Соло на Витгенштейне. Сборник

– Опять в новую?

– Эта лучше, – усмехнулся санитар.

Андрей вошел. Дверь за ним закрылась, он остался один. Комната мало чем отличалась от двух предыдущих: кровать, стол, тумбочка. На окнах неотъемлемый атрибут сумасшедшего дома – тонкая металлическая сетка. Ничем более не интересуясь, Андрей лег на кровать, подложил руки под голову и уставился в потолок.

Случившееся никак не укладывалось в мозгу. Значит, получается, что он – совсем не он, а какой-то загадочный Лост Горлинг. Человек, любящий деньги, острые ощущения и подписывающий подозрительные контракты с какими-то загадочными институтами. Да, поверить в такое трудновато. Хотя что там Лост, ладно бы только это. Это бы еще полбеды. Но ведь оказывается, вся предыдущая жизнь – самый обыкновенный сон. (Пардон, самый необыкновенный.) Вся жизнь! И Марина тоже сон, и мама… Нет, этого не может быть!

Он вскочил и забарабанил в дверь:

– Открывай! Эй ты, вертухай недоделанный, открывай давай!

Минуты через две квадратное окошечко распахнулось и в нем возникла хмурая санитарская морда.

– Чего шумишь? – спросил он строго.

– Мне срочно нужно поговорить с Эдвардом. Немедленно!

– Нет, – сказал как отрезал санитар.

– Что значит «нет»?! – взвился Андрей. – Я говорю, мне срочно надо поговорить!

– Завтра поговоришь.

Окошко захлопнулось.

– Ах ты, сволочь! Открой! Открой, сучара поганая! – Андрей принялся пинать в дверь ногами.

Окошечко открылось, в нем появилась все та же мерзкая рожа и ласково предупредила, что если через пять минут шум не прекратится «сам собой», то его придется прекращать «извне». Побушевав для приличия еще немного, Андрей оставил дверь в покое и вернулся обратно на кровать.

Нет, такими методами здесь ничего не решить. Надо быть спокойнее. Что ж, завтра так завтра. Это даже лучше. Будет время все как следует обдумать. Сам же напросился! А может, он действительно никакой не Андрей, а самый что ни на есть Лост Горлинг? Может, за ночь действие наркотика прекратится и утром он со смехом будет вспоминать Андрея Проскурина и всю его жизнь? Кто знает? А сейчас спать.

Зеленое солнце давно спустилось за горизонт, и небо из красного превратилось в черное, самое обыкновенное ночное небо. Андрей залез под одеяло с головой и закрыл глаза.

Завтра будет день – будет пища…

Ему снился Сизиф.

Темнота. Непонятное бетонное здание странной архитектуры. Пылающий во дворе костер (…или несколько костров?.. ). Затем из темноты появился мужчина, одетый в доспехи древнегреческого воина. К ноге его цепью был прикован громадный круглый камень. Как только этот человек появился, Андрей почему-то сразу понял, что это именно он, Сизиф! Выкатив камень из здания, мужчина с огромным трудом покатил его через двор, мимо пылающего костра (…костров?..). А затем…

Затем он начал спускаться со своей ношей по совершенно отвесной бетонной стене, находящейся сразу позади здания. Причем сам он спускался первым, а камень держал над головой, волоча его по стене. «Интересно, – возникла у Андрея нелепая мысль, – когда он спустится с камнем вниз, быть может, камень начнет подниматься обратно и за цепь вытащит Сизифа наверх?..»

Все происходящее происходило в какой-то ужасающей тишине. Кроме треска костра и позвякивания цепи, не было слышно ни единого звука. И это очень пугало…

– Итак, по-вашему, получается, Земля круглая? – переспросил Эдвард и рассмеялся. – Забавно, очень забавно.

Он откинулся на спинку кресла, с любопытством разглядывая Андрея.

– Конечно круглая, какой же ей еще быть? – неуверенно ответил тот. – Плоской, что ли?

– Знаете, а ваш подсознательный мир устроен весьма своеобразно. Весьма!

Андрей пытался сосредоточиться, но болтовня Эдварда ему невыносимо мешала. «Черт бы тебя побрал, – он мысленно плюнул в его сторону, – совсем мне мозги закомпостировал».

– Нет, а все-таки, – не унимался консультант, – если Земля круглая, почему же мы с нее не падаем?

Глаза его излучали восторг.

– Она нас притягивает, – машинально ответил Андрей, думая совсем о другом. – Или удерживает?..

На некоторое время воцарилось молчание.

– Знаете, Лост, – наконец произнес Эдвард, – вы самый странный пациент из всех, с которыми мне когда-либо приходилось работать. У вас необычайно развито воображение. Ну почему, скажите мне, вам взбрело в голову, что Земля – это шар? Почему не куб или тетраэдр? Ответьте мне, это очень интересно.

– Да что ты ко мне прицепился! – взорвался Андрей. – Почему да почему. Откуда я знаю почему? Нас так учили. И что Земля круглая, и что материя первична, и что дважды два четыре. Это же дураку ясно!

– Тихо, тихо. Не надо нервничать. – Эдвард встал и, делая руками успокаивающие жесты, медленно подошел к Андрею. – Вы же считаете себя нормальным, правильно? Ну, так и давайте рассуждать как все нормальные люди. Хорошо?

– Хорошо, – Андрей с трудом подавил раздражение, – давайте рассуждать.

– Давайте.

– Давайте!!

Эдвард взял со стола чистый лист бумаги, авторучку и уселся рядом.

– Насчет «дважды два», – пояснил он. – Вы хорошо помните алгебру или…

– Помню, черт возьми, помню! Чего вы добиваетесь?

– Тихо, тихо. Сейчас мы с вами проведем несложное арифметическое действие, и вы сами все поймете. Только не надо нервничать. Значит, вы утверждаете, что дважды два будет четыре?

– Да, именно это я утверждаю, и можете плюнуть мне в морду, если это неправда.

– Ну-ну, плюнуть я всегда успею. Дело не в этом. Дело в том, что дважды два не четыре. Дважды два – пять! Мне, конечно, очень неприятно, что приходится напоминать вам такие простейшие вещи… Впрочем, смотрите сами.

Эдвард пододвинул к себе листок и быстро набросал на нем равенство:

16–36 = 25–45.

– Верное равенство?

– Верное. – Андрей поморщился. – Но я не совсем понимаю…

– Идем дальше:

16–36 + 20? = 25–45 + 20?.

– Так?