Бомба мощностью в один гигабайт

– Я тебе что, бабка-угадка? – Перехватив поудобнее свою ношу, старший Кислицын двинулся к КТП – контрольно-техническому пункту, где их должна была ждать прибывшая с полигона машина. – Если тебе так любопытно – спроси у взводника.

– Да ну его! – насупился Андрей.

– Тогда и от меня отстань! – услышав урчавший мотор, поставил в разговоре точку Алексей.

А из-за поворота, ведущего к столовой, показался видавший виды «ЗИЛ-131». Скрипнув тормозами, он остановился напротив курилки.

– Пошли! – подбодрил брата шутливым пинком Кислицын-старший и зашагал быстрее – хотелось поскорее забросить тюки в кузов и, пока все не собрались, спокойно посидеть в курилке. Но не тут-то было. Стоило только закинуть полученные на складе баулы и направиться к курилке, как начались «трудности».

– Кислицыны! – послышался грозный окрик. – Ко мне!

Алексей непроизвольно вздохнул. Кого-кого, а уж командира части полковника Шогинова увидеть здесь он никак не ожидал.

– Товарищ полковник, старший сержант Кислицын по вашему приказанию прибыл! – подойдя и щелкнув каблуками, стремительно отрапортовал он.

– Молодец, бравый солдат! – похвалил Шогинов и, указав взглядом на направившегося в «курилку» младшего Кислицына, вкрадчиво поинтересовался: – А этому МУдрому Думаюшему Армейскому Командиру особое приглашение требуется, так, что ли?

– Андрюха! – повернув голову, гаркнул Алексей. – К командиру, живо! – И, нутром чувствуя грядущие неприятности, едва слышно выдохнул: – Вот, блин…

От раздавшегося окрика Андрей дернулся, покосился на застывшего в ожидании полковника, шмыгнул носом и круто изменил направление движения. С видом идущего на гильотину он нескладно оттопал три крайних, положенных по уставу шага, взмахом крыла раненого лебедя поднес руку к головному убору и, слегка запинаясь, выдавил:

– Тарщ полковник, прибыл рядовой контрактной службы Кислицын по вашему приказанию!

Шогинов слегка поморщился и несколько долгих секунд потратил на разглядывание конопатой физиономии прищурившегося от яркого солнца Кислицына-младшего.

– Так, охламоны, на войну, значит, опять собрались? Ну-ну… – Чувствовалось, что Шогинов пребывает в хорошем расположении духа. Настолько хорошем, что высказанное оскорбление звучало чуть ли не ласковым поощрением. Леха хотел было воспротивиться такому обращению, но промолчал. – Вы, обалдуи, мне теперь снова группу на засаду наведете?

– Кто? Мы? А мы тут при чем? – пытаясь оправдаться, растерянно пробормотал уязвленный в самое сердце Кислицын-младший, а старший брат лишь мысленно усмехнулся. Он-то понимал, что комбриг продолжает балагурить.

– Смотри у меня! – погрозил пальцем полковник и заухмылялся: – Чтобы ничего подобного больше не было!

– Да мы вообще в комендачах… – пробормотал Андрей.

– Молчи, блин… – шикнул на излишне болтливого брата Алексей.

– В комендантском взводе? – Казалось, комбриг задумался, но его лицо тут же озарила улыбка: – А вот хрен вы угадали! Бойцы-«желторотики» в разведку, а вы, два демона войны, в комендачах боевые огребать решили?! Сегодня же Барсукову… – Длинная витиеватая тирада поведала Кислицыным о незавидной участи командира убывающего в Чечню отряда. – …А вас в штат второй роты, в группу Ухтырцева…

После этих слов Алексею поплохело. Мало того, что их столь нежданно-негаданно переводили в разведку, так еще и засандаливали к самому безбашенному группнику. Старший лейтенант Ухтырцев, мастер спорта по боксу в тяжелом весе, уже успел прославиться своими авантюрными закидонами. К тому же, к вящему сожалению Кислицына-старшего, для их новоявленного группника не существовало авторитетов – ему было начхать, кто перед ним – «желторотик»-срочник или убеленный сединами ветеран. Если нет на погонах звездочек или, на худой конец, лычек, то, как говорится: «Назвался груздем – полезай в кузов». Недаром в группе Ухтырцева вновь и вновь образовывались вакансии – ветераны разбегались от него, как тараканы от проснувшегося хозяина квартиры. Недавние мечты про «хорошего командира» начинали сбываться.

– Да ну, на фиг! – Алексею думалось, что он сказал это не вслух, тем не менее, комбриг его услышал.

– Либо к нему, либо… – махнул он рукой, указывая братьям направление предстоящего в этом случае движения. – Балаболы! – Лицо комбрига снова осветила довольная улыбка: – С сегодняшнего дня – в группу! Давыденкову сами доложите… – Он хотел добавить что-то еще, но отвлекся на выезжавший из парка автобус. – Какого… – и очередная длинная вереница матерных, выстраданных всей душой слов сорвалась с его губ, словно колом пригвоздив к месту уже наполовину высунувшегося из дверей КТП дежурного по парку. Водитель же столь неудачно выехавшего автобуса нервно заерзал и утопил педаль тормоза. Путевого листа у него на руках не было. Дело пахло керосином.

Продолжающий материться Шогинов направился к воротам парка, а братья, как пригвожденные, остались стоять на месте.

