневшие от слез и бессонной ночи глаза и мешки под ними.

Хороша сверх всякой меры, нечего сказать.

И ведь я-то отправлюсь в академию, а Адриан останется в компании леди Элис, которая как пить дать бросится его утешать. И как он поступит? Насколько сильно он на меня рассердился?

Вернулась Сюзанна с подносом и, пока я пыталась есть и давилась буквально каждым куском, собрала в гардеробной мою одежду, а затем вернулась в комнату и принялась укладывать прочие мелочи – щетку для волос, расческу, мыло, зеркальце. Доев, я достала из ящика туалетного столика кожаный мешочек и потрясла его. В деньгах я в своем новом положении ограничена не была, но до сей поры у меня не было крупных трат, и приличная сумма, выданная мне неделю назад казначеем, оставалась почти нетронутой. Раздался приятный звон, и я сунула мешочек в карман старой куртки, которую сейчас собиралась надеть. Конечно, надолго этих денег не хватит, но, находясь в академии, вряд ли я смогу потратить их быстро.

Сарды и парные кинжалы последовали в одну из сумок, и Сюзанна вынесла их в гостиную. Едва я вошла туда, как в дверь постучали. Мое сердце совершило кувырок, но вошли лишь Люций и мажордом. Мой учитель был одет по-дорожному, и на меня он посмотрел сдержанно-вопросительно, а мажордом с поклоном сообщил:

– Господин архимаг ожидает вас.

Как оказалось, Виктор ждал во внутреннем дворе – мне было позволено отправиться в академию верхом. Словно под конвоем – мажордом впереди, Люций и Сюзанна с вещами сзади – меня провели сначала к конюшне, где нас с Люцием дожидались две оседланные лошади. Потом конюхи с поклонами удалились и остался один Виктор. Увидев меня, он вежливо поздоровался, а я окончательно убедилась, что Адриан пока никому не рассказывал о случившемся и, судя по всему, только поставил в известность о моем отбытии тех, кого необходимо, не объясняя причин. Архимаг бросил на меня встревоженный взгляд, а я с новым приливом обреченности подумала, что скоро лишусь тех крох уважения, которое успела заработать у приближенных Адриана. Семья Оттилии относилась ко мне хорошо, да и с Виктором мы из состояния вооруженного нейтралитета перешли к нейтралитету обычному, а теперь, как только они все узнают, что я сделала, снова начнут меня презирать. Жаль. Расположение именно этих вампиров было действительно обидно терять.

Адриан так и не показался, и Виктор открыл нам портал. Люций помог Сюзанне закрепить сумки у седел, и мы верхом направились к открывшемуся посреди двора иссиня-черному провалу. Краткий миг полной темноты – и мы обнаружили себя у крепостной стены Адэра неподалеку от городских ворот. Портал закрылся, и через секунду уже ничто не напоминало о том, что мы были в Бэллиморе. Словно время повернулось вспять, и я снова воротилась на два года назад, когда осталась сама по себе.

Простояв минут пятнадцать в очереди желавших попасть в город и заплатив за право прохода две серебряные монеты стражникам, мы въехали в Адэр. День выдался обычный, не базарный, на улицах было не слишком многолюдно, и по знакомому маршруту мы вскоре добрались до темно-серой стены академии. Всю дорогу Люций молчал, каким-то непостижимым образом угадав, что я сейчас не стану ничего обсуждать.

За ворота нас пропустили неожиданно быстро – дежуривший там студент-привратник, как выяснилось, был предупрежден о нашем прибытии и только напомнил мне зайти к декану. Едва въехав на территорию академии, мы сразу спешились и повели лошадей к конюшне. До нас доносились многочисленные страдальческие стоны и командирский зычный голос – во дворе перед академией магистр Дорн уже вовсю гонял каких-то несчастных студентов со стихийного факультета. Пятиэтажное здание с красной крышей, построенное в форме своеобразной звезды, было таким же величественным, утреннее осеннее солнце освещало пока еще зеленую траву, и роса блестела, и небо было потрясающе прозрачным, каким оно бывает только в начале осени, и мне вдруг стало легче на душе.

Обогнув занимавшихся студентов по широкой дуге, чтобы избежать лишнего внимания, мы отправились сразу к крылу, в котором располагался боевой факультет. Занятия были в разгаре, и по дороге нам встретились лишь два аспиранта и незнакомый студент, а уж в коридоре у кабинета Вортона и вовсе царили тишь да гладь. Глубоко вздохнув, – предсказать заранее реакцию декана на мое возвращение у меня не получалось – я постучалась и, дождавшись разрешения, толкнула тяжелую дверь. Вортон сидел за столом в окружении бумаг и при нашем появлении даже не поднял головы.

– А, ваше величество, – на меня он по-прежнему не смотрел, и голос звучал равнодушно, но тем не менее о моем появлении ему уже было известно, – рано вы, мы вас только через несколько дней ждали…

Я молчала, и спустя несколько секунд Вортон оторвался от бумаг и смерил меня задумчивым, внимательным взглядом. Уж не знаю, что он видел, но внезапно его лицо слегка оттаяло и стало более человечным.

– С возвращением, – сказал он нормальным тоном, и я поняла, что он готов видеть во мне не просто Этари или королеву, а студентку своего факультета. – Не буду тратить время на формальности и сразу спрошу: несмотря на раннее возвращение, все наши предыдущие договоренности остаются в силе?