Когда-нибудь никогда

Как будто так тщательно возведенная мной стена начинала рушиться. А мне очень этого не хотелось. По крайней мере, прежде чем внезапно уснуть уже во второй раз за день, я убеждала себя именно в этом.

Глава 3. Иначе

Давно я не спала так долго. Уснула я около восьми вечера, а встала только через четырнадцать часов, в десять. То ли сессия вытянула из меня последние силы (а я и вправду спала весь месяц часов по четыре-пять), то ли так успокаивающе действовал на меня родной город.

Когда я встала, в квартире снова никого не обнаружилось, и это меня даже обрадовало.

На плите, под крышкой, стоял омлет. Видимо, дожидался меня. Вот и зачем нужно было так беспокоиться… Как-то же я прожила пять месяцев, прокармливая сама себя. И даже не умерла от недостатка пищи. Разве что похудела на пять килограмм (я и так не была фигуристой, а сейчас стала совсем плоской). Но тут виноват не недостаток еды, а постоянный стресс. Стресс кого угодно заставит похудеть.

Я прошлась взглядом по кухне. Вчера было не до того – то в кухне находился кто-то, кроме меня, то я очень спешила уйти. А тут вдруг вспомнилось, что я так и не поздоровалась с домовым.

На столе стояла чашечка с печеньем, и я, схватив одно из них, открыла шкафчик под раковиной. Осторожно положила печенье поближе к стене, к специальному отверстию.

– Что-то ты совсем тихий, друг, – заметила я, обращаясь в пустоту. – Раньше постоянно давал о себе знать, а теперь молчишь. Отец говорит, что ты подружился с Миланой. Но я тебя не осуждаю – она, кажется, в самом деле неплохая.

Домовой ничем себя не выдавал, но я точно знала, что он здесь и внимательно меня слушает.

– Хорошо. Понимаю, что ты на меня чрезвычайно обижен. Ну и ладно, обижайся, пожалуйста.

Я последний раз посмотрела на печенье, прежде чем встать, и заметила лапку, подцепившую угощение. Обида обидой, а любовь к еде победила. И меня тоже – омлет, приготовленный Миланой, я все же съела. Неплохой оказался омлет. Надо бы тоже что-нибудь приготовить… Мне весной девятнадцать, я сама могу о себе позаботиться. Янтарная в девятнадцать лет ушла из дома, да так и не вернулась. А матушка вышла замуж за моего отца.

Планы на сегодняшний день у меня были примерно такие же, как и вчера – до одури нагуляться по знакомым улочкам. Правда, в этот раз я собиралась воспользоваться автобусом и уехать подальше. Туда. К тому месту, которое уже полтора года занимает мои мысли.

Отец сказал, что ее тело сожгли.

Ведьм сжигают. И это не просто красивая легенда из Средневековья. Раньше сжигали живых, теперь мертвых, если родня не выступает против. Ее кремации никто не противился.

Я пыталась спросить у отца, куда они дели прах, но он не ответил ничего дельного. Быть может, так и оставили, на том самом месте. И он сам разлетелся над городом, оседая на чьи-то окна. Или же они поступили благоразумнее и спрятали его в надежное место. Хотелось бы верить.

Для меня местом памяти в любом случае оставался тот самый парк, расположенный совсем неподалеку от белоснежного особняка, в котором обычно проходят черномагические суды. До сих пор проходят, насколько я знаю, хотя, конечно, в широких кругах об этом предпочитают не распространяться.

Я приехала в город, который стал последней обителью Янтарной, моей тети, так сильно на меня похожей.

Конечно, я не могу не заглянуть к ней.

Я была там перед отъездом в общежитие, решив наведаться к этому месту впервые спустя почти год после произошедшей трагедии. Но продержалась совсем недолго – максимум минуту. Листья на деревьях начинали желтеть, приближалась осень, и от этого было слишком больно.

Но ведь сейчас все должно быть по-другому?..

За сутки на улице потеплело. До весны, конечно, еще далеко, но температура установилась привычно-зимняя, и я даже осмелилась нанести тушь на ресницы, чего в мороз никогда не делаю. Вышла из квартиры ближе к полудню. Прежде чем сесть на автобус, почти за двадцать минут дошла до кофейни, в которую изредка заглядывала, прежде чем уехать. И взяла себе латте с ореховым сиропом, почти не жалея денег.

