Ангелы апокалипсиса

Биться, находясь в явном меньшинстве, смысла не было.

– А ты?

– Я следом, – пообещал старлей и, сменив позицию, снова открыл огонь.

Едва грянули первые выстрелы, Киров, до того успевший сместиться правее к прилегающей к лесочку поляне, сразу же снял пулемёт с предохранителя. Но, не видя противника, он ещё некоторое время медлил и, только когда перед мушкой замелькали тёмные фигурки, нажал на спусковой крючок. Пулемётная очередь смела ближних, а остальных заставила упасть и вжаться в землю. Огонь с их стороны стал беспорядочным. Передняя цепь била прямо перед собой или вверх, те, кто находился в глубине, лупили едва ли не по своим. Постепенно «правосеки» начали приходить в себя. Хладнокровнее всех оказался их снайпер. Кирову очень повезло – тот или не учёл поправку на ветер, или слегка дернул спусковой крючок, или же его оружие оказалось недостаточно хорошо пристрелянным – пуля лишь обожгла нижнюю часть шеи пулемётчика и, смачно чмокнув темную кору дуба, потонула в его древесине. Второго шанса спецназовец снайперу не дал – тут же ничком вжался в землю. Следующая пуля, уже выпущенная с поправкой, ударила выше. Схватив пулемёт в охапку, Киров откатился в сторону.

– Вот сволота! – выругался тщательно следивший за полем боя Лапин. От него не укрылась охота за Кировым, но он не смог сразу вычислить местоположение вражеского снайпера. Направление Лапин заметил, даже предположил возможные позиции, но точно определиться всё равно не получалось. Время шло. Киров, сместившись влево и уверенно укрывшись от огня снайпера, продолжал бой, а Лапин всё наблюдал. В переплетении ветвей берёзы, находящейся на том конце поляны, один участок казался более тёмным.

«Густые ветки или это он и есть?» – гадал Лапин. Проверить, не выдав себя, было невозможно. Он продолжал выжидать. Выжидать и вести наблюдение.

– Отходим! – в наушнике прозвучала отчётливая команда Майера, и Лапин решился. Грянул выстрел. Несколько секунд ничего не происходило, затем ветки на березе колыхнулись, из укрытия мешком рухнула человеческая фигура.

– Есть! – обрадованно выдохнул снайпер и, ужом скользнув в кусты, скрылся в глубине зарослей.

– Связь с Волгой?! – Повернувшись к радисту, Ефимов одновременно и спрашивал и требовал, но тот лишь отрицательно покачал головой.

– Запрашивай! – Старший прапорщик хотел было продолжить движение, но Спартак поднял руку в останавливающем жесте.

– Ротный. Вас.

– Запроси, от Волги есть информация?

– Нет, – тут же ответил радист. – Кречетов приказал отходить.

– Да хрен там! – вслух высказался Ефимов, подумав: «Наших там, может, прижали, а мы на отход. Пока идёт бой – только вперёд». Махнул рукой: «За мной!»

Они были примерно в паре сотен метров от позиции противника, когда выстрелы начали стихать. Потом совсем прекратились. Впереди на месте боя горел лес. Сергей остановился, вслушался в тишину, задумался. По всему получалось – всё кончено, смысла двигаться вперёд нет.

«Либо наши отошли, либо спасать больше некого». Сергей постоял некоторое время в ожидании и повернул назад. Рисковать жизнями людей, идти в бой против превосходящего их по численности противника смысла не было. «Не в этой ситуации».

– Уходим, – скомандовал он и, внимательно оглядываясь по сторонам, зашагал в обратную сторону.

– Возвращайтесь! – Спартак услышал приказ Кречетова и, не обращаясь к Ефимову, ответил: – Принял. Возвращаемся.

Они вошли в густую лесополосу и, оставаясь в её тени, увеличили скорость. В наушниках всё звучал и звучал позывной Майера.

– Волга, Волга! – без конца повторял сержант Никитенко, радист ротного. Но все его запросы оставались без ответа.

Опасаясь самого худшего, Кречетов нервничал. Выход, казалось, оставался только один: собрав всех в единый кулак, атаковать противника. «Противника» – теперь, после состоявшегося боя, это слово слетало с губ совершенно естественно. Точки оказались расставлены – Рубикон перейден.

«Суки, я вам покажу, суки!» – Кречетов слал маты в сторону противостоящей стороны. По интенсивности стрельбы он определил численность противника в сорок-пятьдесят человек и не сомневался, что сумеет его задавить. Течение мыслей ротного прервал радист.

– Петрович на связи, – сообщил он.

– Он скоро?

– Он встретил Волгу.

– Ну?! – воскликнул Кречетов. – С этого надо было начинать!

– У них «трёхсотый».

– Один? С остальными всё нормально?

– Сказали: один.

– Запроси ещё раз, уточни!

После пережитых треволнений всего один «трёхсотый» казался подарком судьбы.

– Волга, Волга, Волга… – поспешно затараторил радист. Минуту спустя, он доложил томящемуся в ожидании ротному: – Один. Тяжёлый.

– Запроси, нужна ли помощь? И сразу выходи на Центр, требуй срочную эвакуацию для раненого.

– Есть.

Приглушенный голос радиста затухал в лесной чаще, но одновременно уносился на многие километры, чтобы достичь Пункта управления. И неудивительно, что, прежде чем Никитенко запросил Центр, находившийся на ПУ заместитель командира отряда майор Иванов Валерий Павлович отдал команду:

– «Трёхсотого» выносить в квадрат Х… У… Броня выехала.

Ещё на полпути к пункту сбора раненого переложили на носилки, предусмотрительно прихваченные с собой «прошаренным» Петровичем, и поставили капельницу. А по координатам боестолкновения била артиллерия – причём вызванная сразу обеими сторонами. На некоторое время грохот разрывов заглушил все звуки. Но огневой шквал продолжался недолго. Спустя несколько минут наступило затишье – артиллеристы, и те и другие, доложились об уничтоженном противнике и, чтобы не нарваться на «ответку» (ответный огонь), спешно покинули свои позиции.

Выехавшая на эвакуацию раненого техника подъехала даже ближе, чем определялось первоначально.

– Как он? – первым делом поинтересовался вышедший навстречу Майеру Иванов.

– Вроде нормально, – не слишком уверенно сообщил старший лейтенант и добавил: – без ухудшений.

– В «Урал». – Замкомбата кивнул себе за спину. – Доктор, – окликнул он суетившегося подле «трехсотого» капитана Рябова, – что скажешь?

– Состояние удовлетворительное, – без запинки ответил тот, уверенно втыкая иглу в вену раненого, – но поторопимся. Грузим.

Повинуясь команде, разведчики осторожно переложили Кривца с мягких носилок на обычные медицинские и загрузили в кузов. Доктор влез следом, захлопнули борт.

– По машинам! – скомандовал Иванов и направился к открытой дверце «Урала». На полпути он обернулся: – У вас эвакуация завтра.

Старший лейтенант угрюмо кивнул, но никаких вопросов задавать не стал. Что толку, если решение принято? Только теперь он понял, насколько сильно устал. Руки дрожали, мышцы спины ныли, будто по ней пробежало стадо лосей. Так бы и упал в тень дерева и лежал до самого утра. Но где уж… Меж тем бронеколонна тронулась и, оставляя за собой пылевой шлейф, запетляла среди полей. Майер некоторое время глядел ей вслед, затем махнул рукой: «Уходим» – и, заняв место за Петровичем, растворился в зелени заброшенного яблоневого сада.

Пришедшее несколько часов спустя сообщение порадовало: «Жизнь раненого вне опасности». Старания санитаров не пропали даром: физиологический раствор сделал своё дело.

Вечерело. Успевший к этому времени перекусить и отдохнуть Ефимов прошёлся по тройкам. Увиденное не удивило, а заставило мысленно усмехнуться. Всё повторялось. После случившегося бойцы выглядели необычайно серьёзными. Пришло понимание: игры кончились. С первым раненым война предстала во всей своей неприглядности.

Ночью спали мало. Обложившись минами, ждали возможного появления противника, но не случилось. Разведрота «Правого сектора» понесла значительные потери. На осуществление мести не осталось ни сил, ни желания. Тем более что «наверх» о разгроме крупных сил «москальских прихвостней» уже было доложено. Неизвестно, поверили в это «наверху» или нет, но вид сделали.

На этот раз ничто не помешало спецназовским группам провести эвакуацию без эксцессов – планово.

Глава 7