Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус

Полтора месяца плавал гардемарин флота П. Дурново на транспорте «Японец»[232 - Парусно-винтовой транспорт, был построен в Бостоне (1858) для службы на Амуре и Тихом океане. При водоизмещении в 1380 т., мощностью машины в 300 л. с., имел скорость до 8 узлов под парами и до 11 – под парусами; вооружен 8-ю пушками по бортам и 2-мя орудиями на поворотных станах. Выполнял грузовые перевозки в Татарском проливе и лимане Амура, ходил на Сахалин и в японские порты; высаживал десанты для занятия постов в юго-восточные гавани, обеспечивал посты продовольствием; с его борта велись магнитные и гидрологические наблюдения. Исключен из списка судов Сибирской флотилии после аварии 1892 г.Шкот Николай Яковлевич (1829, Костромская губ.–1870, СПб.) окончил МКК мичманом (1848). Плавал на кораблях Черноморского флота (1848–1854). Участник Крымской войны и обороны Севастополя (на Корниловском бастионе контужен разрывом бомбы в голову; на Камчатском редуте ранен осколком в ногу; орден св. Анны III ст. с мечами). Лейтенант (1855, за отличие). Назначен в 47-й Сибирский флотский экипаж, капитан-лейтенант, командир пароходо-корвета «Америка» (1856). Ст. офицер (1857) и командир (1858–1864) транспорта «Японец». Капитан II ранга, и. д. помощника командующего портами Восточного океана, Главный начальник южных гаваней (1864). Участвовал в переходе из Николаевска в Тяньцзин с дипломатической миссией вице-адмирала Е. В. Путятина, в открытии залива Владимира и описи залива Ольги, в гидрографических работах в Амурском заливе, в развертывании военного поста в Новгородской гавани; ходил по русским портам Охотского и Японского морей, в Татарском проливе и по Амуру; снабжал углем Тихоокеанскую эскадру в Печелинском заливе. За 10-летнюю службу на Амуре назначена пенсия – 435 рублей в год; переведен в 7-й флотский экипаж Балтийского флота (1866). Капитан I ранга (1868). Его именем назван мыс в заливе Ольги, остров и полуостров в заливе Петра Великого, поселок (Шкотово) в Приморском крае. В качестве командира «Японца» был причастен к основанию Владивостока, многих постов на материковом побережье и на Сахалине. Энергичный, честный и прямолинейный, очень ценился контр-адмиралом П. В. Казакевичем как один из деятельных офицеров (Общий морской список. Ч. XII). Брат П. Я. Шкота (1815–1880), вице-адмирала и общественного деятеля.] под командой капитан-лейтенанта Н. Я. Шкота у берегов Восточной Сибири. Здесь он, возможно, встретился с К. Станюковичем: 2 ноября 1861 г. последний, выписавшись из Владивостокского лазарета, был приписан к транспорту.

18 ноября 1861 г. П. Дурново переведен на клипер «Наездник»[233 - Деревянный парусно-винтовой клипер «Наездник» построен на Архангельской верфи (1856); водоизмещением в 615 т., паровой машиной в 300 л. с., вооружен 3-мя (по др. данным – 6-ю) орудиями; экипаж из 9-ти (7-ми?) офицеров и 92-х (99-ти?) матросов. В 1856–1859 гг. плавал на Балтике. В 1859 г. ушел из Кронштадта на Дальний Восток, где участвовал в описных работах. В 1862 г. отозван для капитального ремонта в Кронштадт. Из-за недостатка средств простоял у стенки 3 года и в 1866 г. выведен из боевого состава флота. В 1869 г. использован в качестве мишени на маневрах Балтийского флота и исключен из списка судов флота. В честь его названа бухта.Желтухин Федор Николаевич (1826, Московская губ.–1898, СПб.) окончил кадетский корпус и гардемаринское отделение МКК (1844). Служил на Балтийском флоте. Лейтенант (1855). Командуя канонерской лодкой «Шквал», принял бой на подходе к Кронштадту с английским фрегатом и двумя пароходами. Капитан-лейтенант (1859). Ст. офицер (1859) и командир (1862) клипера «Наездник»; переходит из Кронштадта в Печелинский залив (1859–1860). В 1862–1863 гг., командуя корветом «Калевала», участвовал в гидрографических и описных работах подполковника В. М. Бабкина в западной части залива Петра Великого и в составе эскадры контр-адмирала А. А. Попова – в Американской экспедиции. Из-за болезни вернулся в Кронштадт (1864). Капитан II ранга (1864). Командир строящегося броненосного фрегата «Адмирал Чичагов» (1867). Капитан I ранга (1868). Плавал в Балтийском море (1871–1873), командуя броненосным фрегатом. Командующий 1-м флотским экипажем (1874). Вице-адмирал с увольнением в отставку по болезни (1879). Похоронен на Новодевичьем кладбище. Его именем назван остров и банка в заливе Петра Великого.Ф. Н. Желтухин «оказался симпатичным и добрым начальником. Это был человек живой, общительный и большой жуир», – вспоминал А. К. Де Ливрон (Указ. соч. // Морской сборник. 1909. Т. 354. № 9. С. 61).] под командой капитан-лейтенанта Ф. Н. Желтухина. Здесь он впервые встретился с юнкером А. А. Бирилевым, ставшим впоследствии его сочленом по Совету министров и Государственному Совету.

