Как я стал Богом

Вопрос – кому звонить. Маме с Дашей в Крым? Любе на Курилы? Может дяде Сэму в Белый дом? Деду, деду надо позвонить. Отлежусь у него на даче – места хватит. Тётки там убойные, ну так на мне бронекорсет.

Бренчу.

Звонкий голос:

– Алё.

– Мне бы Алексея Георгиевича.

– А он в Крыму.

Приехали! И что теперь делать?

– А вы кто?

– Ваш племянничек в гипсо.

– Алекс, ты?

– Не похож?

– Откуда?

– Из ЦКБ.

– Анализы сдаёшь?

– Уже сдал.

– А что звонишь-то?

– Родственники нужны – забрать меня отсюда.

– Так заберём. Ты в каком корпусе, в какой палате?

Двойняшки приехали за мной на такси – совсем уже взрослые, рассудительные девицы.

– Мне бы домой, – робко попросился.

– Щас, – был ответ. – Что врач сказал? – забота и уход.

– Вы чего в Крым не укатили?

– Так, выпускные, – со вздохом.

Девицам по семнадцать лет. Девицы оканчивают лицей, готовятся стать абитуриентками, студентками. Не щипаются и не щекотятся. Ходят павами, томно поводят глазами, обо всём имеют своё суждение – повзрослели. Кормят прилично – мама научила. Да ещё поваренные книги под рукой – у каждой своя. Не жизнь – малина. Это у меня. У них выпускные.

Три-четыре дня зубрят-зубрят, на цыпочках ходят, разговаривают вполголоса – удачу спугнуть боятся. А потом – бах! – сдали. Визжат, кричат, носятся по парку в одних купальниках, которые того и гляди потеряют. С надеждой на это смотрю из гамака с книжкой под головой. Когда этот тайфун рук, ног, кос и глаз со свистом проносится в опасной близости, у меня начинает ныть больное ребро. Потом всё успокаивается, чтобы через три-четыре дня взорваться снова.

Выпускной. Сестрички примеряют одинаковые платья, вертятся у зеркала, носятся по комнатам – теперь ничто не может омрачить их безудержный задор.

– Алекс, не скучай – мы скоро. Голодом себя не мори. На девиц по телеку не заглядывайся – мы лучше.

Чмок. Чмок.

– До утра.

Приехали они раньше. Я уж поспал немного. Проснулся. Поворочался. Не спится. Всё-таки у двойняшек родителей рядом нет, я, как бы, ответственен за них – должен переживать. Перебрался в качалку на террасу, стал поджидать.

Подъехала машина, Похлопали дверцы. Отъехала машина.

Идут дорожкою по саду, шляпки свои «А-ля Айсидора» в руках несут – ленты по траве волочатся. Меня не замечают или не хотят. Обидел кто? Вечер не удался? Ох, уж эти семнадцать лет – на пустом месте проблемы!

Переоделись и на пруд – с таким видом только топятся.

Пруд – часть усадьбы, на берегу беседка. Как Чингачгук, скрываясь за деревьями, иду следом. Нет, вроде не топятся, плескаются, злословят о ком-то.

Подсматривать нехорошо, подслушивать тоже. В беседке из их халатиков устраиваю ложе и на бок сажусь поджидать – пусть купаются: тепла июньская ночь. Тепла и прозрачна от лунного света. Дорожка серебристая пробежала по воде. Трава блестит на берегу. И капли воды сверкают на голом теле.

Чёрт! Точно на голом! Одна из сестричек вошла в беседку, голову клонит, волосы скручивает и выжимает. А на теле – ну хоть бы ремок какой. Чуть слюной не поперхнулся, а она смотрит и усмехается.

– Подглядываешь?

– Слушай, ты бы устыдилась немного.

– Ага, щас, зажмусь, в кустики прыгну и закричу: «Ай-ай-ай».

– Отшлёпать тебя, бесстыдницу…

– Шлёпай.

Выпускница изящно изогнула талию, приблизив к моему лицу круглые и крепкие, как арбузики, ягодицы. Я шлёпнул, легонько-легонько, ласково, чтобы только звук был.

– А теперь погладь – больно же.

Погладил. Рука сама тянулась вопреки здравому рассудку. Да и был ли он в ту минуту здравым?

– Никушка, посмотри, кто ко мне пристаёт.

– Сама ты Никушка, – говорит вторая сестричка и входит в беседку в таком же первозданном виде.

Всё, теперь я знаю к кому как обращаться – только бы из виду их не потерять. Дело в том, что у близняшек и имена одинаковые – Доминика и Вероника. Только первую ничуть не заботит, как её окликнут: хоть Домной, хоть Никушкой. а вот вторая на Никушку обижается, признаёт только – Вероника, Вера и их производные, позволяет – Вероничка-Земляничка. Только положение моё это ничуть не облегчает: две несовершеннолетние девицы, вполне уже сформировавшиеся, без комплексов и одежды, обступили меня в садовой беседке в полнолуние.

– Тоже так хочу, – заявила Вероника, схватила мою руку и положила ладонью на…. ну, пониже спинки.

– Может вам массаж сделать?

– Было б здорово, – согласились сестрички. – Но как твоё ребро? Давай посмотрим.