Мой сын. Жили-были два буржуя

– Юлия Павловна, много сдано заявлений?

– Ни-од-но-го!

Приятели переглянулись.

– Совсем распоясался народ, – тяжело вздохнув, сказал Рубахин. – Эти чумазые проституты думают, что директор у них не рыба, не мясо, а с капустой пирожок. Ждут, что я им в ножки буду кланяться….

Переварив обиду непродолжительным молчанием, Соломон Венедиктович изрек:

– А мы поклонимся, не сломимся – игра стоит свеч.

Подмигнул Инночкину:

– Волна сверху разбилась о твердолобые скалы, так мы под ними почву шатнем.

– Как это?

– Как в анекдоте.

И рассказал:

– Врач пациента спас, тот: «Чем вас, доктор, отблагодарить?». Мужик со «скорой» видит – палаты у больного навороченные и, боясь продешевить, «Отблагодарите, – говорит, – по-божески». В ответ: «Хорошо, доктор. Буду за вас молиться».

– В че тут суть?

– А в то: что сухая ложка горло дерет.

И по селектору:

– Нина Львовна, всю наличку кассы ко мне.

Инночкину:

– Сади торопыг своих на колеса, чтоб через сорок минут в столовой были накрыты столы для банкета по случаю создания многопрофильного предприятия «Рубин».

И снова в селектор:

– Ксюша, объяви по участкам: в 16-00 в столовой банкет всех сотрудников нового предприятия. Приглашаются все желающие. Вход по заявлениям на работу.

– Многопрофильное предприятие? – удивился Костя. – Ты говорил об энергоремонтном.

Рубахин вознес к потолку палец:

– Думать надо на перспективу. А название не удивило?

– «Рубахин-Инночкин»? Годится.

Вошла Шулленберг с деньгами – вышла без них.

– Ну, давай, Костян, шевели батонами: закуска, выпивка, музон – чтоб все честь по чести. Людям надо угодить.

Идея сработала. Не организовано, но вереницей народ потянулся в отдел кадров, потом в столовую. И там, и там возникли очереди: Юлия Павловна принимала заявления на увольнения, а инспектор ОК Галочка Гончарова – на прием.

В начале пятого часа дня в столовую вошел С. В. Рубахин. Весь коллектив возглавляемого еще им предприятия собрался за накрытыми столами.

Соломон Венедиктович был краток:

– Дорогие коллеги! Сегодня вы приняли мужественное и верное решение. Вы надеетесь, а я уверен, что все плохое останется у нас позади, а впереди будет только хорошее. Желаю всем на новом поприще успешной работы, результатом которой станет наше общее процветание. Не знаю, как вы, друзья, а я уже просто задолбался работать на дядю чужого.

Все дружно поддержали директора.

– Хочется спокойно жить и трудиться. Хочется счастья семье и России!

По бурным аплодисментам, переходящим в овации, седовласые ветераны производства вспомнили длинные пустые речи густобрового, как Рубахин, Леонида Ильича и прослезились. Выпили, целоваться полезли. Соломон Венедиктович чуть не пал жертвой своей популярности….

Вокруг Константина сбилась малолюдная непьющая компания. Обсуждали пафосную речь директора, соревнуясь в острословии. Нина Львовна доверительно склонилась к Инночкину, предоставляя ему великолепную возможность заглянуть в вырез ее платья:

– Давайте поговорим о чем-нибудь приятном! Например, о том, кто как планирует провести отгулы.

Костя демонстративно отвел глаза в сторону:

– Ну, у меня-то отгулов не будет.

– У вас-то понятно, а у других?

– Поеду к теще в деревню. Лес рядом, речка, сугробы – сказка! А воздух какой!

– Я буду дома сидеть. Балбесами своими займусь – оболтусами растут.

– Так, оболтусы или балбесы?

– Какая разница!

– А для меня понятия отдых и планы несовместимы – доверюсь судьбе…

Полностью дошедшая до кондиции основная масса сотрудников понукала выпить:

– Кто родился в ноябре, вставай, вставай, вставай…

– Ну, мне пора, – засобирался Инночкин. – Кажется, оргия начинается.

Но не успел уйти без скандала – уже у дверей тормознул его изрядно «уставший» Рылин и погнал с места в карьер:

– Что за херню вы затеваете с Рубахиным?

Рылин-мурылин, – машинально срифмовал про себя Костя, внимательно разглядывая пьяного инженера (ну, правильнее-то главного, но не сейчас) и прикидывая, кто тот по жизни – чудак на букву «м» или просто контуженный.

– А он разве не толково объяснил?