С 6 мая по 16 августа 1862 г. П. Дурново на корвете «Посадник»[234 - Винтовой корвет «Посадник» построен на Охтинской верфи (1856); водоизмещением 885 т., с одним подъемным винтом, с паровой машиной в 200 л. с., вооружение – 11 пушек, скорость – до 13 узлов. Как все этой серии, крейсер вызывал восхищение своим наружным видом. Исключен из списков в 1871 г.Бирилев Николай Алексеевич (1829, Калязинский у. Тверской губ.–1882, СПб.) окончил МКК мичманом (1847). Служил на Черном море (1845–1855). Лейтенант (1854). Участник Синопского сражения, герой защиты Севастополя (командовал аванпостами 3-го бастиона, отличился ночными вылазками в расположение противника, награжден орденами св. Георгия IV ст., св. Владимира IV ст. с мечами и золотым оружием, св. Анны II ст. с мечами и императорской короной; капитан-лейтенант /1855, за отличие/, флигель-адъютант /1855/; контужен в голову картечью, послан для лечения в Висбаден). Назначен в свиту (1855). Командир яхты «Королева Виктория» (1856–1857). Ст. офицер на «Выборге» (1858). Командуя корветом «Посадник», совершил переход на Дальний Восток и плавал у берегов Японии (1859–1863). Капитан II ранга (1862). Капитан I ранга (1863). Командир фрегата «Орел» (1863–1872). Вице-адмирал (1872, за отличие). В отставку с производством в контр-адмиралы (1872).Женат на дочери Ф. И. Тютчева Марии (1865). Похоронен на Новодевичьем кладбище Петербурга. Его именем назван остров в Японском море (1886).«Флигель-адъютант Бирилев, Севастопольский герой, был добрый человек, но без всякого воспитания и образования и, несмотря на свою доказанную храбрость, был самый пошлый человек. К несчастью Мария Федоровна Тютчева (младшая дочь поэта, девица умная, образованная, очень милая и с такой возвышенной натурой) влюбилась в него. Самая его пошлость принималась ею за простоту и прямоту храбреца, и даже полная невоспитанность Бирилева ей нравилась, принимаемая как противоположность с банальным лоском светских кавалеров; со мной она была очень коротко знакома, почти дружила, и она мне высказала о своем чувстве и о желании выйти за него замуж. Хотя я, зная Бирилева с Морского Корпуса, где мы одновременно были кадетами (он вышел двумя годами раньше меня), не делал себе никаких иллюзий на его счет, но все-таки считая его добрым и честным человеком, полагал, что он будет хорошим мужем и, что раз он нравится Марии Федоровне, так это дело вкуса, то нет причины не исполнить ее желания и не дать ему совета искать ее руки. Я это и сделал. Анна Федоровна тоже этому сочувствовала, вероятно смотря на Бирилева сквозь призму его геройства в Севастополе. Но отец – Тютчев был сильно против этого брака и даже раз (я не могу вспомнить без тяжелого чувства сожаления и некоторого даже угрызения совести) он утром пришел ко мне и просил меня повлиять на дочь его против этого брака и постараться, чтобы он не состоялся. Но я в ослеплении думал, что он ошибался в Бирилеве и что его неодобрительное о нем мнение основано на том, что его коробило слышать, как Бирилев ужасно говорит по-французски. “Он не говорит двух слов, за которые не надо бы краснеть. Это, может быть, лев, но во всяком случае это не орел” (сказано Ф. И. Тютчевым по-французски. – А. Б.). Притом же всякие доводы Марии Федоровне против брака с Бирилевым ни к чему бы не повели; она была в него влюблена и решилась выйти за него замуж. Скоро предложение было сделано, дано согласие, и перед масленицей они были обвенчаны в нашей православной церкви в Ницце. Сначала Мария Федоровна была счастлива, у нее через год родилась дочка, которая была ей великой радостью; но в то же время у мужа стали проявляться, даже скоро после свадьбы, признаки размягчения мозгов (вероятно, вследствие контузии в голову во время Севастопольской осады); мало-помалу он стал впадать в идиотизм; через год дочка их умерла, и скоро и сама Мария Федоровна умерла, а Бирилев еще прожил несколько лет в состоянии почти совершенного идиотизма» (Из записок адмирала Д. С. Арсеньева // Русский архив. 1910. Кн. 3. Вып. 11. С. 430–431).] под командою флигель-адъютанта Н. А. Бирилева в плаваньи у берегов Китая и Японии.

С 16 августа по 7 ноября 1862 г. П. Дурново на лодке «Морж»[235 - Винтовая канонерская лодка «Морж» построена в Англии (1860). В 1860–1862 гг. под командою лейтенанта А. Е. Кроуна перешла из Кронштадта на Дальний Восток через Магелланов пролив. Проводила гидрографические работы у берегов Сахалина. Ее именем названы гора и бухта в Анивском, озеро и полуостров в Корсаковском районах Сахалина.Линден Александр Михайлович (1834–1902) окончил МКК мичманом, 2-м в выпуске (1853). На фрегате «Паллада» перешел на Дальний Восток (1852–1854). В составе сухопутных отражал атаку англичан в бухте Де-Кастри (1855). Лейтенант (1855). Участвовал в исследованиях и картографировании побережья морей Тихого океана; «за отличные труды и усердие, сопряженные с особыми лишениями» награжден орденами св. Станислава III ст. и св. Владимира IV ст. Командир пароходов «Аргунь» (1859), «Амур» (1860), винтовой лодки «Морж» (1862), корвета «Богатырь» (1864–1865). Капитан-лейтенант (1863, за отличие). При генерал-губернаторе графе Н. Н. Муравьеве, по особым поручениям по морской части (1865). Капитан II ранга (1871). Делопроизводитель канцелярии Морского министерства (1871). Капитан I ранга (1875). Член правления Обуховского завода (1876–1881). Вице-директор канцелярии Морского министерства (1881). Генерал-майор (1885). Генерал-лейтенант (по адмиралтейству), член Главного военно-морского суда (1893). Печатался в Морском сборнике (1858–1864). Один из способнейших учеников адмирала А. А. Попова.] под командою лейтенанта А. М. Линдена в плавании у берегов Китая и Японии. 27 августа приказом по флоту 19-летний П. Дурново произведен в мичманы (он стал получать 340 рублей жалования и 114 руб. 30 коп. квартирных). Здесь он познакомился с мичманом Ф. К. Авеланом, будущим адмиралом (1905) и членом Государственного Совета (1914).

7 ноября 1862 г. мичман П. Дурново назначен вахтенным офицером на корвет «Калевала»[236 - Деревянный парусно-винтовой корвет, построен в Або (1858), водоизмещение 1858 т., мощность машины – 250 л. с., скорость – 11 узлов, вооружение – 15 орудий, экипаж – 15 офицеров и 167 нижних чинов. Под командованием лейтенанта В. Ф. Давыдова перешел из Кронштадта на Дальний Восток. Участвовал в Американской экспедиции А. А. Попова (1863–1864). Возвратился в Кронштадт (1865). Плавал на Балтике. В 1872 г. исключен из списков флота. По имени корвета названа бухта в заливе Петра Великого. По утверждению А. К. Де Ливрона, «красивее <…> корвета не было <…> другого судна» (Морской сборник. 1909. Т. 354. № 10. С. 26).] под командой капитан-лейтенанта Ф. Н. Желтухина. Здесь он снова встретился с юнкером А. А. Бирилевым. Корвет заходил в Нагасаки, на два месяца его ставили в док в Шанхае. В таких случаях команда сходила на берег.

«Нагасаки, – пишет А. К. Де Ливрон, – был всегда нашим излюбленным портом. Близ этого города через залив, в углу рейда, находится небольшая японская деревня Инаса, куда обыкновенно свозились команды на прогулку. Там все, не исключая детей и женщин, довольно сносно объяснялись по-русски. В Инасе еще жил тогда старик Сига, бывший бонза местного храма, и наши поставщики».

