Привал с выдернутой чекой

– Гранаты к бою! – Взрыв десятка гранат одновременно – штука сильная, особенно если «Фк». А у нас «Фк» и есть. «РГД» старшина не получил. Ящики перепутал. Не бегать же на склад по второму разу?! Я две «Фк» приготовил.

– Гранатами огонь!

Разрывы как очередь из «АГС». Осколки: фьюу, фьюу, во все стороны. И сразу же из автомата – получите, гады… Получите!

За стрельбой я их и не услышал. Только когда над головой промелькнули и шелестящий рокот донесся, понял: «вертушки» наши. Две. «Ми-28».

– Дымы! – И, блин, где у меня этот авиатор? Кидаю дым. Слава богу, нужная радиостанция на месте.

– Часовщик Охотнику, Часовщик Охотнику, Часовщик Охотнику, прием.

– Часовщик ты как, держишься? – слышу обеспокоенный голос вертолетчика.

– Охотник, это Стриж, – встрял в разговор командир нашего вертолета и не дал мне ответить. Да и не очень хотелось: влез – пусть сам и разговаривает, у меня пока своих дело?в полно, но разговор мне слышен.

– Причесать сможешь?

– А то! – легко отозвался Охотник. – Подсвети мне себя! – попросил он, имея в виду обозначить себя дымами. И тут же: – Ага, вижу… – И уже то ли всерьез, то ли в шутку: – Пригнитесь!

Хотя какая к чертям шутка, бить-то будут куда? Чуть ли не в упор. Агрюши – вот они, руку протяни – достанешь.

– Ложись, воздух! – Едва успел кнопку тангенты прижать и команду отдать – нос первой вертушки всполохами заблестел. По голове как кувалдами застучало. Но вроде хорошо прошелся. Второй, блин, гад «НУРСами» ударил, а «НУРСы» – это тебе не пушка, «НУРСы» и промахнуться могут. А может, это у меня такое устаревшее понятие о них осталось? Ударили точно. То, что еще от машин оставалось, загорелось. Агрюшам наверняка не понравилось, те немногие, что уцелели, врассыпную бросились. Как цыплята от коршуна. Правильная тактика. Только снарядов в «вертушках» и на них хватило. Мы тоже, что греха таить, слегка оторвались. Может, и не слишком красиво по «терпящим бедствие» стрелять, но совесть почему-то не мучает. Так что когда появились более тихоходные транспортники, все было кончено. Первым выплыл «МИ-26», хотя нет, наверное какая-то его более новая модификация – больше, гораздо больше. Я думал – он за нами, а он к сбитому «МИ-8» поплыл. Именно поплыл: плавно, неторопливо, с какой-то невероятной грацией. И практически бесшумно – казалось бы, винты не вспарывают воздух, а перетекают по кругу. А может, это мне после недавнего глушняка так показалось? А транспортник завис над упавшей «вертушкой», крюки какие-то вниз на тросах выкинул, зацепил «МИ-8» и потащил. Никогда в вертолетах не падал (и дай бог, никогда больше не буду), никогда при подобной транспортировке не присутствовал, а оно вот как у них все тут организовано: вертолет не успел упасть, а его уже утягивают. Здо?рово! Только летчики наши почему-то стоят, глаза выпучив. Что не так-то?

– Стриж-2 Часовщику, обозначь площадку, – попросили с подлетающего «МИ-8».

А что ее обозначать? Садись на дорогу, а дымы… так вокруг и без этого все дымится. Аж нос гарью забило. Так я ему и сказал.

– На дорогу садись. Видишь?

– Вижу, – тотчас отозвался вертолетчик. – Добро. В темпе только, Абхаз передал, еще одна колонна с агрюшами на подходе.

– Принял, тянуть не будем, – пообещал я. А у самого что-то в душе екнуло. Непонятки какие-то. Абхаз – это позывной командира беспилотников. Понятно, информацию он скинул, верная, даже без сомнений, но колонна? На подходе? Ничего не понял. Они что, тут как у себя дома ходят, то есть ездят? Я вообще-то твердо уверен был, что это наш район. Неужели опять американцев выбили (были такие прецеденты), и когда успели-то? И почему я не в курсе? И на базе ничего слышно не было. Обычно о таких вещах сразу молва идет. А тут еще такой район… все шуметь должно. А тишина.

– Командир, – я дернул за рукав приползшего ко мне вертолетчика, – с каких пор этот район агрюшам отдали?

– Да хрен его знает, не в курсе я! – сознался тот. – Наш он должен быть. Может, у американцев где-то линию обороны прорвали?

– Да наверняка… – И я тоже самое только что подумал. А ведь действительно, «у американцев линию» – это запросто. У них так и есть линия, это у нас фронт. Прорвали и куда-то передислоцируются, а район как был под коалицией, так и остается.

– Командир, с трофейным оружием что? – Старший сержант Болотников подрулил. И действительно, трофеи собрать бы надо.

– Часовщик Стрижу: сколько у нас времени? – спросил я и пояснил: – Оружие трофейное собрать не успели.

– Мужики, какое, к бесу, оружие? – разнервничался тот. – У нас каждая секунда дорога. Говорю же, колонна большая на подходе, а большие колонны без «Стингеров» не ходят.

«“Стингеры”? Это что-то новенькое».

– Откуда у них «Стингеры»? – Вопрос буквально сам с языка сорвался.

