Растяпа. Ум, честь и совесть

Демина? Ну, нет – с женщин примера брать не буду.

Тогда, Фетисов? Владимир Александрович, признаться, мне приятен. Не заносчив, не груб, не скуп, не глуп, не…. И других множество «не», что не нравятся мне. Легче поискать недостатки.

Итак, заворготделом не может быть моим кумиром потому, что…. потому, что…. потому, что слишком….

А в принципе, может. Да только отложим кандидатуру – огласим весь список.

Чудаков напоминает мне старослужащего, которого на первом году опустили. Не могу понять – откуда у него эти спесь с жестокостью? Почему грубит, взрываясь в совершенно безобидных ситуациях? И почему так беззастенчиво стелется под первого?

Не найдя ответов, пошел к Пал Иванычу.

– Что ты хочешь от крещеного татарина?

Этим, как говорится, сказали все.

Ну, значит, Кожевников? В нем явно чувствуется мощный заряд энергии. Порой, кажется, Пал Иваныч озабочен совсем не карьерой личной, а благополучием советского народа, но одержимости не наблюдается. Он умеет делать окружающих людей быть ему благодарными. А иногда от него идет некое расслабляющее тепло и даже умиротворение. Вот бы кому первым быть – другая атмосфера царила б в Белом Доме. Он терпеть не может людей, унижающих других и корчащих из себя умников – при каждом удобном случае ставит их на место. Но хватит ли ему авторитета на масштаб района? Готов ли он на крайние средства, когда обстоятельства требуют решительных действий? Пока не знаю, и есть вещи, которые невозможно предугадать. Тогда вторым? Ну, теперешнего-то Пал Иваныч явно крепче. А еще лучше третьим. Мой шеф – прирожденный комиссар.

Многим людям недоступно то, о чем они мечтают. О чем мечтает босс? Вот уже три месяца пытаюсь это разузнать. Тщетно. Никогда в моем присутствии его чувства не одержали верх над разумом. А сам молчит.

Но однажды таки раскрутил.

– О чем мечтаю? Хочу дочку – большей нет мечты. Сын у меня есть, но детей больше не будет. Так получилось.

Его глаза наполнились слезами.

Короче, Пал Иваныч, и только он может быть моим кумиром.

Но список незакончен.

Александров? Ну, этот точно нет. Когда выпьет, такой бред несет – что твой клоун. Со мною вежлив и предупредителен – пожалуй, слишком. Сначала думал, это из-за очерка. Но нет. Однажды топал к первому с бумагами и к нам заглянул, к инструкторам в идеологический отдел.

– Анатолий, проверь насчет ошибок.

Сует мне свой доклад (записку пояснительную? справку?). Я читаю – все в провале: орфография, синтаксис, стилистика. … и прочая-прочая-прочая.

– Время есть?

– Ну, есть немного, – плечами пожимает.

– Покурите полчаса – тут легче все переписать, чем исправлять.

Переписал. В благодарность – уважение заведующего отделом сельского хозяйства.

И еще работы через край – вслед за Александровым со своими бумагами наладились ходить ко мне инструктора из орготдела.

Демина по поводу сказала:

– Своей безотказностью и работоспособностью вы напоминаете Абросимова Валентина. Теперь он уже директор типографии. Желаю вам его успехов!

Спасибо. Но мне нужен пример для подражания в райкоме партии.

Мозжерин? No, it is not!

Он говорит всегда со мною свысока, со снисходительностью, граничащей с презрением. И еще – человек, пьющий водку, оттопырив мелкий палец у стакана, не может быть моим кумиром. Чушь, скажите, причем здесь это? А вот! Ненавижу снобов!

И хватит с ним. Теперь инструкторы.

Володя Белоусов мог бы, если б не двуличничал. Зачем это ему – так и не понял. Но понял, что отнюдь не лодырь он. Просто человек не терпит суеты, а любит думать.

Такой пример. Заходит Демина в отдел:

– Владимир Викторович, вот этим людям надо срочно позвонить и довести….

Подает текст и список.

Белоусов пробежал глазами, кивнул и положил руку на трубку телефона:

– Будет сделано.

Два часа прошло. Белоусов не сделал ни одного звонка. Заходит Демина:

– Александра Максимовича вызвали в обком – встреча отменяется. Обзвоните всех предупрежденных – скажите: им перезвонят дополнительно.

Владимир Викторович положил руку на трубку телефона:

– Хорошо.

Мне бы его выдержку.

Олег Федорович Фомин в школе был «сынком». В институте – организатором коллективных пьянок в электричке. Традицию продолжил и в райкоме. Кстати, он был первым одноклассником, которого я встретил после дембеля. На мой вопрос: «Как живете на гражданке?», он мне сказал буквально следующее:

– Водку пьем, а баб не трахаем.

– Несовместимо, что ль?

Он фыркнул и покачал головой. Уголки его губ приподнялись в улыбке.

– А вот что я тебе скажу про баб – это будущие властители мира.

Мне импонировала его независимость в райкоме. Первый ты или последний – говори, что надо, и пошел. Примерно так.

Олег Федорович Михайленко, другой инструктор орготдела, был другого склада человек. На то были свои причины – он из рабочих, выпускник ВПШ. И к тому – потомственный казак.

– Ты, чьих кровей? – спросил меня при первой встречи. – Куряк петровский? Значит, самои….

И рассказал историю возникновения презрительной клички моих предков.

Ну что ж, пусть будем «самои». Но ты не мой кумир.