Атмосфера среди офицерской молодежи была непринужденной. «В каютах, – вспоминал А. К. Де Ливрон, – мы обыкновенно обсуждали разные повседневные служебные вопросы судовой жизни, а также рассказывали анекдоты, строили планы на будущее и, наконец, вспоминали свои береговые похождения. Это были вполне невинные собрания, и они всегда носили характер взаимных дружелюбных отношений, которые не имели ничего общего с служебными интересами. В то счастливое время морской ценз еще не существовал, так что мы были совершенно свободны от тисков зависти, карьеризма и заискивания перед начальством»[237 - Там же. С. 70.].

После Шанхая «Калевала» ушла во Владивосток, а весной 1863 г. команда корвета в составе экспедиции подполковника корпуса флотских штурманов В. М. Бабкина занималась исследованиями залива Петра Великого. На карте появились гидрографические названия по именам судов Тихоокеанской эскадры и в честь ее офицеров. Поздравил и Ф. Н. Желтухин своих офицеров: три рядом стоящих из островов Римского – Корсакова получили имена мичманов, служивших тогда на «Калевале» – Я. А. Гильтебранта, А. К. Де Ливрона и П. Н. Дурново. (Легко представить, какие чувства переполняли молодых офицеров от сознания своей причастности к большому русскому делу – закреплению и освоению обширного богатого края.)

Вскоре грозные события отвлекли моряков от мирных занятий. 22 января 1863 г. в Варшаве восстали поляки. Англия, Франция и Австрия предъявили России ноты. «Вероятность войны, – вспоминал позднее И. И. Чайковский, – признавалась настолько возможною и близкою, что приходилось задумываться над всем нашим флотом, в то время сосредоточенным в Финском заливе. Пока дипломатические переговоры шли усиленным темпом, на столбцах газеты “Голос” появилась дельная статья, подписанная буквою “К”, рекомендовавшая во избежание повторения участи затопления кораблей нашего Черноморского флота в Севастополе в 1855 году выслать эскадру из лучших наших судов в Атлантический океан, которая, имея базу у берегов Америки, могла бы крейсировать по океану, в случае войны с Францией и Англией, мешать их внешней торговле, захватывать их суда торгового флота. Статья эта была доложена государю императору, который, признав эту идею вполне отвечающей настроению политического положения, приказал узнать, кем написана эта статья. Автором ее оказался недавно вышедший в отставку капитан-лейтенант (окончивший курс офицерских классов) Н. В. Копытов. <…> Кроме государя, генерал-адмирала, управляющего морским министерством и Н. В. Копытова, никто в план действий посвящен не был. Выполнение всей задачи было экстренно-спешное и строго-секретное. Каждый из командиров должен был получить секретный пакет за печатями, на вскрытие которого будет дано особое приказание»[238 - Чайковский И. И. Эпизоды из моей жизни // Исторический вестник. 1913. Т. 131. № 2. С. 476–477. Об Американской экспедиции русских эскадр см.: Столетняя годовщина прибытия русских эскадр в Америку. 1863–1963 // Зарубежные записки. № 1. Washington, 1963.Копытов Николай Васильевич (1833–1901) окончил МКК мичманом (1852). Плавал на линкорах «Лефорт», «Императрица Александра», «Константин», корвете «Новик». Лейтенант (1855). Участник войны 1853–1856 гг. (оборонял Кронштадтский рейд и столицу). В составе отряда капитана I ранга Д. И. Кузнецова на корвете «Новик» перешел на Тихий океан (1857). Капитан-лейтенант (1860). Командир корвета «Гридень» (1861). Кругосветное плавание (1862). Автор статей в Морском сборнике. Командир фрегата «Пересвет». Участник американской экспедиции. Контр-адмирал (1882). Командующий отрядом судов на Тихом океане. Вице-адмирал (1888). Главный командир Черноморского флота и портов и военный губернатор Николаева. Генерал-адъютант и член Государственного Совета (1898).].

Подлинный смысл происходившего в мире не составлял тайны и реакция молодых офицеров Тихоокеанской эскадры была вполне адекватной. Вот как об этом писал А. К. Де-Ливрон: «В июле 1863 г. до нас из России стали доходить тревожные слухи о неладах среди правительств европейских государств и о намерениях Франции и Англии заступиться за будто угнетаемых нами поляков, а кроме того, неподалеку от нас, через океан, в то же время разгорелась междоусобная война северных и южных штатов Америки из-за рабовладельческих прав на негров. Южным, отделившимся от Союза штатам, сочувствовали те же французы и англичане, что заступились за наших поляков. Пока дипломаты переписывались умными нотами, наше правительство решило оказать нравственную поддержку законному правительству президента Линкольна, и в виду этого секретно отправило в Нью-Йорк целую эскадру наших лучших крейсеров под флагом адмирала Лесовского. <…> Одновременно из Петербурга также и адмиралу Попову была передана шифрованная телеграмма с приказанием со своею эскадрой отправиться к берегам Калифорнии». Обе эскадры «должны были, в случае надобности, принять совместное с американцами в их крейсерской войне против Франции и Англии».

18 июля 1863 г. «Калевала» вышла из Хокодате в море с полными запасами угля и продовольствия. В середине августа корвет был уже в Гонолулу, где простоял целый месяц, а 6 октября пришел в Сан-Франциско. Здесь уже были корвет «Богатырь» под флагом контр-адмирала А. А. Попова и клипер «Гайдамак», через неделю подошли корвет «Рында» и клипер «Абрек».

А. А. Попов стал готовиться к крейсерской войне: вычистил личный состав, отправив многих в Россию, суда перевел в Mare Island, где занялись ремонтом и перевооружением – «все суда перебывали в доке, и починки эти обошлись казне в общем в 88 000 долларов, т. е. около 130 000 рублей»[239 - Де Ливрон А. К. Указ. соч. // Морской сборник. 1909. Т. 355. № 11. С. 75–76, 77.].

В Сан-Франциско пробыли почти 10 месяцев. Для правительства Линкольна это было существенной поддержкой – военной, дипломатической, моральной.