– Ты что, с луны свалился? – вертолет уже вышел из-за леса, а мы еще не бежали к площадке, и вертолетчик, похоже, злился. – Или прикалываешься?

И что ему ответить? По-любому получусь дурак, вот только почему?

– Проехали! – отмахнулся я от вопроса, и уже своим (по внутригрупповой): – Вперед, парни! Не задерживаемся! – и на ухватившего вражеский гранатомет Федотова рыкнуть успел: – Да брось ты его к черту! Сказали – сматываемся. Не разводи суеты. Давай в темпе. Карета подана.

А вертолет уже садился. Борттехник опустил лестницу. Но в «вертушку» никто лезть не спешит. Ни у меня одного летная боязнь появилась.

Ух, Боже поможе!

– Пошел, по порядку! – ору. И дело двинулось.

Уф, вот я и внутри. Да нормально все будет. Снаряд в воронку дважды не падает.

– Парни, не дрейфь! Снаряд дважды в одну воронку не падает! Нормально все будет, – то ли бойцов, то ли самого себя убеждаю я. Все, полетели. Резко мужики пошли. Аж уши заложило. Вверх и сразу в сторону. Сглотнуть надо, вот только в горле все пересохло. Жарко, а воды нет. Без больших же рюкзаков летели. С собой малые рюкзачки и мародерники, а в них только боеприпасы, и больше мы ничего с собой не брали. Смысла не было. Нам ведь туда и обратно. Забрать и вернуться. Ротный же говорил: работа для дураков. А оно вон как вышло. Я поглядел в иллюминатор. Странно: вертолет как над лесом поднялся, так на этой высоте и полетел. Давно я так не летал. Обычно «вертушки» всегда высоту набирали, да так и шли до места высадки. А этот над землей идет. Так, говорят, в Афгане летать стали, когда там «ПЗРК»[3 - Переносной зенитно-ракетный комплекс.] появились. Неужели летун правду про «Стингеры» сказал? Но откуда здесь «Стингеры»? Максимум, что тут раньше встречалось, – это старенькая китайская модификация наших «Стрел». Да и то, когда китайцы у себя канал утечки со складов НЗ[4 - Неприкосновенный запас.] перекрыли, все «ПЗРК» сразу и закончились. Сейчас их днем с огнем не сыщешь. И вдруг «Стингеры». С другой стороны, мы-то упали, может, нас как раз «Стингером» и сбили?

– Виктор. – Наконец-то я вспомнил, как командира нашего экипажа зовут, тезка он мой. – Виктор, а нас из «Стингера» шарахнуть не могли?

– Нет, я же говорил, не сбивал нас никто. Вертолет сам падать начал. А про «Стингеры» я сегодня сам первый раз услышал. Не было их тут. Может, только в самом начале? Но вот, летим, – он показал на иллюминатор, намекая на высоту полета, – значит, информация поступила. Отсебятину пороть не станут. Себе дороже. Восьмерка – она как фанерная банка, брони кот наплакал. На такой высоте при определенной удаче и из ружья сбить можно. В Ираке вроде бы «Апач» из карабина сбили. А у того брони не сравнить. Низко летел.

– Понятно. – Что мне еще было сказать? А так какое-никакое завершение разговора. И в самом деле, мало ли откуда эти «ПЗРК» у игиловцев появиться могли? По всему ведь миру продавали.

Глава 2

Долетели мы довольно быстро. Думал: сейчас отчеты посадят писать. Ни фига. Комбат – подполковник Мохов Степан Игнатович, ротный – майор Белов Алексей Георгиевич и прочее начальство на площадке приземления ждали. Построились мы, как и положено. Комбат с каждым поздоровался за руку, а меня даже приобнял. О как! Ротный рукопожатиями обошелся. Остальные начальники сунулись было ручкаться, но комбат их строго одернул: мол, «парням отдыхать надо».

– Оружие, – приказал, – перед палатками выложить, и в баню.

– А масло залить? – нарыхтнулся было я на неприятности, а ротный только рукой махнул:

– Ребята позаботятся. Не ломай голову. Отдыхайте!

И все, и ничего больше. Ексель-моксель, какая, блин, забота! Они что тут, нас уже покойниками считали? А ротный с комбатом о чем-то переговорил и вновь ко мне подошел.

– Виктор Петрович… – Это он мне, что ли? Точно мне! Странно, он меня по имени-отчеству отродясь не называл.

– Да, Александр Георгиевич, – так же вежливо ответил я, еще и слащавости в голосок добавил. Ну, «любовь» у нас взаимная. Грыземся мы с ним постоянно по поводу и без оного.

– Здорово приложило? – с неподдельным сочувствием поинтересовался ротный.

С «сочувствием» – странно, ну очень странно, раньше за ним такого не водилось. Не характерно это для него. И не характерно – это еще мягко сказано. Ну, думаю, сейчас я ему, блин, задам, и таким невинным-невинным голосом поинтересовался:

– Отчеты когда писать буду? – Это типа «как подобное с предстоящим отдыхом сочетается?».

– Отчеты? – На миг на лице ротного появилось непонимание. – А, это ты о разборе боевой ситуации? Завтра, наверное. Отдохнете, готовы будете – скажешь, тогда и соберемся. Но никто не гонит, раньше чем через три дня вас на задачу никто не поставит, можете на послезавтра перенести. А завтра отдыхайте.

Это он об чем? Мы – перенести? Обалдеть! Чудны дела твои, Господи! Такое впечатление – это не мы, они тут все головами ударились.

А ротный продолжал: