Растяпа. Ум, честь и совесть

– Умом?

– Нет, старик – воспитанием.

Я не сразу нашелся, что сказать. Хотелось возразить.

– Из Вити они воспитывают внука, а он мой сын и тянется ко мне.

– Это потому, что он тебя любит, – мягко заметил Пал Иваныч.

На душе стало теплее – она смягчилась, и я погладил наследника по кудрявым волосам.

– И что ты посоветуешь мне делать? – поинтересовался осторожно.

– Жену отпустить, забыть и не томиться, сына любить. – Помолчав немного, густым баском хохотнув, сказал. – А бабу мы тебе найдем – без числа «пи», но работящую.

Я не ответил. Настроение сникло.

– Что-нибудь не так пошло? – спросил, имея в виду разговор с родственниками.

– Все так – мы поняли друг друга. Говорят – с тобой напряжно. Я обещал отговорить тебя преследовать их дочь.

– Я преследую? Вот это да! Пал Иваныч, обещаю – слова первым не скажу, не позвоню ни разу… Ей.

До ворот родительского дома доехали молча. Витя спал. Взял его на руки, вылез из машины. Остановился, чувствуя себя неловко.

– Спасибо, шеф, за все.

Кожевников в упор на меня смотрел. Я стоял с сыном на руках и не знал, что делать дальше. Мне не хотелось приглашать его в гости, где он наверняка продолжит тему моей семейной жизни в присутствии родителей, но было как-то неудобно отпускать его вот так – не угостив с дороги.

– Завтра на работе, чтоб был в порядке, – сказал он.

– Хорошо, – выдавил из себя.

Ну и что мы выездили? Чувство одиночества, выжигавшее пустоты в душе, словно русла пересохших рек в пустыне – такие сухие, что берега запеклись коркой и растрескались? Немало женщин было у меня после Ляльки, но они не сумели (не смогли?) заполнить те пустоты. Хотелось бы встретить кого-то, в ком можно обрести родственную душу. Такую, как маркиза из Ангарска – к черту Ляльку! Я ее преследую? – это ж надо!

Всякий раз, когда мне казалось, что я могу спокойно думать о смерти нашего с Лялькой брака, выходило, что это не так. Но надо привыкать. Ведь уже знал, что за этим не любовь, а уважение и долг. И никакой романтики. Даже попытался взгрустнуть по поводу.

Крепче прижал к себе спящего ребенка – он часть меня, я не смогу без него жить.

Понимает ли это счастливый муж, отец и начальник мой – Кожевников П. И.?

По сей день мне становится не по себе, когда думаю, как же наивен был в той ситуации, по-детски уверенным в законах добра и справедливости. Но тогда я понятия не имел, как будут дальше развиваться события, куда заведет меня судьба.

Ладно. Главное – я привез домой сына, родителям – внука. Остальное все – мелочи.

Однако непредвиденные события развивались с непредсказуемой быстротой.

Назавтра Любовь Ивановна предложила познакомить наших детей – сверстников. И тогда я пришел на работу с сыном. Витя полчаса развлекал себя, рисуя за моим столом сцены осады Пергама римлянами. А потом пришла мама Любовь Ивановны с внучкой Наташей. Мой сын был критически осмотрен, одобрен и забран в гости. Наташа взяла его за руку, и они вышли из кабинета раньше бабушки.

В обед позвонил в квартиру Люкшиным, попросил к телефону сына:

– Ты как?

Тот с восторгом:

– У Наташи есть спортивный уголок. Мы лазили по канату и шведской стенке. Играли в школу. Анна Тимофеевна была учительницей.

Она и вправду педагог на пенсии.

– Ты сыт?

– Мы поели, а сейчас будет сончас.

– Приятных сновидений.

Любовь Ивановна внимательно смотрела на меня во время разговора.

– Что там?

– В восторге парень.

– Замечательно! Пусть к нам приходит каждый день – им веселей с Наташей.

– Пусть будет, раз ты хочешь.

Так и получилось.

Через неделю позвонила Лялька, и я отвез нашего сына по указанному ей в Челябинске адресу. Это была одна из четырнадцатиэтажек на проспекте Ленина.

Я загрустил, родители тоже – так всегда бывало после отъезда последнего из Агарковых. Какой-то особенный привкус любви и нежности вносил он в нашу жизнь.

На следующий день после отъезда Вити в райком, точнее в наш отдел, пришла Анна Тимофеевна поговорить со мной о сыне.

– Мальчик хороший – добрый, умный. Он за неделю освоил то, что мы с Наташей проходили год. С ним заниматься надо.

Я не без сарказма:

– Занимаются. Бабушка учит светским манерам, дед – мужеству и благородству. Ну а тетя, наверное, письму и счету.

– Чему же учит отец?

– Сочинять и выдумывать.

– В смысле?

– Мы сочиняем с ним нескончаемые истории приключений четырех друзей.

– Наверное, их он рассказывал Наташе.