«Северные же американцы приход наш объяснили по-своему, – вспоминал И. И. Чайковский, – <…> Жители Нью-Йорка, к немалому нашему удивлению и смущению, приход наш объяснили, что Россия прислала свою эскадру в помощь им, северным американцам, против южан. <…> Дать отчет, почему и какие основания послужили американцам для проявления к нам, русским, чувств дружбы, никто не мог, но она зародилась и окрепла в своей искренности»[240 - Чайковский И. И. Указ. соч. С. 486–487.]. «Шесть дней не мог писать вам, – писал родителям Л. П. Семечкин, – потому что эти шесть дней были рядом разнообразных обедов, пикников и оваций, которыми американцы не перестают нас чествовать. Такого радушного приема я никогда не увижу более. Это какая-то былинная симпатия к русским, которая выражается на каждом шагу, каждую минуту, повсюду и людьми всех состояний»[241 - Л. П. Семечкин – родителям, Нью-Йорк, 14 сент. [1863 г.] // РГАВМФ. Ф. 22. Оп. 1. Д. 69 (Письма Л. П. Семечкина родителям из плавания. 1860–1864 гг.). Л. 354 об.].

То же было и в Калифорнии: американцы приняли русских «дружелюбно, даже до крайности» (свидетельство гардемарина Н. А. Римского-Корсакова). Власти были внимательны, гостеприимны и предупредительны – русские моряки осматривали порты, укрепления, побывали в воинских частях. Среди общественности распространились слухи о тайном союзе Соединенных Штатов и России, что русские прибыли на случай вмешательства Англии и Франции в Гражданскую войну на стороне южан. Напряженная подготовка к крейсерским операциям сопровождалась балами, приемами, манифестациями в честь русских моряков в различных городах американского побережья. «Нам лично, – продолжает А. К. Де Ливрон, – это приносило только одну пользу, так как, оставаясь долго в стране, мы имели громадную практику в английском языке, но, с другой стороны, сильно страдали наши карманы; мы спустили все свои сбережения и понаделали кучу долгов в казенный сундук. Все эти бесконечные обеды, пикники, балы и вечеринки нас не только разоряли, но страшно под конец надоели; на всякое новое приглашение куда бы то ни было мы смотрели уже не иначе, как на наказание. Кроме этого, надо заметить, что в Америке как стране долларов артисты в театрах не довольствуются банальными, ничего не стоящими аплодисментами, а требуют существенных поощрений. Тут мы также поплатились нашими карманами. В Америке на сцену бросают либо печеные яблоки и яйца всмятку, либо деньги и разные ценные вещи. Офицеры наши между прочим очень симпатизировали одной миловидной актрисе по имени Miss Lotta и каждый вечер ее забрасывали либо золотыми 20-долл[аровыми] свинчатками (26 руб[лей] 40 коп.), или кусками японской и китайской шелковой материи, шарфами, шалями, платками и т. п. вещами; словом, все, что молодежью раньше предназначалось в подарок сестрам и невестам на родине, теперь щедро выбрасывалось на сцену»[242 - Де Ливрон А. К. Указ. соч. С. 77–78.Среди молодежи на судах эскадр были и однокашники П. Дурново по МКК: Николай Быков и Михаил Верховский – на «Гайдамаке», Александр Леман и Константин Самсыгин – на «Абреке», Яков Гильтебандт – на «Калевале», Николай Вишняков – на «Александре Невском», Виктор Вернандер и Василий Давыдов – на «Пересвете», Дмитрий Булыгин и Нил Черкасов – на «Витязе» (Тарсаидзе А. Г. К 90-летнему юбилею прихода русских эскадр в Америку, 1863–1953 // Морские записки. Нью-Йорк, 1953. Т. XI. № 3. С. 17–21).].

Очевидно, не все проводили время в Америке подобным образом. Так, несколько иначе описывает свое пребывание в Америке Н. А. Римский-Корсаков: «В чем состояло препровождение нашего времени в Америке? Присмотр за работами, стояние на вахте, чтение в значительном количестве и довольно бестолковые поездки на берег чередовались между собой. При поездках на берег, по приходе в новую местность обыкновенно осматривались кое-какие достопримечательности, а затем следовало хождение по ресторанам и сидение в них, сопровождаемое едой, а иногда и выпивкой. Больших кутежей между нами не было, но излишнее количество вина стало потребляться частенько. <…> Чтение меня значительно увлекало в то время. Кроме исторических, критических и литературных произведений отчасти интересовали меня география, метеорология и путешествия. Находясь в Америке, я выучился немного и английскому языку»[243 - Римский-Корсаков Н. А. Летопись моей музыкальной жизни. М., 1980. С. 45.].

Америка полюбилась русским: «Янки славные люди. Положим, они не нравятся обитателям Старого Света своею грубостью, бесцеремонностью, тем, что жуют табак и вечно плюются, но за то какая лихорадка деятельности в них, сколько энергии в труде и жизни, какая изобретательность, не говоря уже о том, что народ этот имеет самое доброе сердце». Осознавалась необходимость и возможность сближения великих народов. «Я полагаю, – продолжал Л. П. Семечкин, – что идея, которую вырабатывает Русская земля есть порядок и уважение к власти, без чего движение к идеалу невозможно, а Соединенные Штаты развивают понятие свободы, общей и частной, без которой человеку невозможно понять идеал. Дай Бог, чтобы оба народа поделились результатами своих трудов и гражданской жизни и переняли бы друг у друга то, что им нужно для полного развития. Общих черт у нас очень много; даже многие национальные привычки те же, как ни странно это кажется; значит, возможность сближения уже существует в самом корне. Главное, в чем мы сходимся – это грандиозность; в Америке все делается крупно, широко, в огромных размерах. Не то же ли самое у нас?»[244 - Л. П. Семечкин – родителям, Нью-Йорк, 18 марта 1864 г. Л. 10 об.]

Русские моряки помогали тушить пожары, частые тогда в американских городах; особенно сильный в Сан-Франциско в ночь на 23 октября 1863 г., когда только помощь русских моряков (высадилось более 400 матросов с офицерами, захвативших с собой пожарный инвентарь) позволила справиться с огнем. Начальник пожарного департамента Сан-Франциско письмом благодарил адмирала А. А. Попова, а жители города, собрав по подписке деньги, отчеканили золотые медали морякам, получившим ожоги.

Экспедиция русских эскадр к американским берегам имела большое значение: предотвратив интервенцию Англии и Франции в Соединенные Штаты, способствовала победе Севера в Гражданской войне; главное же – расстроила их планы вмешательства в русские дела, к весне 1864 г. польское восстание было успешно подавлено.

Были и потери: корвет «Новик» погиб в результате навигационной аварии у мыса де-Лос-Рейес 14 сентября 1863 г. (корвет во время тумана разбился о скалы, команда спасена и расписана по другим судам эскадры, судовые деньги и платье команды спасены, остатки корвета проданы с аукциона за 1700 долларов); да сбежали поляки (офицер, доктор и 7 матросов).