– Кто тебя за язык тянул? – без всякой надежды получить вразумительный ответ спросил Алексей и зло сплюнул. – А так все хорошо начиналось! – Он еще раз сплюнул, поджал губы и направился к ожидающему их грузовику. Сидеть в курилке уже не хотелось, оставалось одно желание – забиться куда-нибудь в угол и никого не видеть, не слышать. Особенно собственного братца.

Глава 2

Братья Кислицыны одновременно были похожи и не похожи. Одинакового среднего роста, только Андрей – тонкий, почти субтильный, а Алексей – коренастый. Андрей – рыжий, конопатый, а Алексей – светло-русый и без единой конопушки. Андрей, как пятнадцатилетний мальчишка, – суетливый, болтливый, весело-задорный, а Алексей, хоть и старше всего-то на год, – молчаливый и оттого казавшийся гораздо умнее своего непоседливого брата, гораздо более серьезный. Андрей – рядовой, Алексей – старший сержант. Пожалуй, единственное, что их объединяло, – это нежелание нести хоть какую-то дополнительную ответственность. Алексей, подобно своему брату, предпочитал отвечать исключительно за свою «винтовку». И потому на последовавшее сразу после прибытия братьев в группу предложение старшего лейтенанта Ухтырцева стать на должность командира второго отделения Алексей ответил решительным отказом.

– Слоны (Солдат Любящий Офигенные Нагрузки), строиться! – раздалось грозное, и в дверях казармы появилась внушительная фигура командира Ухтырцева.

– Выходим строиться! – продублировал его сержант Глушко – командир первой роты.

– Жопорванец… – процедил сквозь зубы Андрей, тем не менее встал с кровати, сунул ноги в берцы и, небрежно зашнуровав, потопал к выходу.

Сентябрь в этот год выдался жарким. Сверкавшее на безоблачном небе солнце пронизывало своими лучами окружающий полевой лагерь лес и яркими пятнами разбегалось среди создаваемой деревьями тени. Солдаты второй группы в мрачном молчании выбрались из казармы и, выйдя на плац, выстроились в две шеренги перед расхаживавшим взад-вперед Ухтырцевым.

– Какого дьявола спим? – недовольным тоном спросил он.

– Обеденный перерыв, – ответил кто-то из второй шеренги.

– А время обеденного перерыва до скольких? – Ухтырцев подчеркнуто медленным движением поднес руку с часами к лицу и сам себе ответил: – Вы уже десять минут как должны на плацу стоять. У нас по расписанию что? Физподготовка! А вы еще проснуться не успели.

– А почему только у нас? Комбат же сказал: сегодня после обеда занятия на усмотрение группников.

– Вот именно! На мое усмотрение. Поэтому у нас «физо». И кончай болтать! А вам, – обратился Ухтырцев к командирам отделений, – в следующий раз выговор. Ясно?

Понурое молчание.

– Ясно? – рявкнул старший лейтенант и сердито сверкнул глазами.

– Так точно! – ответили провинившиеся командиры, а Ухтырцев вновь взглянул на часы.

– Времени у нас благодаря вам на разминку не осталось, поэтому сразу приготовиться к бегу. За мной – бегом марш! – и, развернувшись, побежал в направлении лесной дороги.

Старший Кислицын мысленно сплюнул и побежал следом. Несмотря на кипевшую в душе злость, ссориться с командиром группы в первый же день прибытия не хотелось.

«Надоест – уйду!» – решил он, вслед за Ухтырцевым наращивая скорость. Впрочем, по трезвом размышлении, Алексей пришел к выводу, что пробежка и на самом деле никому не помешает.

Меж тем асфальтовая дорога закончилась, и теперь они нестройной толпой мчались по петляющей среди деревьев грунтовке. Время от времени на ней попадались большие лужи, и тогда приходилось сворачивать в лес и бежать, спотыкаясь о многочисленные сухие ветки. Движение окончательно заглушило возникшее у Алексея недовольство, и он полностью погрузился в размеренный ритм бега. Группник по-прежнему бежал впереди, рядом натужно сопел не желающий отставать Глушко, остальные, не выдерживая заданного темпа, начали растягиваться в линию.

– Не отставать! – обернувшись назад, гаркнул Ухтырцев и, не замедляя темпа, побежал дальше. Через полсотни метров он вновь обернулся: – Крайние трое на финише завтра заступают в наряд! – и продолжил движение.

В задних «рядах» началось шевеление – заступать в наряд по роте не хотелось никому.

Через сорок минут непрерывного бега Ухтырцев вывел группу на опушку леса к широкому, но неглубокому озеру, словно чешуей покрытому искрящимися в солнечных лучах волнами.

– Привал! – объявил он, оборачиваясь и отмечая в памяти последовательность прибытия бойцов к финишу. Последним из-за деревьев показался хромающий на обе ноги Кислицын-младший. – Ты, ты и ты, – ткнул пальцем старлей в пробегающих мимо бойцов и, окинув взглядом тяжело пыхтящего Кислицына, разочарованно бросил: – Хреново, брат! Тренироваться надо.

Андрей покосился на группника и, ничего не ответив, направился к брату.

– Ты чего так? – спросил тот, впрочем, не слишком удивленный показанным результатом – младшенький всерьез заниматься физкультурой не любил.

– А-а-а, – отмахнулся Андрей, тяжело плюхнулся на «пятую точку» и только потом снизошел до ответа: – Ноги сбил в хлам. Болят, сволочи!

– Не понял! – искренне удивился Алексей. – У тебя же берцы давно разношенные?!