Бомба мощностью в один гигабайт

– Да с этим командиром… – Андрей покосился в сторону восстанавливающего дыхание старшего лейтенанта. – Все спешит куда-то. Шнурки не зашнуровал, вот и натер.

– Так надо было зашнуровать! – возмутился Алексей, поражаясь такой беспечности брата.

– Да я откуда знал, что мы побежим? Думал: построимся, постоим и все.

– Так потом бы остановился и зашнуровал!

– Да я как-то и не подумал… – простодушно пожал плечами Андрей.

– Ну, ты и олень! – не стал щадить чувств братца Алексей. – Дай хоть посмотрю, что там у тебя с ногами.

– А у тебя лейкопластырь есть? – Андрей, морщась, принялся стаскивать берцы.

– Откуда? Я с рюкзаком, что ли? Тоже спросил!

Кислицын-младший наконец-то разулся, и взору Алексея предстала довольно-таки безрадостная картина: на пятках набухали здоровенные кровяные мозоли.

– Маладец! – только и выдохнул он, после чего, прищурившись, поглядел на плывущее по небу облако, затем перевел взгляд на стоявшего у берега группника. Тот, с довольным видом взирая на блещущее под лучами солнца озеро, неспешно расстегивал мокрую от пота куртку, уже скинутые берцы валялись рядом. Сняв и кинув куртку в траву, группник негромко оповестил:

– Кто желает, может ополоснуться! – и, стянув с себя брюки, первым вошел в уже по-осеннему холодную воду. За ним потянулись и остальные.

– Я, пожалуй, тоже искупаюсь, – процедил Кислицын-младший, за что едва не огреб по башке от старшего.

– Ты вообще, что ли, сдурел? Сейчас искупаешься, а обратно в мокрых носках пойдешь? Совсем без ног останешься, идиот!

– Да я как-то не подумал, – пробормотал почувствовавший себя виноватым Андрей.

– Не подумал! – покачал Алексей головой. – Тогда не подумал, сейчас не подумал. Когда думать-то начнешь? Я, что ли, за тебя все время думать должен? Повзрослеть, может, пора? Или как?

– Да иди ты… тоже мне думец нашелся, – обидевшись, огрызнулся братец, отвернулся и, шипя от боли, принялся натягивать берцы.

Обратно возвращались быстрым шагом. Андрей плелся в хвосте колонны. Злой на весь мир, он нещадно матерился, обвиняя в своих злоключениях кого угодно, только не самого себя. Душа требовала разрядки. Входя в помещение казармы, Кислицын-младший окончательно решил, что ему следует во что бы то ни стало сегодня же вырваться в город.

Наврав с три короба заступившему на дежурство по отряду капитану Давыденкову «о срочности и необходимости» и получив разрешение на убытие, Андрей вызвал такси и тайком от брата покинул расположение роты.

Вечерело. Город расцвечивался огнями. Неоновые вывески манили своей притягательной яркостью. Расплатившись с таксистом и выбравшись на тротуар, он всей грудью с нескрываемым удовольствием вздохнул насыщенный автомобильными выхлопами городской воздух – воздух свободы, который пьянил и завораживал. Деньги с последней зарплаты у Кислицына-младшего еще оставались, и потому он, не раздумывая, направился к гостеприимно распахнутым дверям некоего питейно-развлекательного заведения с призывно горящей вывеской «Крутые горки». Пить много Андрей не собирался и потому в момент, когда к нему подсела красивая черноволосая девушка, был относительно трезв. И, естественно, не выпить с девушкой за знакомство он, как джентльмен, просто не мог.

Последовавшее за этим время пролетело быстро…

Начало того, что произошло дальше, он потом так и не вспомнил. Кто кого «зацепил» и как он оказался на улице в кольце трех кавказцев, Андрей не помнил. Удар по лицу если и не отрезвил, то, во всяком случае, прояснил пребывавшее до того в тумане сознание: Кислицына-младшего били. Он, уйдя в глухую защиту, пытался устоять на ногах и прикрыть хотя бы лицо. Долго это продолжаться, естественно, не могло, и его наверняка бы вскорости сбили и запинали ногами, но вдруг поблизости резко завизжали тормоза останавливающейся машины. Из ее салона вывалились четверо парней в камуфлированной форме, которые стремительно кинулись на подмогу избиваемому сослуживцу. В мгновение ока ситуация переменилась кардинальным образом. Горячие южные парни захотели «сделать ноги», но не успели. Двоих прижали к стене, третьего, попытавшегося бежать, сбили на асфальт и слегка попинали.

– Харе! – громко распорядился возглавлявший приехавшую четверку капитан Давыденков и резким ударом вырубил еще одного кавказца. Последнего попросту скрутили, для порядка стукнули пару раз по физиономии и, пнув под зад, отпустили – все приехавшие с Давыденковым бойцы были трезвыми и бить всерьез, чтобы потом оказаться под судом, им не хотелось. А где-то в конце улицы уже замелькал проблесковый «маячок» – похоже, владельцы заведения вызвали милицию.

– Уходим! – скомандовал капитан и, уверившись, что его услышали все участники драки, шагнул к машине.