1 августа 1864 г. эскадра, уже под командой контр-адмирала И. А. Ендогурова, покинула берега Калифорнии.

* * *

10 февраля 1864 г. мичман П. Дурново был переведен на корвет «Богатырь»[245 - «Богатырь» – винтовой паровой корвет, построен по проекту Н. Г. Коршикова в Новом Адмиралтействе (1859–1862); водоизмещение – 2155 т.; машина – 360 л. с.; вооружение – 17 196 мм гладкоствольных бомбических пушек; скорость – до 10 узлов под парусами, до 11 под парами; имел богатую библиотеку; в 1861–1866 и 1871–1876 гг. – длительные заграничные плавания в Атлантическом и Тихом океанах; с 1888 г. – блокшив; исключен из списков флота в 1900 г.Скрыплев Константин Григорьевич (1826–1900) окончил МКК мичманом (1845). Плавал на судах Балтийского флота (1845–1856). Лейтенант (1850). Участвовал в отражении попытки англичан бомбардировать Ригу (орден св. Владимира IV ст. с мечами). Капитан-лейтенант (1859). Командуя корветом «Новик» (с 1860), перешел на Дальний Восток, участвовал в гидрографических работах (его именем назван маяк при входе в залив Петра Великого). После гибели «Новика» назначен А. А. Поповым командиром корвета «Богатырь»; отличился при тушении пожара в Сан-Франциско 23.10.1863 г., организовав эффективную работу матросов. Капитан II ранга (1866). Командир клипера «Жемчуг» (1868). Капитан I ранга (1870). Главный командир Кронштадтского порта (1873). Вышел в отставку в чине контр-адмирала (1882). Его именем назван остров в проливе Босфор Восточный.] под командованием капитан-лейтенанта К. Г. Скрыплева. Корвет нес флаг командующего эскадрой.

Плавание в составе эскадры и особенно пребывание на флагмане имело для П. Дурново большое значение. Здесь он не мог не испытать влияния А. А. Попова, «плодотворная деятельность которого, – по словам А. Н. Крылова, – принесла огромную пользу русскому флоту. Командуя эскадрой, Попов был истинным учителем офицеров флота». Передавая слышанное от помощника начальника Балтийского завода, капитана II ранга Н. А. Быкова, бывшего мичманом на «Богатыре» три года, А. Н. Крылов пишет: «Попов отвел салон адмиральского помещения для занятий офицеров, предоставив им свою богатую библиотеку. Когда корвет шел в какой-нибудь порт, адмирал предлагал офицерам ознакомиться по литературе с этим портом и отметить его экономическое, военное и промышленное значение. Пока корвет стоял в этом порту, он отпускал офицеров на берег, приказывая кошельки оставить на корабле, а ревизору – дать денег на расходы. Офицеры должны были сверить сведения, полученные из книг, с действительностью, а один из них – сделать в назначенный день доклад в присутствии остальных офицеров корвета и приглашенных с эскадры. После доклада происходили прения, в которых принимал участие и сам адмирал. Чтобы лучше познакомиться с офицерами, Попов часто переводил их на флагманский корвет с других кораблей эскадры. Таким образом, офицеры не только учились на эскадре Попова морскому делу, но и пополняли свое общее образование»[246 - Крылов А. Вице-адмирал С. О. Макаров. URL: http://rusk.ru/st.php?idar=322257 (дата обращения: 3.03.2013)Быков, Николай Андриянович – однокашник П. Н. Дурново по МКК.].

А. А. Попов «считался отличным морским офицером Лазаревской школы; он и сам в свою очередь воспитал во флоте целую плеяду бравых и знающих офицеров. <…> Андрей Александрович был очень требователен по службе и никому ни одного промаха никогда не спускал. Подчас горячился и кричал на виноватых, но потом все снова сглаживал и мирился, как будто сам чувствовал себя виноватым. Более нерадивые и не любившие морскую службу или штатские, как их называли, никогда не прощали ему его горячности и всегда заочно называли его брызгасом. <…> Попов был добрый, отзывчивый и очень справедливый начальник. <…> Такого начальника нельзя было не любить и глубоко не уважать»[247 - Де Ливрон А. К. Указ. соч. // Морской сборник. 1909. Т. 354. № 9. С. 63.].

Эту характеристику А. А. Попова подтверждает, несколько дополняя, адмирал Д. С. Арсеньев: «Андрей Александрович Попов был добрый и сердечный человек, но страшно горяч и большой фантазер и с подчиненными держал себя очень неровно, то по доброте своей допуская излишнюю фамильярность, то в припадках гнева жестоко оскорбляя людей. Но тем не менее он был замечательный эскадренный начальник и доводил суда своей эскадры до высшей степени боевой готовности и подвижности и образовал многочисленную школу бравых и лихих офицеров»[248 - Из записок адмирала Д. С. Арсеньева. С. 390.В 1896 г. исполнилось 35 лет со времени назначения А. А. Попова командующим эскадрой Тихого океана. «Сослуживцы, почитатели и ученики Адмирала, находившиеся в составе эскадры Тихого океана в 1861–1864 гг.», почтили Андрея Александровича обедом в ресторане «Донон» 2 апреля. От имени 88-ми собравшихся А. А. Бирилев сказал приветственное слово, отметив заслуги и достоинства своего Учителя и выразив чувства благодарности и любви. Пел хор Гвардейского экипажа. Звучала музыка М. И. Глинки, А. П. Бородина, П. И. Чайковского и др. Здесь, через 30 с лишним лет, П. Н. Дурново встретился со многими из тех, с кем плавал на судах эскадры А. А. Попова; из однокашников был, к сожалению, лишь один – Я. А. Гильтебандт (РО РНБ. Ф. 736 /Станюкович К. М./. Д. 83 /Приглашение на обед в честь адмирала А. А. Попова. 14 марта 1896 г./).].

А. А. Попов обладал качествами вождя: «был всей душой предан делу и умел воодушевлять к работе и своих подчиненных; <…> был бесспорно человек выдающегося ума, железной воли и непоборимой настойчивости. Командуя эскадрой в Тихом океане, он сумел вызвать в личном составе дух лихой отваги, любовь к морскому делу и пытливость, готовую бороться с мертвящею рутиной. Морское дело он знал в совершенстве»[249 - Врангель Ф. Ф. Вице-адмирал Степан Осипович Макаров. Ч. 1. СПб., 1911. С. 57.].

