Интендант третьего ранга

– Богато живем! – хмыкнул Семен, по-своему поняв его интерес. – Власть бежала, люди колхозный свинарник растащили. Порезали поросят на радостях…

На столе появилась бутылка, заткнутая бумажной пробкой, и два граненых стакана. Семен разлил прозрачную жидкость из бутылки.

– Помянем рабов божьих! – сказал, беря свой стакан. – По правилам полагается молитву прочесть… – Семен вопросительно глянул на гостя.

Крайнев понял это по-своему, встал и повернулся к иконе в углу. Перекрестился.

– Отче наш, иже еси на небесех…

Краем глаза он увидел изумленное лицо Семена. Помедлив, хозяин поднялся. Напротив отца застыла Настя.

– Благословен еси, Господи, научи мя оправданием твоим… – читал Крайнев православный канон, заученный со времени смерти бабушки. Ему никто не вторил. Закончив, Крайнев перекрестился и сел. Семен и Настя последовали его примеру. Мужчины, не чокаясь, подняли стаканы. Самогон слегка отдавал сивухой, но был мягок и приятен на вкус. Осушив стакан, Крайнев почувствовал зверский голод и, не думая о канцерогенах, набросился на еду. Тарелок не было, вилками таскали яичницу прямо из сковороды, подставляя под горячий жир толстые ломти черного, как земля, домашнего хлеба. Было вкусно – просто невероятно, как вкусно. Молодая парная свинина таяла во рту, яичница нисколько не напоминала пресные омлеты, которые Крайнев готовил в пароварке. Семен и Настя не отставали от гостя; видно было, что проголодались. Сковорода пустела быстро. Спохватившись, Семен разлил по стаканам остатки самогона. В этот раз они чокнулись («За знакомство!» – сказал Семен) и быстро приговорили остатки яичницы. Настя налила в глиняные кружки прохладного, пахнувшего луговой свежестью молока. Крайнев осушил свою и решил, что никогда в жизни не ел так вкусно.

Пока Настя прибирала со стола, Семен свернул цигарку, сходил к печи за угольком и закурил. Крайнев не выносил табачного дыма, но махорка пахла так приятно, что он даже порадовался.

– В первый раз вижу, как красный командир молится! – хмыкнул Семен, выпустив дым. – Беспартийный?

– Мобилизованный, – отозвался Крайнев, не зная, как правильно ответить. – В банке работал…

– Одежа на тебе странная, – заметил Семен. – Как белье… Форму не успел получить?

Крайнев кивнул.

– Воевать умеешь… – продолжал Семен, хитро посматривая на него из-под кустистых бровей. – Стреляешь лучше кадрового.

– Охотник. Приходилось, – Крайнев кивнул на карабин, стоявший в углу.

– Это где из винтаря охотятся? – сощурился Семен.

– В Сибири, – ответил Крайнев и встал. Ему не нравился разговор.

Сходив в сени, он принес офицерскую сумку Брагина, достал карту и разложил ее на столе. Это была военная километровка. Внимательно рассмотрев ее, Крайнев нашел в правом верхнем углу Долгий Мох. Деревню широко окружали хвойные леса. Лес тянулся чуть ли не до райцентра, который на карте назывался Город. «Это ж какая область?» – подумал Крайнев, не вспомнил и решил выяснить позже. Город после войны могли переименовать, и не однажды, как это водилось в советские времена. Заинтересовало его другое. На палец ниже Долгого Мха красным карандашом был помечен маленький прямоугольник – как «шпала» в петлице убитого интенданта. От деревни к прямоугольнику вела помеченная пунктиром то ли тропа, то ли лесная дорога.

– Что это? – спросил Крайнев Семена.

– Балка – старая, заросшая, – ответил тот, сориентировавшись.

– А в балке что?

– Ничего! – пожал плечами Семен. – Наши там не ходят – ни грибов, ни ягод… Сплошной бурелом.

– А военные через деревню не ездили? В ту сторону?

– Неделю назад были какие-то… Приказали по хатам сидеть. Даже в огород было нельзя. Туда они ездили или не туда – кто знает?..

Крайнев сложил карту, сунул ее в сумку.

– Седла далеко?

– Я с тобой? – предложил Семен. – Вдруг опять патруль…

Крайнев помедлил и кивнул.

Скоро Крайнев убедился, что поступил правильно. Деревенский житель Семен знал дорогу лучше, чем составитель попавшейся ему карты. В одиночку Крайнев заблудился бы сразу. Семен уверенно ехал впереди, одной рукой управляя поводом, второй придерживая лежавший поперек седла «маузер». Крайнев видел, как перед поездкой Семен умело приоткрыл затвор, проверяя, есть ли патрон в стволе, а потом перекинул флажок предохранителя вправо. Винтовку Семену явно приходилось держать в руках.