Кофе, казалось, обжигал все внутренности, но я чувствовала себя прекрасно.

И даже успела запрыгнуть в автобус, отыскав остановку поблизости – идти назад, к дому, большого желания не возникло. Прижалась к одному из окон, продолжая держать в руках теплый стаканчик, и рассматривала все вокруг, желая, чтобы автобус ехал как можно медленнее и я успела вдоволь наглядеться на все детали.

Но водитель автобуса плевать хотел на мои желания и мчался наравне с большинством легковых автомобилей, несмотря на габариты.

Дома, деревья, лавочки.

А ведь многие из этих мест я видела лишь мимолетом. Проходила по этим улочкам максимум три раза за всю свою жизнь. Так почему же при одном взгляде на них щемит сердце? Воет так, будто я когда-то имела, но теперь потеряла нечто важное?..

Кофе закончилось ещё в начале пути, поэтому оставшееся время я просто грела ладони. И слушала музыку – в последнее время я постоянно что-то слушаю. В этот раз выбор пал на зарубежный рок.

А потом мелькнул впереди величественный белый особняк, и мне пришлось подниматься, чтобы скоростной водитель не проехал мимо.

Я дрожала, хотя успела согреться, пока сидела в автобусе.

И едва не упала, спускаясь к остановке. Споткнулась, погрузившись в свои мысли. Благо, человек, выходящий следом, успел подхватить меня за локоть. Правда, его лицо я не увидела и поблагодарить не успела. Когда опомнилась и решила обернуться, за моей спиной уже никого не стояло. Зато от двери быстро удалялся высокий мужской силуэт…

Вот он, этот чудесный особняк.

Этот парк – стройные ряды деревьев, покрытых белоснежными шапками. И расчищенные тропинки, чтобы кому-то вроде меня можно было спокойно прогуливаться.

Любовь моя, моя боль.

Победа моя, мое поражение.

Я шла медленно.

И не потому, что отмечала детали.

Напротив, перед глазами все слилось в единое белоснежное пятно, в некоторых местах исчерченное темными ветвями деревьев и звучащими вдали голосами. Я шла и думала о том, что сейчас точно грохнусь, и в этот раз за спиной не окажется того, кто меня подхватит. Ни разу больше не окажется.

А ведь почти полтора года назад (правда, особняк на фоне был другой, ужасающе-черный) меня словили, когда я летела. В прямом смысле летела, с неба. Или, точнее, портала. Это был Кирилл, и я тогда ещё не знала, что он служит Янтарной. Настоящий черный колдун. Предавший меня и мной преданный.

Это было так давно и в то же время, кажется, мгновение назад.

Я хранила в своей душе все воспоминания, и в нужный момент душа одаривала меня ими, заботливо напоминая, кто я такая и в чем виновата. Но даже за полтора года я так и не смогла понять, чем заслужила всю эту муку.

Я осознала, что слезы застилают мне глаза, только когда дошла до места.

Остановилась и поняла, что вот-вот расплачусь. И меня совсем не волновало то, что двадцать минут я потратила, чтобы нарисовать относительно ровные стрелки. Производитель подводки обещал мне стойкость, – так почему бы мне ее не проверить?..

Янтарная.

Кирилл.

Отца можно понять. Несмотря ни на что. Он поверил в то, что говорят другие, но не услышал меня, – а это, в общем-то, за всю мою жизнь происходило так часто, что даже не удивило. Отец решил, что я глупая и никчемная, а Янтарная жестокая и злая, и что меня можно уберечь, только избавившись от нее. А меня следовало оберегать – как-никак, отец вложил в меня столько ресурсов…

Но ведь и меня понять было можно.

Правда, никто не попытался это сделать. Разве что Яр. Яр, связь с которым с самого начала была неправильный. Черная ведьма и белый маг. Зачем он вообще попался мне на глаза? Зачем подарил надежду? Чтобы после навсегда исчезнуть?..

Я скучала.

Я так по всем скучала, но никому не могла в этом признаться. Даже сама себя не одобряла. Ты предала. Тебя предали. Так зачем цепляться за прошлое? Иди вперед, гордо расправив плечи. Иди вперед, они не достойны твоей печали. А ты не достойна занимать место в их жизни.

Янтарная.