Кавказцы ретировались первыми. Последним же «поле боя» покидал побитый, но не побежденный Андрей Кислицын. Гордым взором оглядев «ристалище», он приметил лежавшую на тротуаре серебристую компьютерную флешку, выпавшую из кармана одного из «детей Кавказа», наклонился, поднял ее и, вертя в руках (какой-никакой, а все же трофей), неспешной, чуть покачивающейся походкой направился к готовившемуся сорваться с места автомобилю.

– Не спешим, не спешим! – сам себе скомандовал сидевший за рулем «Нисана» Давыденков и, плавно прибавив газ, влился в автомобильный поток. Впереди переливалась огнями милицейская «мигалка», но уходить на разворот было поздно и потому глупо. Проще было надеяться, что на них не обратят внимания. Так оно и получилось: милицейский автомобиль, не сбавляя скорости, пронесся мимо. Через сотню метров Артем включил поворотник, перестроился, свернув на другую улицу, прямиком ведущую к выезду из города, и прибавил скорости.

– Ты что творишь? – обращаясь к младшему брату, зашипел сидевший на заднем сиденье Кислицын-старший и не сильно, но все же весьма существенно ткнул того кулаком в бок.

– Ой, …ля, – охнул тот, хватаясь за ушибленные ребра.

– В тюрьму сесть захотел?! – Теперь, когда все треволнения за безопасность брата остались в прошлом, Алексей по-настоящему сердился.

– И мне наплел… – не зло, скорее даже весело предъявил свою претензию Давыденков.

– Бестолочь! – бросил Кислицын-старший, глядя на расплывающийся по лицу брата синяк. – Нажрался – это понятно, но с этими уродами за каким хреном схлестнулся?

– А че они?! – На этом мысль оказалась оборванной, видимо, в чем именно провинились перед ним кавказцы, Андрей придумать не смог.

– А если бы мы не подъехали? Что делать стал бы? Запинали бы тебя, да еще и в ментовку загребли. Ладно сам, всех бы подставил. Бестолочь!

– Да ладно, – беспечно отозвался Кислицын-младший, – отмахался бы!

– Отмахался бы он! – поморщился Алексей. – Видели мы, как ты отмахивался. Надоело за тобой, дураком, как за школяром приглядывать. Помяни мое слово: чтоб я к тебе еще хоть раз поскакал на выручку – ни за что!

– Больно надо! – обиженно проворчал брат.

Машина сделала резкий поворот, пассажиров повело в сторону, и разговор на некоторое время прекратился. Теперь они свернули на дорогу, ведущую к полигону, и, объезжая многочисленные рытвины, покатили дальше. Никто из них не обратил внимания на фары едущего позади автомобиля, точнее, не придал этому значения – мало ли кто куда едет?

Дежурившие на КПП бойцы машину капитана Давыденкова знали и ворота открыли без всяких проволочек. Давыденков помахал им рукой и покатил дальше, через пятьсот метров «Нисан» еще раз повернул и въехал на служебную стоянку.

– Этого, – заглушив двигатель, сказал капитан, – в умывальник. Привести в чувство, и чтобы через полчаса был в постели.

– Сделаем! – отозвался сидевший на переднем сиденье старшина Егоров.

– И без лишней суеты! – предупредил Артем. И тут же скомандовал: – Выползаем! – после чего выбрался из-за руля и аккуратно прикрыл дверцу. – Алексей, – обратился он к старшему Кислицыну, – когда все закончится, придешь и доложишь.

– Обязательно, – пообещал тот, вслед за Егоровым выбираясь из салона, и сразу же направился к хлопнувшему дверцей братцу. – Пошли! – Ухватив того за рукав, он почти насильно потащил того ко входу в казарму. Старшина Егоров зашагал следом.

Втолкнув Андрея в умывальник, Алексей приказным тоном шикнул:

– Раздевайся! – и, пропустив вперед Егорова, закрыл дверь прямо перед носом у сунувшегося было вовнутрь Глушко: – Там стой!

– Раздевайся, чего ждешь? – недвусмысленно сжал кулаки амбал Егоров. И это подействовало – несмотря на хмель, остатки разума Кислицын-младший сохранить сумел.

Между тем Алексей шагнул к ведрам, стоявшим в углу, выбрал одно, показавшееся ему поприличнее прочих, и, подойдя к ближайшему крану, начал наполнять посудину холодной водой – другой в полигонных кранах не было.

– В угол давай становись! – кивнул головой Егоров.

Андрей попятился, в глазах наконец-то появилось осознание происходящего – он взглянул на ведро в руках брата, протестующе замахал руками: – Да ну, на фиг! – и направился к брошенной в кучу одежде.

– В угол, я сказал! – решительно шагнул к нему Егоров.

– Егор! – ухватил сослуживца за рукав Алексей. – Хрен с ним, оставь его! – и, когда Егоров сделал шаг назад, окатил брата из ведра, что называется, по полной. Холодный поток ударил в голое тело, растекся по нему тысячами брызг, полетел в разные стороны – на пол, на стены, на лежавшую неподалеку одежду.

– У-у-ух! – чуть не задохнулся от холода и возмущения Андрей. Сжав кулаки, он бросился на Егорова. Встреченный несильным ударом в грудь, пошатнулся и, поскользнувшись, шлепнулся на мокрый кафель. Удар получился жестким – Кислицын-младший болезненно поморщился.