Капеллан

– Не рекомендую.

– Почему?

– Видите! – я указал на стол, за которым горланили солдаты. – Вас уже заметили. Не пристают лишь потому, что вы сидите со мной. Но стоит вам пройти в комнату…

– Я запру дверь.

– Выломают. Ни один засов не выдержит удара в дверь лавкой.

– У меня есть кинжал! – насупилась Ноэль.

– Отберут. Это солдаты, и они умеют обращаться с оружием. За попытку сопротивления вас убьют, но перед этим употребят – хором.

Ноздри Ноэль гневно затрепетали. Некоторое время она боролась с желанием выругаться, но взяла себя в руки.

– Думаю, вы правы, – сказала со вздохом. – Но где мне остановиться? В другой таверне?

– Везде то же самое. Гарнизону выдали жалованье, и он гуляет.

– В Ремсе нет стражи? – возмутилась Ноэль.

– Есть, – подтвердил я. – Но в такие дни она прячется. Жить хочет.

– Что делать? – растерялась Ноэль.

– Ночуйте у меня. Просторный дом, два этажа, крепкие двери.

– Они не увяжутся? – Ноэль указала на солдат.

– Не посмеют.

Она бросила на меня взгляд, и я увидел себя ее глазами. Седенький старичок, на вид совсем безобидный. С чего солдатам его бояться? А если так, то чего ждать от дедушки? Вдруг он извращенец или, того хуже, тайный садист? Маги – они такие. Использует гостью для опытов – и все дела. Все это я прочел в ее глазах. Однако высказывать свои подозрения вслух она не стала.

– Почему вы помогаете мне? – спросила, помедлив.

– Требуется человек, который отвел бы меня домой, – объяснил я. – Солдаты пьяны, а Круму некогда – гостей много. Вы женщина крепкая – справитесь.

– Вы больны? – удивилась она.

– Хочу напиться. У меня, как и у солдат, сегодня жалованье. Ночевать у Крума желания нет – грязь и блохи. К тому же к ночи здесь все заблюют. Соглашайтесь! Мой дом через площадь, его легко узнать. Высокий забор, кованые ворота. Ключи – вот! – я выложил связку на стол. – В доме две спальни: на первом этаже и на втором. Если взберусь, лягу наверху. Не получится – свалите меня внизу. В сундуке есть свежие простыни и наволочки. В доме – водяной туалет и ванная. Разберетесь. Вода в баке теплая – нагрелась за день. Можно помыться и постирать вещи.

– Идет!

Ноэль протянула ладонь. Я торопливо хлопнул по ней и крикнул служанке:

– Сидра! Моего! Три кружки.

?

Проснулся я рано – у пьяниц плохой сон. Ночью я несколько раз просыпался, купировал боль в голове и забывался вновь. В комнате стоял полумрак – светало. Я сел и осмотрелся. Ночевал я в своей спальне. Ренийка выполнила договор – значит, по лестнице я влез. А вот попытка вспомнить это к успеху не привела. Последним, что задержалось в голове, была пустая кружка, которую я ставлю на стул, и сильная рука, подхватывающая меня за талию. Кажется, вслед нам кричали…

Я отрешился от воспоминаний и встал. В виски кольнуло, но я убрал боль. Пригляделся. Одежда висела на спинке стула, рядом стояли сапоги. Интересно, разделся я сам?

Решив не нагружать голову мыслями, я накинул халат, сунул ноги в тапочки и спустился вниз. Лестница ерзала под ногами, но я проигнорировал сей факт. Похмельный сидром, остаточные явления… Сонно включив свет, я открыл дверь туалета и чуть не врезался ногой в ведро с водой. М-да… Унитаз ренийка нашла и даже догадалась о его предназначении, о чем свидетельствовал опущенный стульчак, а вот поднести руку к фотоэлементу сливного бачка не сообразила. Впрочем, откуда ей знать? Унитаз в Мерсии существует в единственном экземпляре. Я привез его с Земли, как и прочее оборудование. Монтировал сам, поскольку сантехников в Мерсии нет. Их нет нигде на этой заброшенной планете. Даже в королевском дворце туалет типа сортир, который чистят золотари. Говорят, почетная должность…

Я выставил ведро в прихожую, справил свои дела и отправился в ванную. Скинув халат, встал под душ. Вода в баке остыла, но включать подогрев я не стал. Холодная сейчас в самый раз. Ежась и завывая, я вытерпел экзекуцию до конца. Придя в себя, растерся полотенцем, после чего глянул в зеркало.

На меня смотрело молодое лицо. Потемневшие от влаги длинные волосы, такая же борода, синие глаза под высоким лбом. Прямой нос, красные белки глаз. Дьявол! Личина слетела. Интересно, когда? Ночью, когда я спал, или, не дай бог, вчера? Последнее плохо. Истинный облик наверняка запомнили, и тогда из Ремса придется линять. А я только обжился…

Прикрыв веки, я сосредоточился. Теплая волна пробежала от ног до макушки, окутав меня, как одеялом. Я открыл глаза. Из зеркала смотрел старичок: седенький и благообразный. Слегка помятый, но это несущественно.

Я выключил свет в ванной и выбрался в коридор. Из кухни доносилось шкварчание, и там кто-то пел. Ноздри учуяли жареное мясо, и рот наполнился слюной. Я потащился на запах.

На кухне хозяйничала ренийка. В этот раз на ней были шелковые персиковые шаровары и рубаха алого цвета. Ноги украшали туфли без задников с загнутыми вверх носами. Откуда она это взяла? Ее сумка в трактире была совсем маленькой. Увидев меня, Ноэль смолкла.

– Привет! – буркнул я.

– Доброе утро, мэтр! – она поклонилась. – Присаживайтесь! Как спалось?

– Хреново! – ответил я, мостясь у окна. Створки его были распахнуты, со двора веяло свежестью. То, что нужно. – Тирхи снились. Скакали по животу и показывали языки. Зелененькие.

Ноэль прыснула, но тут же приняла строгий вид.

– На завтрак – мясо, – сказала важно. – Я купила на рынке лопатку стикуля. Молодого.

– Он в этом признался? Под пытками?

– Нет, мэтр! – ренийка подавила смешок. – Но я разбираюсь в мясе. Бабушка научила.

– Вскипяти воду! – попросил я.

Ноэль пошарила взглядом по полкам, нашла кастрюльку и наполнила ее из ведра. После чего кастрюлька заняла место на плите. Краном ренийка не воспользовалась – не знает. В Рении водопровода нет. Как и в Мерсии, к слову.

Плиту ренийка раскочегарила от души, вода зашипела скоро. Я встал, снял с полки банку и щедро отсыпал в кружку коричневого порошка.

– Это что, мэтр? – полюбопытствовала Ноэль.

– Там, где я жил, это называют «кофе». Бодрящий напиток, который пьют по утрам.

– А можно мне?

Я отсыпал кофе в другую кружку. Вода вскипела. Я плеснул из кастрюльки в кружки, размешал ложкой и поставил на стол.

– Запах приятный, – сказала Ноэль, принюхиваясь.

– Зато вкус горький, – обломал я. – Впрочем, можешь добавить меда. Вон там, в кадке.

– Буду, как вы, – отказалась Ноэль.