Будучи требовательным, А. А. Попов ценил смелых и толковых подчиненных, берег и умел прощать им их ошибки. Так, Морской генерал-аудиториат, рассмотрев обстоятельства гибели корвета «Новик», «нашел командира капитан-лейтенанта Скрыплева виновным» и полагал, что он «подлежит исключению из службы», но должен был принять во внимание «весьма хороший отзыв начальника эскадры» и рекомендовал отрешить от должности командира. Царь стал на сторону командующего и положил Скрыплева «никакому взысканию не подвергать». А. А. Попов назначил его командиром «Богатыря»[250 - Летопись крушений и других бедственных случаев военных судов русского флота. СПб., 1874. С. 187–195.].

А. А. Попов хорошо разбирался в людях и любил опекать талантливую молодежь. Так, обратив внимание на одаренного кадета С. Макарова, «отнесся к воспитаннику с отеческой заботливостью» (А. Н. Крылов).

Благотворное влияние командующего не исчерпывалось его личностью. «При старшем офицере С. П. Тыртове и при непосредственном влиянии выдающейся личности Андрея Александровича Попова на “Богатыре” выработался дух искренней, можно сказать, страстной преданности морскому делу, охвативший в особенности молодых офицеров и корабельных гардемарин, в числе которых были выдающиеся по своим дарованиям и любознательности личности. Некоторые из них приняли молодого кадета [Макарова] под свое особое покровительство, учили его морскому делу и давали уроки по английскому и французскому языкам и т. п. В памяти С. О. Макарова корвет “Богатырь” на долгие годы оставался идеалом военного корабля, и он о каждом из тогдашних сослуживцев своих всегда вспоминал с особой любовью и благодарностью»[251 - Врангель Ф. Ф. Указ. соч. С. 5–6.Тыртов Сергей Петрович (1839–1903) – вице-адмирал (1894), главный командир Черноморского флота и портов, военный губернатор г. Николаева (1899), начальник соединенной эскадры в Тихом океане. «Выдающийся моряк» (А. Н. Крылов).Макаров Степан Осипович (1849–1904) – флотоводец, океанограф, полярный исследователь, кораблестроитель, вице-адмирал (1896). В рассматриваемое время – кадет Морского училища в Николаевске-на-Амуре.].

Мичман П. Дурново и кадет С. Макаров были на «Богатыре» одновременно более двух месяцев (с 10.02. по 21.04.1864).

21 апреля 1864 г. П. Дурново переведен на клипер «Гайдамак» под командованием старого знакомого А. А. Пещурова, а гардемарин А. Бирилев – с «Гайдамака» на «Богатырь»: здесь он сдаст экзамен и 1 июня будет произведен в мичманы. На «Гайдамаке» П. Дурново плавал у берегов Северной и Южной Америки до конца июня. Здесь он снова встретился с Ф. К. Авеланом, теперь уже лейтенантом.

27 июня 1864 г. П. Дурново перешел на корвет «Рында»[252 - «Рында» – деревянный парусно-винтовой корвет, построен на Охтинской верфи (1855–1856) под руководством корабельных инженеров А. Иващенко и Л. Шведе; водоизмещение – 885 т., один подъемный винт, мощность паровой машиной – 200 л. с., скоростью – до 13 узлов, вооружение – 11 пушек; имел «замечательно красивый наружный вид» и славился богатой судовой библиотекой. В 1861–1863 гг. перешел из Кронштадта на Дальний Восток, участвовал в Американской экспедиции контр-адмирала А. А. Попова. В 1864 г. вернулся на Балтику. Исключен из списков в 1871 г. В честь корвета названы бухта в заливе Петра Великого, гавань и остров в архипелаге Александра и залив на материковом побережье Японского моря.Фесун Николай Алексеевич (1835–?) окончил МКК мичманом 5-м в выпуске (1853). На фрегате «Аврора» под командой И. Н. Изыльметьева перешел из Кронштадта вокруг м. Горн на Дальний Восток (1853–1854) и участвовал с 18 по 27 авг. 1854 г. в отражении нападения англо-французской эскадры на Петропавловск Камчатский (награжден орденом св. Владимира IV ст. с бантом; оставил записки о сражении 20–24 авг., где дело доходило до рукопашной). Лейтенант (1854, за отличие). В 1855 г. перешел из Петропавловска в устье Амура и участвовал в сражении в заливе Де-Кастри (орден св. Анны III ст.). На «Авроре» же вернулся вокруг м. Доброй Надежды в Кронштадт (1856–1857). В 1858–1859 гг. плавал в Средиземном море (в 1859 г. награжден Золотой медалью на Владимирской ленте за спасение погибавших). В 1860–1862 гг. на винтовой лодке «Морж» под командой А. Е. Кроуна перешел из Кронштадта на Дальний Восток через Магелланов пролив, составив его подробное описание. Командуя корветом «Рында» вернулся в Кронштадт, награжден орденом св. Станислава II ст., произведен в капитан-лейтенанты и назначен для особых поручений при управляющем Морским министерством. Командир башенной лодки «Ураган» (1865–1867). Награжден орденом св. Станислава II ст. с имп. короной (1865). Уволен для службы на коммерческих судах (1870). В 1884 г. уволен от службы с производством в контр-адмиралы. Печатался в Морском сборнике (1855, 1859–1861, 1863–1864). Зять адмирала В. С. Завойко.«Он был умный и развитой молодой человек, верующий и вполне порядочный, но большой пессимист и болезненно самолюбивый, что, положительно, отравляло его жизнь. <…> здоровье было, что называется, скрипучее. <…> был всегда мрачный, все видел в черном цвете» (Из записок адмирала Д. С. Арсеньева. 1860 г. // Русский архив. 1910. Кн. 3. Вып. 10. С. 258, 272, 286).Д. С. Арсеньев был ст. офицером на лодке «Морж» в 1860–1862 гг.] под командованием лейтенанта Н. А. Фесуна и вернулся в Кронштадт и с 25 ноября ушел в первый, шестимесячный, отпуск с сохранением содержания; вернулся из отпуска раньше срока.

1 января 1865 г. П. Дурново награжден орденом св. Станислава III ст., а 4 апреля произведен в лейтенанты (получать он стал 400 руб. жалования и 171 руб. 60 коп. квартирных).

С 8 апреля по 16 августа 1865 г. лейтенант П. Дурново плавает в Балтийском море на мониторе «Ураган»[253 - Монитор «Ураган» построен в России по американским чертежам (1863–1864); водоизмещение – 1566 т, скорость – 7 узлов, броня – 5 мм, вооружение – два 9 мм орудия и два скорострельные.] под командою Н. А. Фесуна, затем по 1 января 1866 г. – на берегу (Кронштадт, 2-й флотский экипаж).

