Растяпа. Ум, честь и совесть

– Мне нечего сказать.

– Нет, ты скажи – почему не женишься? Солидная работа….

Я раздраженно фыркнул:

– Потому что эти бабы все юркие, как пробка от шампанского.

Люба хмуро покосилась на меня:

– Типично мужское замечание.

Я рассмеялся:

– Ну, не знаю. Ты ведь не такая.

– Я не такая, но учти – не прощу, если ты меня бросишь.

– Кой черт мне тебя бросать?

Ну да ладно, это все дела житейские. Закончу с пьянством.

Был новогодний корпоратив. Столы накрыли в УПК (учебно-производственный комбинат). Это на Денисово. Добирались пешкодралом, наделив райкомовских водителей статусом «гость».

Людмила Александровна вошла, не раздеваясь, огляделась – упс! секретарей нет – она обратно в двери. Междусобойчик без начальства – это ж пьянка то, что надо!

И понеслась косая в баню!

Володя Белоусов вроде выпил-то немного – на моих глазах лишь рюмку – а уже ходит, пошатываясь, со стаканом в лапе, ко всем пристает:

– Давай выпьем!

Поет и пляшет – рад человек! Ну, не всем быть крепкими к спиртному. У меня, к примеру, гены. Да и хитрости с мелкими глотками. А Белоус того – поплыл.

Впрочем, к финалу трезвых не осталось.

Мы с шефом после пьянки доколбасили до центра, и тут я вспомнил:

– Черт! Там сторож есть? Мне надо бы вернуться.

– Что произошло?

– Дипломат забыл.

Пал Иваныч покопался в памяти:

– Пошли сюда.

Мы доплелись до двухэтажки, зашли в подъезд и поднялись. Позвонили.

Дверь открыл Белоусов в майке и трико – трезвый как полковник КГБ.

– Что случилось?

– Анатоль Егорыч дипломат забыл. Заводи машину, съездим в УПК.

Владимир Викторович досадливо поморщился, но сделал все, как шеф велел – оделся, из гаража свою «копейку» выгнал. Мы съездили за дипломатом. Затем Белоусов развез нас по домам.

Мне было стыдно и тревожно.

Вот как надо бы вести себя в райкоме! А я-то, дурень….

И другая мысль – оно мне надо? Претворяться, унижаться, кем-то быть, а не самим собой. Как-то не приличувствует моряку с границы.

Мне Демина совет дала:

– Вы обращайтесь к Белоусову – он вас всему научит.

И клоунадить?

Голову сломав, пошел к Кожевникову.

– А-аа, – отмахнулся тот. – Чего ты хочешь от лодыря из комсомола?

Где-то это я уже слыхал. Ах, да! Любовь Ивановна (Люкшина, тоже инструктор идеологического отдела) называла в перебранке Белоусова «комсомольским лодырем».

А он ее «училкой комплексующей».

Впрочем, это было только раз – мы жили дружно.

Вот кто был психопатом в аппарате, так это Чудаков. Запретил девчонкам машбюро принимать документы для печати без его подписи.

Я прихожу со стопкой рукописных листиков:

– Игорь Филиппович, подпишите на печать.

Положил на край стола, а он их на пол:

– Заиб…. пропагация!

Я в обморок не пал и в лоб ему не дал – пошел, Кожевникову настучал.

Тот в задумчивости пробормотал:

– Игорь Филиппович держит нос по ветру. Полагаю, отдел не в милости у первого. С чего бы это? Опять Людмила Александровна где-то спростофилилась. Ну, ладно…

Пал Иванович нахмурился:

– Ты к Чудакову больше не ходи – мне, что надо напечатать, приноси.