Смертники

– Николай, к раненому! – прильнув к пулемету, заорал на замешкавшегося Вячина оставшийся в тройке за старшего Тушин. Из-за его спины выскочил тот самый окликнутый им Николай Вячин – разведчик-автоматчик, с недавнего времени ставший пулеметчиком второй тройки ядра, и рыбкой сиганув вперед, оказался подле тяжелораненого Прищепы.

– Зараза! – в свою очередь матюгнулся он, вытаскивая из кармана бинт.

– Отход! – новая команда достигла ушей Вячина, уже принявшегося бинтовать раненого Прищепу.

– У, б… – снова выругался пулеметчик и начал закидывать на шею ремень чужого автомата. Прищепа чуть приоткрыл глаза и громко застонал.

– Ну, ну, – прокомментировал этот стон Николай и, став на колени, взвалил неподъемное тело Прищепы себе на плечо.

– Живее, Колюха, живее, отход! Коля, отход! – кричал нервно поглядывающий за спину Тушин.

– Сщас я, щас, – сквозь зубы процедил Вячин и, услышав, как хрустнули собственные коленки, встал на ноги.

– Бегом! – торопил лежавший за небольшой насыпью группник.

– Бегом! – вторил ему прикрывающий тыл Гаврилюк.

– О, мать моя, женщина! – ругался и стонал сам Вячин, тащивший тяжеленного Прищепу.

– Кудинов, помоги Вячину, я прикрою! – Смилостивившийся Ефимов поднялся с занимаемой позиции и закинул автомат за спину. – Отход до периметра! – кивнул он в сторону огороженной колючей проволокой территории пункта временной дислокации.

Занятия по тактико-специальной подготовке подходили к концу, и вволю набегавшимся спецназовцам пора было готовиться к обеду. Командир разведывательной группы номер два старший прапорщик Ефимов окинул взглядом цепь отступающих бойцов и улыбнулся. Цель занятия, по его мнению, была достигнута. Бойцы были слегка взбодрены, и тень расслабухи, в последнее время медленно, но упорно наползавшей на его разведчиков, слегка развеяна. Продолжая улыбаться, Сергей неторопливо шагал вслед отступающим бойцам, но уже не давал новых вводных и не делал никаких замечаний – отход проходил в «штатном режиме».

– Прищепа! – Ефимов окликнул своего заместителя, подойдя к закончившим отступление бойцам. – Уводишь людей, сложите оружие на плацу и – на обед. После обеда – чистка оружия.

– Ясно! – Прищепа обвел нарочито тяжелым взглядом скучковавшихся разведчиков и отрывисто скомандовал: – Боевым порядком в направлении плаца шагом марш!

Бойцы загудели, и на ходу занимая отведенные им места в общей цепи боевого порядка, потянулись в указанном направлении. А Сергей остался стоять на месте, разглядывая виднеющиеся на горизонте горы и думая о чем-то о своем, никому неведомом. А впрочем, о чем он мог еще думать, как не о возвращении домой? А может, он думал о своих раненых на прошлом боевом задании и теперь, слава богу, идущих на поправку ребятах? А может, о предстоящем вечером «обмытии» пришедшей рядовому Прищепе награды – медали «За отвагу»? Да мало ли о чем мог думать уже готовившийся к возвращению с очередной войны прапорщик?!

Пункт постоянной дислокации отряда специального назначения

Все дневные хлопоты были закончены. Темнело. Командный состав второй роты уже успел отужинать, и теперь, рассевшись в пристройке, точил лясы. Говорили – нет, не о бабах, не об иных проявлениях гражданской и потому далекой сейчас жизни, – а о войне. Как-то само собой зашла речь о том, кто и как на этой войне становится Героем Российской Федерации. Естественно, речь не шла о случаях подлинного героизма; не стали трогать и Героев, которые получили это звание уже будучи большими начальниками. В первом случае вопросов не было – заслужили, во втором… наверное, «Главверху» виднее… Так что вспоминались случаи курьезные, а то и вовсе анекдотичные. Рассказывал, в основном, Гриша Воробьев, командир роты связи. Связисты – они вообще народ осведомленный, особенно по части сплетен, ну и тайн, конечно, но о чужих тайнах те связисты, что поумнее, предпочитают помалкивать. Григорий был умным связистом, поэтому обычно травил байки. Вот и в этот раз рассказывал очередную «легенду»:

– Я ведь первый раз в Чечню с пехотой попал, но это неважно, я же связист, а мы везде нужны. Короче, служил у нас в бате – батальоне – командир взвода лейтенант Геннадий Шмелев. Раздолбай раздолбаем. Все знали: если где-то что-то учудили, значит, поблизости должен быть Шмелев. Но как-то обычно сходило ему это с рук. Но вот однажды наш лейтенант решил покататься на БМП, и не где-нибудь, а по просторам окружающей местности. Где он там по полям круги наворачивал – хрен его знает, только выполз он к нашим позициям со стороны «чехов». А там с левого фланга дивизии на фишках, как назло, одни «контрачи» оказались, парни ушлые, долго разбираться не стали, ну и влепили в боевую машину пару выстрелов из «РПГ». Летеха-то наш живой остался, а БМП – на хер. Начали разбираться, рады бы замять, но тут такое дело, что не скроешь. Понятно, все на комдива выплыло. А когда выплыло, то и комдив репу зачесал: что делать? Ведь не отрапортуешь: так, мол, и так, из-за одного мудрилы… Одним словом, подумали и отчитались за проведенный бой. Ну, как положено: в ходе отражения атаки противника… в результате героических действий… во время боестолкновения уничтожено… наши потери – одна боевая машина пехоты… в живой силе потерь нет… особо отличились… ну и далее… Какой-то клерк прикола ради фамилию лейтенанта туда и вставил. А тут как раз на наши головы, так сказать, пролетом, одна большая шишка на вертолете приземлилась. Ему, естественно, о произошедшем боестолкновении уже доложили, так что, приняв доклад нашего комдива полковника Андреева, он первым делом БМП подбитую осматривать потащился. Походил, поохал, головой покачал, ну и обратно к вертолету пошел, а идти от того места, куда подбитую БМП притащили, до вертолетной площадки нужно было чуть ли не через половину лагеря. Идут, начальнику-то скучно, вроде бы все высказал – и поругал, и похвалил, но идти ему молча тоже, не с руки, вот он и посетовал:

– Личный состав, – говорит, – у вас неплохой, – а вот ни одного Героя!

И как назло проходили они как раз мимо костра, у которого вместе с солдатами сидел лейтенант Шмелев. Иди в офицерскую палатку он пока опасался. Как говориться, во избежание эксцессов. А тут на глаза комдиву и попался.

– Да вон он, герой, сидит! – в сердцах брякнул наш полковник, в котором до сих пор сидело желание самолично разбить морду этому герою. Брякнул и тут же прикусил язык. Но слово уже вылетело.

– Кто такой? – встрепенулся большой начальник. – А ну давай его сюда, хочу поглядеть на твоего героя!

Комдив побледнел, закусил губу и выкрикнул фамилию проштрафившегося лейтенанта. Пока тот шел, понуро опустив голову, пока мысленно готовился к разносу, пока представлялся, – свершенный Шмелевым «легендарный подвиг», возникший в голове у полковника, начал обрастать деталями.

– Ну, и чем все это закончилось? – с недоверием в голосе поспешил уточнить у рассказчика старший лейтенант Крушинин.

– Чем, чем, – обиженно пробурчал Григорий. – Если бы ему Героя не дали, я бы не рассказывал!

– Охренеть! – выдохнул Крушинин, а Григорий начал плести следующую известную ему байку.

Группа капитана Гуревича

Лес в этом месте хребта был просто лесом, ничем не отличимым от сотни таких же мест – небольшой уклон в западном направлении в сторону хребта, ровная, поросшая травой почва, кое-где тонкие прутья подлеска.

Шедший первым сержант Ляпин не сразу осознал, как ему повезло, что он практически случайно сумел отличить коричневый кусочек корпуса ПМНки от выглянувшего на поверхность корневища. Стоп! Уже занесенная нога повисла в воздухе. Вскинув вверх руку, Григорий, не поворачиваясь, отрывисто бросил:

– Мины!

И словно играя в какую-то игру, вся группа повторила его действия. Вот только шедший крайним рядовой Леонид Чибисов руку поднимать не стал, а настороженно посмотрел по сторонам в поисках еще какого-нибудь «сюрприза». Но ничего подозрительного не увидел – не шелохнулась ветка в лесу, не мелькнула чужая тень, не треснул случайно оказавшийся под чьей-то ногой сучок. Так что вроде бы ничего, кроме минной опасности, группе пока не угрожало. Тем временем Ляпин медленно вернул назад и поставил на землю приподнятую ногу, включил радиостанцию и, чувствуя, как забухало в груди сердце, повесил ремень автомата на шею. Затем левой рукой потянулся к рюкзаку, стягивая его на сторону и спешно отвязывая притороченный сбоку миноискатель. Но отвязать его оказалось не так-то просто. Приглушенно ругнувшись, Григорий окончательно стянул с плеч тяжелогруженый «РР» и с осторожностью опустил его на землю. Сердце забухало еще сильнее. Стараясь успокоиться, сержант несколько раз медленно втянул носом воздух и не спеша начал распускать стягивающие миноискатель лямки. Вскоре «ИМП-2» был вынут, оставалось его собрать и подготовить к работе.

– Мины! – донеслось до командира едва слышимый возглас, и Гуревич тут же включил свою радиостанцию.

– Оставаться на местах! – Голос был сух и спокоен, но внутри уже угнездилось и противно засвербело от ожидания беды. – Первый, доставай миноискатель! Прием.

– Уже, – послышалось в наушниках, и Ляпин опустил миноискатель к земле…

Вскоре Гуревичу поступил новый, неутешительный доклад:

– Командир, все звенит.

– Ясно. Щуп.

Очередной приказ, и вновь томительное ожидание. А лес жил своей жизнью: как обычно, в ветвях сновали птицы, вдалеке хоркал кабан, из кустов выглянула и снова спряталась енотовидная собака.

Щуп ткнулся в нечто твердое. Присев, Григорий осторожно разворошил почву, под тонким слоем грунта лежал обыкновенный серый камень. Он опустил щуп в сторону, и тот снова уткнулся в нечто твердое. На этот раз под дерном лежала еще одна противопехотная мина. Продолжая осматривать местность, сержант в течение двух минут нашел третью пээмэнку. Глядя на вынутые из почвы изделия отечественного «ВПК», Григорий почувствовал, как спина покрывается влагой, да и на без того разгоряченном лице тоже выступили капли пота. Ляпин прижал к щеке микрофон:

– Минное поле, обнаружил три «ПМН-2».

– Всем достать шомпола!

На то, чтобы согласиться с выводами своего впередсмотрящего, много времени не потребовалось. Впрочем, отдать эту команду следовало сразу, как только была обнаружена первая мина. Самые смекалистые уже давно так и сделали.

Игорь тоже достал шомпол и аккуратно прощупал им почву у своих ног, затем его взгляд метнулся вперед:

– Ты что, идиот, делаешь? – прошипел Гуревич, увидев, как шедший впереди него Мыльцин тыкает шомполом землю. Боец, похоже, забывший все, чему его учили, дернулся и непонимающе оглянулся на своего командира. – Придурок, ты под каким углом шомпол держишь?

Тот разинул рот, глянул на собственные руки и, судорожно сглотнув, вновь принялся прощупывать почву. Но только делал он это теперь осторожно и правильно.

А капитан вздохнул и, сместившись на полшага вперед, вновь взялся за шомпол.

Доклады, поступившие от троек, были неутешительными – мины обнаружили почти все, в тыловом дозоре так сразу две. Так что в том, что они находились на минном поле, сомнений не было. Удивляло лишь невероятное везение – в растянутой на несколько десятков метров группе не случилось ни одного подрыва. Вот только удастся ли разведчикам безболезненно выйти отсюда – этого не мог знать никто. Гуревич начавший было корить себя за столь невнимательное отношение к карте минных полей, задумался, но так и не смог вспомнить о наличии мин именно на этом участке местности.

«Вдруг я ошибся?» – настойчиво свербело в его голове. На всякий случай капитан достал карту. Да нет, если верить ее обозначениям, то в том месте, где они сейчас стояли, минных полей действительно не было. Уж лучше бы оно на карте нашлось! Тогда, по крайней мере, можно было бы оценить его масштабы и наметить наиболее короткий выход с занимаемого им участка местности.

– Всем двигаться след в след! Григорий, миноискатель в зубы, и помечай только места, куда ставить ногу. Все меня поняли? Прием.

– Первый понял.