– Долго еще? – внезапно спросил Крайнев по-немецки.

– Скоро! – на том же языке отозвался Семен, улыбнулся и перешел на русский: – Немецкий я знаю. Три года в плену был – в двадцатом вернулся. У бауэра работал… Сволочь! Но кормил…

– Пехота?

– Артиллерист, дивизион трехдюймовок. Разбил нас немец под Сморгонью… Как дал из «берты», очухаться не успели – немецкие гренадеры!.. – Семен горько усмехнулся.

Крайнев не заметил, как с лесной тропы они выехали на широкую лесную дорогу. По всему было видно, что ее недавно приводили в порядок: вырубали кусты, подсыпали ямы… Колеи, продавленные колесами грузовиков, были глубокие – по дороге прошла не одна колонна тяжелогруженых машин. По лицу Семена было видать, что ему это в диковинку: он с удивлением рассматривал дорогу и крутил головой по сторонам. Не сговариваясь, они подогнали коней, перейдя с неспешного шага на рысь. Но за ближайшим поворотом натянули поводья – путь преграждал шлагбаум. Рядом виднелся большой шалаш.

Некоторое время Крайнев и Семен стояли, ожидая окрика, но вокруг было тихо. Крайнев слез с коня и подошел ближе. Шалаш был пуст. Внутри валялись пустые консервные банки, противогазные сумки, обрывки бумаг и другой мусор – по всему было видать: люди покинули это место спешно. Крайнев подошел к шлагбауму, отвязал веревку и поднял еловую жердь, преграждавшую путь. Семен спешился и, держа на поводу обоих коней, подошел.

– Удрали, защитнички! – сплюнул зло.

«Что, интересно, защищали?..» – подумал Крайнев, но Семен прервал его мысль, указав вперед.

– Вот она, балка. Рулинка, по-местному…

Крайнев зашагал в указанном направлении, с недоумением поглядывая перед собой. Балки не было. Чуть холмистое, сплошное пространство, покрытое высокой травой и редким кустарником. От шлагбаума сюда тянулась глубокая колея, присыпанная скошенной травой; трава уже подсохла и пожелтела. «Зачем понадобилось маскировать колею?» – недоумевал Крайнев, как вдруг ахнул, едва успев остановиться. Он стоял на обрывистом берегу. Но глубокого провала перед ним не было. Балку по самые края заполняло нечто большое, укрытое маскировочной сетью. Неловко оскальзываясь по влажной траве, Крайнев сполз ниже и приподнял сеть. Это были ящики. Деревянные, большие и поменьше, сложенные высокими штабелями. «Калибр 7,62 мм…» – прочел Крайнев, уже понимая, что обнаружил. Он стащил ящик, поддел крышку штыком от немецкой винтовки, оторвал. Внутри оказались две металлические коробки с такими же надписями. Тем же штыком он вскрыл жестянку. В картонных коробках, заполнявших ее, масляно поблескивали винтовочные патроны.

«Будет чем заряжать карабин!» – обрадовался Крайнев и, приподнимая сеть над головой, пошел вдоль штабеля. Ящики с винтовочными патронами сменили другие – длинные, с надписями на незнакомом языке. Крайнев недоуменно остановился.

– Патроны для трехдюймовки, – услыхал он за спиной голос Семена. – Французские. Шрапнель. Порт отправки Марсель… – Семен незаметно появился рядом и читал надпись. – Стреляли мы такими. Гильза у них дрянная – в казеннике застревает. Но рвутся хорошо…

– Почему французские? – удивился Крайнев.

– По заказу русского правительства выделывали во Франции. Своих-то не хватало. Пароходами везли…

– Остались с Первой Мировой? Они же не годные!

– Снаряд хранится 25 лет. Может, и больше, но проверять надо. Эти делали в шестнадцатом. Как раз…

– Здесь одна шрапнель?

– Похоже на то, – сказал Семен, проходя вдоль штабеля. – Навезли много – дивизиону в неделю не расстрелять. А еще винтовочные… Полковой склад…

– Неподалеку шли бои?

– Гремело за лесом два дня, – подтвердил Семен. – Вчера затихло.

– Едем! – решительно сказал Крайнев.

К местам боев вела та самая подновленная дорога, но Семен при первой же возможности свернул в лес. Крайнев спорить не стал – встреча с немецким патрулем была еще свежа в памяти. Продираясь сквозь ельник, они проехали версты три, прежде чем лес отступил.