Как я стал Богом. Путь к познанию

Как я стал Богом. Путь к познанию
Анатолий Агарков

Однажды юному программисту-самоучке Алексею Гладышеву удается изобрести виртуальный разум. Вот именно с этой истории все и пошло. Главный герой делает головокружительную карьеру, а виртуальный разум – фантастические открытия. Причем, каждый берет за основу свое: первый – душу бессмертную, данную Богом, второй – разум, сделав его бессмертным. Однако жизнь вносит свои драматические поправки, которые приводят к непредсказуемым результатам развития человеческой цивилизации, полностью переделав ее сущность и предназначение.

Анатолий Агарков

Как я стал Богом. Путь к познанию

Кому судьба дает вино познанья пить,

Тот, кроме Истины, обязан все забыть;

Кому дает язык, тех обделяет зреньем,

Кто получил глаза, немым придется быть.

(Омар Хайям)

1

Земля лежала предо мной. Земля без границ и государств. Я её будто заново открывал. Леса кишат зверьём и птицей, в степях бесчисленные стада парнокопытных.

– Что-то, Билли, плотоядных не видать – забодал хищников?

– Отнюдь – все на своих местах. Природа правит бал – ну, разве только с незначительными поправками на необходимость и достаточность.

– Поправки от Всевышнего?

– Считай что да, хотя до сей поры, он звался Человеческим Разумом.

– А ещё подробней.

– Солнце светит, влага испаряется, сбивается в циклоны, те строем топают вглубь континента и проливаются дождями, питая почву и побуждая радующую глаз и сердце человека безумную борьбу за жизнь всего живого.

– Да ты лирик! А где проза?

– Ну, пожалуйста – Всемирный Разум контролирует зарождение областей низкого давления, их движение и выпадение осадков.

– Позволь дальше я, как биолог – чтобы Земля не превратилась в непроходимые джунгли, работают челюстями любители флоры, а их поголовье контролируют пожиратели мяса. Всё в автоматическом режиме – причём здесь интеллект?

– В основе процесса – подчиняясь энергии Объединенного Разума, циклоны не набирают силы ураганов, идут, куда надо и мочат, сколько требуется.

– Здорово! Ну, что сказать, молодцы – время не теряли!

Это я от всей души. Ну и Билли не смолчал:

– Не то, что некоторые.

Горные складки с застывшими, как монументы, на краю пропасти снежными баранами, и величавым полётом орлов остались позади. Степное раздолье запомнилось топотом копыт несущихся прочь от невидимых хищников сайгаков, джейранов, диких ослов и лошадей. Леса птичьим гомоном и солнечной сенью. Реки чистой водой и плеском рыб. Озёра стаями водоплавающих – гусей, уток, лебедей и величавых фламинго.

Я шёл, менялись пейзажи – неизменными оставались убегающая в дымчатую даль кромка горизонта и девственная голубизна небесного купола с ватными клоками облаков. Нет даже реверсивных следов самолётов. Где же люди?

– Где люди, Билли? Где города?

– Люди будут, хотя маршрут ты выбрал не самый густонаселённый. А городов теперь действительно стало меньше. К чему они, если человек Земли сроднился с природой?

– Что-нибудь осталось? Москва жива?

– Стоит Первопрестольная, и все остальные мегаполисы с культурно-историческим наследием. Новые города – это целевые монолитные строения типа муравейника. Если интересуешься, можем заглянуть, чуть-чуть уклонившись от маршрута.

– Всё посмотрим в своё время – у нас впереди нескончаемая жизнь.

С гомо сапиенс эпохи воцарения Всемирного Разума встретился на берегу величавой реки, неспешно нёсшей воды в пышном обрамлении ив и тростника. На прогалине с песчаным пляжем разбили лагерь островерхих шатров полусотня босоногих в коротких цветных туниках на голое тело. Мужчины разных возрастов – от седогривых и бородых, а ля викинг, до безусых юнцов. Женщины, как на подбор, все молоды, красивы. Впрочем, сообразил, что это только образы, – какой же возраст у бессмертных?

Моё внезапное появление среди пёстрых шатров ничуть не смутило их обитателей, да и не обрадовало. Я присел понаблюдать, что за люди, и путём логических размышлений постичь цель их тутошнего пребывания.

Однако уединение скоро было нарушено – нашёлся сердобольный.

– Нужен шатёр? Есть свободные.

– Благодарю, – отвечаю. – Ещё не определился, надолго ли здесь – может, сейчас и двину дальше. А вот от одёжки не откажусь – моя пообтрепалась.

– У нас только туники. Вам какого цвета?

– Золотистого.

Приветливый собеседник ушёл и вскоре вернулся с греческим одеянием цвета утренней зари морозным утром.

Я разделся до трусов:

– Искупаюсь.

Босоногий вертел в руках мою обувь.

– Раритет – сама не разложится, но есть походный утилизатор.

Незнакомец указал пальцем на трусы. Я оглянулся на реку, где на мелководье плескались совершенно нагие мужчины и женщины.

А, была, не была! Стянул трусы, подал босоногому – утилизируй.

Вошёл в воду, нырнул, поплыл, а Билли зудит:

– Теперь производят материалы и вещи из них, рассчитанные на определённый срок службы – по окончании, распад на молекулярном уровне.

– Слушай, этот принцип безотходной жизнедеятельности однажды оставит меня голышом, быть может, в самый неподходящий момент.

– Привыкай – не горбат, не кривоног – чего тебе стыдиться?

Перевернулся на спину, раскинув руки – вода держала, а течение сносило.