Люди в погонах

Не сходя с места, Жогин окинул взглядом ровное поле большого квадратного плаца, местами запорошенного желтыми и красными листьями, поморщился:

– Что это? Почему такой беспорядок?

Майор насторожился, не догадываясь, о чем идет речь.

– Удивляюсь халатности, – повысил голос полковник, указывая хлыстиком на то место, где отделение солдат под звонкую команду сержанта четко отбивало шаг по пестрому настилу. – Вы скоро по персидским коврам ходить начнете. А там цветочки под ноги стелить будете. Нечего сказать, очень красиво.

– Виноват, – вполголоса ответил Степшин, поняв наконец, чем недоволен командир полка. – Сейчас все будет убрано.

Он подозвал командиров рот, приказал им выделить солдат, принести метлы. Когда ротные разошлись выполнять приказание, Жогин посмотрел на взволнованного Степшина и покачал головой, наставительно выговаривая:

– От вас-то, майор, я не ожидал этого.

Он произнес эти слова подчеркнуто. И весь смысл, который был вложен в них, Степшин уловил в ту же минуту. Его энергичное, худощавое лицо загорелось.

– Больше не повторится, товарищ полковник, – сказал он сдержанно.

К исполнению обязанностей комбата Степшин приступил три месяца назад, когда командир первого батальона, получив новое назначение, уехал. Полковник Жогин сказал тогда вполне определенно:

– Что же, будем выдвигать на его место заместителя. Человек он старательный, исполнительный.

На следующий день Степшин заполнил новую анкету, написал подробную биографию. С того момента он почувствовал себя полным хозяином в батальоне. У него не было сомнений в том, что скоро появится приказ, где будет сказано: «Майор Степшин назначается командиром первого батальона». Ведь представление и рекомендация командира полка кое-что значат.

Но вместе с уверенностью в нем росло и другое странное чувство. Ему стало казаться, что при каждом новом замечании в его адрес полковник непременно думает: «А не зря ли я тороплюсь выдвигать Степшина на самостоятельную должность?» И ему хотелось как можно лучше и быстрее выполнить указания командира, чтобы развеять эти сомнения.

С таким же старанием выполнял Степшин приказ Жогина и на этот раз. А Жогин следил, как солдаты размахивают метлами, очищая плац от листвы, и с удовлетворением отмечал: «Вот и зашевелились. Правильно. Пусть не забываются».

Потом он прошел по всему плацу, постукивая хлыстиком по голенищу. Останавливаясь перед группами солдат, начальственно покрикивал:

– Ногу, ногу выше!

Когда его требование послушно выполнялось, он одобрял и тут же делал новое замечание:

– Шаг крепче, шаг!

И в такт почти каждому своему слову машинально постукивал хлыстиком по голенищу.

С плаца первого батальона Жогин пошел на другие плацы.

2

Сразу же после обеденного перерыва к Жогину пришел начальник клуба лейтенант Сокольский. Худощавый, сутуловатый, с маленьким острым лицом, он всегда раздражал полковника своим нескладным видом. Каждый раз у него оказывалось что-то не в порядке: пуговицы, подворотничок или сапоги.

Жогин «встряхивал» Сокольского. А перед строевыми смотрами приказывал ему носа не показывать на улицу. В таких случаях Сокольский закрывался в клубе или уходил куда-нибудь, чтобы не накликать на себя неприятности.

С командиром полка лейтенант старался встречаться как можно реже. Сегодня он тоже собирался к нему с опаской. Но требовалось непременно доложить о только что полученных музыкальных инструментах, шахматах, плакатах. Полковник очень не любил, чтобы обходили его даже в самых малых делах. «Кто я вам, командир или нет? – любил он повторять при каждом удобном случае. – А если командир, то извольте прийти и доложить мне лично».

Захватив с собой кое-что из полученного имущества, Сокольский внимательно осмотрелся, подтянул потуже ремень, смахнул пыль с козырька фуражки и, стараясь казаться бодрым, вышел из клуба. В штабе возле кабинета командира он еще раз осмотрел себя, вынул из кармана тряпку, вытер сапоги и после этого уже постучал в дверь.

Кажется, все было предусмотрено, продумано каждое движение, и все-таки опять вышла неприятность. Едва он стал докладывать, подняв к фуражке ладонь, как из-под левой руки выпали свернутые в трубку плакаты. Один из них, с портретом героя Великой Отечественной войны генерала Доватора, развернулся на полу посредине кабинета. Обескураженный, Сокольский запнулся на полуслове, хотел поправиться и второпях назвал Жогина генералом. Тот сверкнул глазами, но неожиданно смягчился:

– Эк вы хватили, Сокольский. В генералы произвели… Ну, ладно, показывайте, что принесли.

Осмелевший начальник клуба подал полковнику накладные, два красивых блокнота и плакат с изображением воинской формы.

– Ага! – воскликнул тот, придвигая плакат ближе к себе. – Нужен. Дать во все роты. Пусть учатся, как носить одежду.

Потом, словно вспомнив о чем-то, перевел взгляд на Сокольского.

– А у вас что делается? Когда чистили пуговицы?

Сокольский попятился от стола, неуверенно подбирая слова для ответа.

– Вчера… нет, позавчера чистил.

Жогин покачал головой:

– Где там «вчера». Месяц назад, это будет вернее. Очень красиво получается. Ну, вот что. Приказываю чистить пуговицы каждое утро. Поняли?

– Так точно, понял.

– Эх, Сокольский, Сокольский, и как это вам присвоили офицерское звание? – Жогин громко вздохнул. – Будь моя воля, я бы снял с вас погоны не задумываясь. Точно говорю. И отправил бы вас в роту, к самому строгому старшине.

Сокольский стоял, опустив глаза, виноватый и подавленный. Губы у него подергивались, как у школьника, которого отчитывают за невыполненный урок.

«Пересолил, видно», – подумал Жогин. Взяв один из плакатов, он свернул его в трубку и подал начальнику клуба.

– Возьмите и повесьте дома над кроватью. Будете вставать по утрам, одевайтесь точно так.

– Слушаюсь, – глуховато ответил Сокольский и собрался уходить.

– Да, обождите! – Полковник пристально посмотрел в лицо лейтенанта. Он вспомнил: дня два назад замполит докладывал о том, что начальник клуба просит выделить ему отдельную комнату в одном из новых домов, которые будут отстроены к лету. Тогда Жогин не обратил на это внимания. А сейчас ему вдруг стало не по себе. Почему это Сокольский обращается с таким вопросом не к командиру, а к заместителю? Разве замполит решает вопрос о квартирах?

– Так что же вы молчите? Квартиру просили?

Лейтенант заволновался, не зная, как лучше ответить.

– Почему не хотите жить в общежитии? – допытывался полковник. – Не нравится?

– Нет, не поэтому. Ситуация такая складывается, товарищ полковник.

– Какая? Женитесь, что ли?

– Вроде этого.

– Почему так неуверенно говорите?

– Да не знаю, как оно еще получится. Поеду в отпуск, посмотрю.