С 18 августа 1866 г. по 14 июля 1867 г. П. Дурново в плаваниях по Атлантическому океану и Балтийскому морю на фрегате «Светлана»[254 - «Светлана» – деревянный парусно-винтовой фрегат, построен в Бордо (Франция) в 1856–1858 гг.; водоизмещение – 3188 т, паровая машина – 450 л. с., скорость – 10,5 узлов, вооружение – 50 орудий, экипаж – 24 офицера и 414 матросов. Отлично ходил под парусами. В 1860–1862 гг. совершил кругосветное плавание. Исключен из списков флота в 1892 г. По мнению капитана I ранга Лисянского, «фр[егат] “Светлана” есть самое красивое судно подобного рода, когда-либо виденное, и, конечно, делает честь способностям г. Армана. Можно положительно сказать, что нет точки, откуда фрегат не представлялся бы в поразительно изящных и благородных формах». По словам Лисянского, английский контр-адмирал Sir Charles Elliot, «решительно в восторге от фрегата и громко, во всеуслышание, говорит, что никогда в жизни не видел такого превосходного судна» (Морской сборник. 1858. Т. 35. № 5. С. 217. 2-я пагинация).Дрешер Яков Матвеевич (1826, Томская губ.–1876, СПб.) – в службе с 1844 г. из вольноопределяющихся в I Финском флотском экипаже. В 1847 г. выдержал экзамен в МКК и произведен в мичманы. Плавал по Балтийскому и Немецкому морям (1847–1852). Лейтенант (1852). Участвовал в обороне Свеаборга (1854) и за отличие назначен старшим офицером винтового корвета «Медведь», на котором плавал по Средиземному морю. Капитан-лейтенант (1862) с назначением командиром фрегата «Кастор». В 1866–1869 гг., командуя фрегатами «Светлана», а затем «Дмитрий Донской», совершил несколько практических плаваний с гардемаринами по Атлантическому океану и Черному и Средиземному морям. Капитан II ранга (1868, за отличие). Командир корветов «Память Меркурия» и «Львица» (1869–1870). Капитан I ранга, командир винтового фрегата «Ослябя» (1870). Начальник отряда судов Морского училища (1875). Участник различных правительственных комиссий, участвовал в разработке Положения о воинской повинности и в составлении «Сборника материалов для свода морских постановлений», печатался в Морском сборнике и повременных изданиях. Владея в совершенстве английским и шведским языками, занимался переводами. Награжден орденами св. Анны III ст. (1860), св. Станислава II ст. (1864), св. Анны II ст. (1876).Из числа «дельных командиров», «энергичный» (Денорвиль П. Указ. соч. // Море. 1906. № 33–34. С. 1180).] под командою капитан-лейтенанта Я. М. Дрешера. Фрегат был знаком: 8 лет назад П. Дурново в группе гардемарин, будучи в Бордо во время своего первого заграничного плавания, ходил на вооружение и отделку строящегося там фрегата.

Плавание было учебным: кроме 99 гардемарин и кондукторов в состав команды фрегата было послано из разных экипажей 90 рядовых нижних чинов, отобранных по способностям, нравственным и служебным качествам для подготовки из них унтер-офицеров для флота; программы не было, разработать ее было поручено Я. М. Дрешеру.

Эти 189 человек были разделены на отделения – 4 гардемаринских и 4 матросских. Начальником одного из отделений гардемарин был лейтенант П. Дурново. Среди гардемарин старшего выпуска был Григорий Чухнин (1848–1906), будущий Главный командир Черноморского флота и портов Черного моря.

По расписанию П. Дурново должен был стоять на вахте, при авралах и при снятии с якоря – быть на баке, в бою – при заделывании пробоин, командовать вельботом № 2, при абордаже – 1-м взводом стрелковой партии, при пожаре – 9-м дивизионом, заниматься 3-м отделением молодых матросов. Назначался членом комиссий, создаваемых по различным поводам (утонул матрос, пьяный матрос обругал боцмана и т. п.).

10 июня 1867 г. П. Дурново был награжден орденом св. Анны III ст.

16 сентября 1867 г. лейтенант П. Дурново идет в такое же учебное плавание с корабельными гардемаринами и снова под командою Я. М. Дрешера, но уже на фрегате «Дмитрий Донской»[255 - «Дмитрий Донской» – парусно-винтовой фрегат, построен на Галерном островке (1859–1861); водоизмещение – 4562 т, паровая машина – 800 л. с., полное парусное вооружение, скорость – до 11 узлов, вооружение – 51 орудие; экипаж – 22 офицера и 719 нижних чинов. Отличался замечательными мореходными качествами. В 1872 г. сдан на слом в Кронштадте.] по маршруту Кронштадт – Нибург – Плимут – острова Зеленого мыса – Рио-де-Жанейро – мыс Доброй Надежды – Плимут – Киль – Кронштадт. Я. М. Дрешер привлек П. Дурново к разработке программы подготовки гардемарин. В приказе от 10 октября 1868 г. он писал: «Предвидя еще в прошлом плавании ныне последовавшие перемены, я тогда же предложил лейтенанту Дурново, как уже две кампании плававшем на фрегате и, следовательно, более других имевшем возможность ознакомиться с сущностью дела и со всеми его слабыми сторонами, представить мне письменно его мнение как о возможных изменениях в существующем порядке, так и об изменениях в судовом быте гардемарин и в программе занятий с ними. Лейтенант Дурново сочувственно исполнил мою просьбу, и я, соглашаясь с ним в общем характере предложенных им изменений, а также в программе занятий морским делом, думаю, однако же, что опыт и время вызовут некоторые изменения и улучшения»[256 - РГАВМФ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 12 (Приказы бывшего фрегата «Дмитрий Донской» за 1868 и 1869 гг). Л. 66 об.–67.].

П. Дурново этого времени характеризуется как «очень сведущий и умный офицер»[257 - Врангель Ф. Ф. Указ. соч. С. 36.]. Среди его подопечных – старый знакомый С. Макаров, произведенный 14.07.1867 г. «за выслугу лет и по экзамену» в гардемарины с назначением в Балтийский флот.

Во время плавания проходили экзамены. С. Макаров получает высшие оценки по всем предметам. Командиры отделений характеризовали гардемарин. П. Дурново дал С. Макарову следующую: «Морское дело знает очень хорошо; по службе очень исправен и распорядителен. Поведения отличного. Знает английский язык». Я. М. Дрешер: «Вполне согласен с отзывом начальника отделения и считаю долгом присовокупить, что желательно бы было видеть всех гардемарин столь много обещающими в будущем»[258 - РГАВМФ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 9 (Формулярные списки гг. офицеров и нижних чинов бывшего фрегата «Дмитрий Донской». 1867–1868). Л. 456.]. 9 июля 1868 г. П. Дурново награжден годовым окладом (400 рублей; Дрешер объявил полученную телеграмму).

По окончании плавания фрегат стал в док, команда разместилась в казарме; лейтенанты посуточно дежурили; П. Дурново еще и член комиссии по контролю за заготовкой провизии (засолка мяса, квашение капусты, выпечка сухарей и т. п.) и ее приему.

И еще одно учебное плавание лейтенанта П. Дурново в качестве начальника отделения гардемарин на том же фрегате «Дмитрий Донской» под командой Я. М. Дрешера, теперь уже капитана II ранга, с 17 сентября 1868 г. по 28 мая 1869 г. по маршруту: Кронштадт – Киль – Шербур – Лиссабон – Мадейра – острова Зеленого мыса – Бахия – Рио-де-Жанейро – Плимут – Киль – Кронштадт. Среди гардемарин – ставшие в будущем известными А. С. Кротков, М. О. Меньшиков, З. П. Рожественский, П. П. Ухтомский, С. О. Макаров (начальство нашло, что прошлого плавания недостаточно).

В конце этого плавания, на переходе в Плимут, по вступлении в северный тропик, был произведен экзамен гардемаринам обоих выпусков. В приказе командира фрегата от 15 апреля 1869 г. говорилось: «Гардемарины старшего выпуска выдержали испытание это столь удовлетворительно по всем частям, как еще ни один старший выпуск не выдерживал такового экзамена в три года командования мною учебным фрегатом. Особенно выдавались гардемарины 2-го отделения, не отказавшиеся ни от одного вопроса билетов <…>. Их записки из морского дела свидетельствуют также и о добросовестном труде в занятиях, и время свободное, предоставленное им в нынешнюю кампанию в некотором избытке против предшествующих, не было упущено без пользы в разрешении тех задач, которые были им задаваемы начальником отделения. Как за таковые успехи в отделении, так и за окончание программы, следовательно – совершенное выполнение приказа, и вообще за полное и сочувственное содействие принесть возможную пользу делу – на нашу долю выпавшему, не могу не изъявить полной признательности моей Лейтенанту Дурново.

Далеко не такими результатами увенчался экзамен младшим гардемаринам, из 33 человек которых только 9 выдержали экзамен удовлетворительно; остальные затем поразили экзаменационную комиссию своими слабыми познаниями; <…> я допустил переэкзаменовку этим гардемаринам и назначил время <…> – последний переход в Кронштадт»[259 - Там же. Д. 13 (Приказы бывшего фрегата «Дмитрий Донской» за 1869 г.). Л. 64 об.–65.].

В этом старшем выпуске был и С. Макаров; средний балл его – 3,1, это – третье место, у первого – 3,6, у второго – 3,3. П. Дурново дает ему блестящую аттестацию: «Примерным знанием дела, расторопностью, усердием, исправностью резко выделяется из среды прочих гардемарин. Начитан, любознателен и обещает много в будущем. Знает английский язык». Я. М. Дрешер подтвердил: «С отзывом об этом отличном молодом человеке вполне согласен»[260 - С. О. Макаров. Документы. Т. 1. М., 1953. С. 57; РГАВМФ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 9. Л. 477. Добрые отношения они сохранили на всю жизнь, и П. Н. Дурново сочтет нужным сослаться на мнение своего ученика: «Покойный мой приятель, безвременно погибший Адмирал Макаров, говорил, что мичмана народ хороший» (Речь 13 июня 1908 г. при обсуждении сметы Морского министерства // Гос. Совет. Ст. отчеты. 1907–1908 годы. Сессия третья. СПб., 1908. Стб. 1720).]. С. Н. Семанов в связи с этим справедливо замечает: «Лейтенант Петр Дурново умел разбираться в людях»[261 - Семанов С. Н. Макаров. М., 1972. С. 40.].

В 1868 г. П. Дурново аттестован следующим образом: «Все, относящееся до своего звания, знает прекрасно и к службе вполне достоин. Усерден и справен». Нравственности – «отличной». В 1869 г.: «Сведущий и любящий службу и дело офицера. Очень усерден и исправен». Нравственности – «отличной»[262 - РГАВМФ. Ф. 686. Оп. 1. Д. 9. Л. 448 об., 475.]. 9 июня 1869 г. П. Дурново награжден орденом св. Станислава II ст.

12 августа 1869 г. лейтенант П. Дурново откомандирован на Черное море для учебных плаваний с гардемаринами. С 1 октября 1869 г. по 22 апреля 1870 г. он в плавании по Черному и Средиземному морям на корвете «Память Меркурия»[263 - «Память Меркурия» – деревянный парусно-винтовой корвет 2-го ранга, построен в Николаеве (1863–1865); водоизмещение – 885 т, паровая машина – 382 л. с., скорость – до 8,5 узлов, вооружение – 11 гладкоствольных орудий; экипаж – 175 человек, в т. ч. 13 офицеров. Крейсерства (борьба с контрабандой и поставками оружия) у берегов Кавказа (1866–1869). В 1869–1870 гг. – в составе учебного отряда Черноморской флотилии. Перевооружен (1871) и капитально отремонтирован (1874), однако, как устаревший, не был назначен в кампанию 1877–1878 гг., а использовался как учебный корабль в Николаеве и для доставки Кавказской армии в Батум. Передан в состав Дунайской флотилии (1878). В 1883 г. переоборудован в блокшив и поставлен на мертвые якоря в южной бухте Севастополя. В 1910 г. сдан на слом.Юрьев Дмитрий Федорович (1831–?) окончил МКК мичманом, назначен в Черноморский флот (1849). Участник обороны Севастополя (на бастионе Корнилова 30 марта 1855 г. контужен в спину осколком бомбы; командуя батареей, был ранен в грудь штуцерной пулей; награжден орденами св. Анны III ст. с бантом и св. Владимира IV ст. с бантом). Лейтенант (1855). Командир шхуны «Редут-кале». Орден св. Станислава II ст. с мечами за отличие в делах против горцев (1861). Императорская корона к ордену св. Станислава II ст. с мечами (1865). Капитан-лейтенант (1866). Орден св. Анны II ст. с мечами. Командир корвета «Память Меркурия» (1868–1870). Императорская корона к ордену св. Анны II ст. с мечами (1870). Младший помощник командира над Николаевским портом (1871). Капитан II (1874) и I (1878) рангов. Уволен от службы с производством в контр-адмиралы (1885).] под командою капитан-лейтенанта Д. Ф. Юрьева.