По велению вселенной… Я завоевываю земли

– Нет.

– Почему?

– Страшно стало. Вдруг не сбудется.

Я никогда не рассматривала его прежде. Сейчас я чувствовала его эмоциональный фон сильнее, чем свой. Сколько же времени ты провел, прежде чем дойти до этой мысли? Через какой ад ты прошел? Скольких людей тебе пришлось устранить?

Все эти вопросы отдавались болью в моем сердце. Оно треснуло, но не исчезало. Я цеплялась за этот мир, не хотела уходить так глупо. Черт побери, Аня… Я старалась не плакать. Это ни к чему.

Только сейчас я в полную силу осознала, что на самом деле я никогда не была одинока.

– Можешь исполнить мое желание?

– Какое?

– Отдай мне свою шапку.

Копна черных волос обнажила себя перед моими глазами. Удивительное зрелище. Если бы я не была настолько измотанной, высказала бы что-нибудь в восхищении.

– Она тебе все равно не шла, – продолжила я, – а я ее уничтожу.

– Делай с ней что хочешь, только будь осторожна.

***

В школе больше никого не было, да и сама теперь разрушена. Вся в трещинах, впалостях, стены и потолки сыпались, клубилась пыль. Так создавался необычайный контраст возрождающей весны и увядающей ветхости.

Все стены обросли мхом и плесенью. Я шагала, стараясь не задевать паутину и осиные гнезда. В рюкзаке я несла сердце. Оно пульсировало даже через плотную кожу.

Поднявшись на крышу, я увидела лежащую тушку дракона. Он не был мертв, но и живым его назвать было сложно.

Я машинально схватилась за голову. У вязаной шапки не было статов, но она почему-то придавала очки уверенности.

– Ты знал? – Ответа не было. – Я спрашиваю тебя, ты знал, что так все и будет?

– Да. – Былого грозного тона не стало. Он разговаривал голосом знакомой мне женщины.

– И сколько раз это уже происходило?

– А ты сама-то помнишь, сколько буханок хлеба ты съела за всю свою жизнь?

«Дрянь» – сквозь зубы процедила я.

– Ты нарушила последний закон вселенной. – Услышала я позади себя. Чья-то нежная рука захватила мое плечо. – Теперь ты – дракон. Давай же, поглоти сердце и исполни сокровенное. Тебе больше не к чему стремиться. Выхода нет.

Светлана Леонидовна…

– Сколько вас, клонов?

– Я – настоящая.

– Не верю.

– Придется.

Надо же, она не распылялась сладкими речами и держала уверенный тон голоса. Может, и правда настоящая?

– А что будет, если я ослушаюсь тебя?

– Это невозможно.

– Почему же?

– Александра, ты моя защитница, ну разве ты посмеешь ослушаться маму?

Ах, вот оно что… А я все думаю, кого ты мне напоминаешь. Не думала, что буду настолько равнодушной, когда увижу тебя снова.

– Ты не моя мама. Моя мама никогда бы не нанесла вред беззащитной девочке.

– Моя дочь никогда бы не стала использовать беззащитную девочку, как живой щит.

Больно, но справедливо. Я попыталась незаметно шмыгнуть носом. Не вышло.

– И все же ты – не она. Моей матери нет уже три года. Я смирилась с этим, и буду идти дальше. Ты – можешь оставаться здесь, сколько душе влезет.

– Никуда ты не пойдешь. – Она пыталась дотронуться до кончика моего носа, но я тут же отступила. – Тебе просто некуда идти. Ты разрушила своим эгоизмом всю школу. Довольна результатом? И это ты называешь смирением? Маленькая лгунья!

Я оступилась, но тут же собралась снова: – Нет, не довольна.

– Странно, что же так? Разве ты не этого хотела?

– Хотела, но раньше я не считалась с чужими чувствами. Я была зациклена на себе, других клеймила врагами. Теперь я поняла свою ошибку.

– От принятия ты ничего не исправишь.

– Знаю. – Сквозь слезы продолжала я. – Поэтому я согласна жить с этим. Маша тоже живет с осознанием своей ошибки и делает все, чтобы не попасть в нее снова. Мне сложно мириться с происходящим, но иногда просто нет выбора. Мы обе имеем хоть что-то. Пускай. Она смогла, и я смогу.

– ЛГУНЬЯ! ЧЕРТОВА ЛГУНЬЯ!

Я замотала головой: – Нет. Больше нет.

Достав из рюкзака сердце, я сжала его с такой силой, что, чуть было, не сломала пальцы. Оно казалось таким твердым, но лишь внешне. Не думала, что из него тоже польется и исчезнет такая же жидкость, что я видела ранее. Муляж. Ах, ты. Черт побери. Стоило догадаться.

И дракон, и Светлана Леонидовна исчезли.

Я осталась одна.

Никого.