Критическая масса ядерного распада. Книга третья. Командир подводного атомного ракетоносца

– Пока корабль целиком и полностью в руках завода. Он за всё отвечает, – подтвердил ведущий военпред. Качество работы с учётом ваших замечаний и пожеланий будем принимать вместе.

– Спасибо за знакомство. Будем работать, – подвёл итог первого дня пребывания экипажа на заводе Липовецкий. Уже в казарме перед строем всего экипажа он сказал:

– Мы имеем уникальную возможность досконально изучить устройство корабля и техники, начиная с её монтажа и наладки. Двигаясь по служебной лестнице, в жизни каждого моряка, возможно, будет не один корабль. Но этот первый – он истинно ваш корабль. Он запомнится вам на всю жизнь, как родной дом, в котором вы родились и выросли. Ибо ваше рождение настоящим подводником произойдёт именно на этом корабле. И от вас зависит, станет он вам родным и любимым или же вы на всю жизнь останетесь военно-морским бомжем. Пока за корабль отвечает завод. Нашей основной задачей остаётся учёба. Как всегда, с прибытием экипажа на новое место, командир бригады объявил нам десятисуточный оргпериод. После его окончания будут увольнения в город, культпоходы и прочее. Но внешний вид, форма одежды и поведение должны быть образцовыми. Так что всё зависит от человека, то есть, от нас.

Время летит соколом, но любая птица, сколько не летай, а приземлиться в своё родное гнездовье всё равно нужно. Подводники Липовецкого в городе и на заводе освоились довольно быстро. Северодвинск – город закрытый так же, как и Палдиски, но никакое сравнение тут не уместно. Одного населения тут более ста тысяч. Из-за этого населения, особенно, из-за его женской половины, у Антона постоянно болела голова.

Конкретно из-за чего?  Да потому, что все подводники были молодыми здоровыми парнями. Они успели познакомиться не только с десятками хорошеньких монтажниц, работающих на своём и соседних кораблях, но и с их городскими подружками. Да ещё потому, что, как поётся в песне: «пришла и к нам сюда весна» и, естественно, матросам стало не до сна. И тут уж, как командир с замполитом не старались довести до женатиков, что делать нельзя, а что можно, послушных среди них было немного.

Между тем, подошло время, когда корабль – ладушка, как Антон при первой встрече его назвал, грациозно ласточкой соскользнул из эллинга в закрытый городской бассейн, без замечаний прошёл испытание водой и был готов показать силу свих восьмиметровых винтов.

– Вот кого нужно любить, – указывая рукой на покачивающийся в водах бассейна крейсер, обратился Антон к своим офицерам. Сгруппировавшись вокруг своего командира, среди многочисленного заводского люда, экипаж приветствовал спуск на воду свой родной корабль. Вся заводская стенка вокруг бассейна огласилась криками «ура» – «Ладушка» принимала поздравления!

– Это наше гнездо, наш дом, наша родная хата. Вы же «летаете» чёрт знает, куда и зачем. Всё бы ничего, если б «не залетали» слишком далеко. Конечно, выступать в роли пояса супружеской верности не хочу и не буду.

Но что я скажу вашим жёнам и деткам, когда вы «залетите» по серьезному?

Как хотите, но мы с замом будем ходить по городу и женатых «летунов» отлавливать с последующими оргвыводами. Спору нет, холостякам  – свобода, но без мордобоя и пьянства. Кстати, вы заметили, что город стал исключительно чистым, опрятным и пьяных не видно? Вот то-то же, генеральный директор СМП мужик серьёзный! Он не только выгнал из завода всех пьяниц, но и выселил их из города. Прошу всё это учесть и сделать правильные выводы.

Уже вечером в казарме, глядя на поникшую фигуру старпома, Липовецкий не удержался:

– Виктор Алексеевич, – обратился он к нему, – езжай ты, ради бога, в Москву и разберись окончательно со своим семейным положением!

– Не ешь, не спишь, не пьёшь – весь почернел. Делай что-нибудь! Самостоятельно ничего не рассосётся. Десять суток хватит? Решено, езжай!

– Александр Николаевич, отпустил я Журавского в Москву, – поделился Липовецкий своим решением с замполитом. У нас с тобой остались нерешёнными ещё две проблемы.

– Поговорил я по душам с нашим помощником, – поняв, о ком идёт речь, сразу же отреагировал Белорусов. – У него жена болеет какой-то хитрой болячкой. Для её лечения требуется постоянное наблюдение врачей. И сам он ходит, как по горячей сковородке. У него в ступнях ног завелся то ли какой-то редкостный грибок, то ли клещ или жучок.

– Так, здорово мы живём! Будь добр, вызови ко мне нашего врача, – выглянув из комнаты, дал указание Липовецкий, проходящему мимо, офицеру.

– Тимофей Григорьевич, – обратился командир к врачу, доложившему о своём прибытии. – Ты случайно не знаешь, кто у нас на корабле возглавляет медицинскую службу? Если знаешь, то скажи, как обстоят дела со здоровьем у нашего помощника командира.

– Товарищ командир, были мы у дерматолога. У помощника запущенное поражение ступней обеих ног грибком, – оправдываясь, докладывал врач. – В принципе ничего страшного. Пока будем применять амбулаторное лечение. Если не поможет, то его нужно госпитализировать, рвать ногти и срезать кожу на ступнях.

– Ну, ты, дитя Гиппократа, даёшь! – Это что же, с живого человека нужно содрать вместе с ногтями кожу? – переспросил его командир.

– В буквальном смысле так, – подтвердил сказанное врач. – Но это кардинально-революционный метод, в случае если пассивные методы лечения положительных результатов не дают.

– Так вот, дорогой эскулап, в будущем, если ты забудешь доложить мне что-либо о состоянии здоровья любого члена экипажа, то я лично к вам, Тимофей Григорьевич, применю сразу же все активные формы лечения. Уяснили? Свободен!

– Да, Саша, видно по всему, наш помощник Николай Фёдорович «не жилец», вернее – не работник. Честно говоря, парнишку жалко, попёр он явно не в ту «степь». Нужно будет поговорить с кадровиками о возможности его перевода на большую землю. Неважно у нас с командными кадрами, товарищ заместитель по политической части. «Кадры» флотские подсунули нам мину замедленного действия. Попробуй разминировать её, не подорвавшись самому! А придётся, так что не обессудь, будем мы с тобой, не разделяя, заниматься и строевой, и политической, и хозяйственной, и инженерной подготовкой, и чёрт знает ещё какими работами – больше некому. Да чуть не забыл – со службой снабжения у нас форменный завал: ни старшины команды, ни коков – нет никого.  «Игде» их взять? Подумай!

На любом военном корабле не на ходу в пунктах базирования каждое утро вся команда выстраивается на подъём Военно-Морского Флага. Этот ритуал дело святое и неизменное.

Пока корабль существует и на плаву в действующем флоте, свою государственную принадлежность, как паспорт для человека, он удостоверяет Флагом. Для военного корабля Флаг – это святыня, олицетворяющая само государство. Спустить Флаг перед врагом – это предательство, тяжесть которого неизмеримо позорная.

На РПК СН «К-470» Флаг не подымался ещё ни разу. Хотя корабль уже держался на плаву, но его ещё нужно было достроить и научить ходить по морям и океанам. А уж после, нате вам – пожалуйста: первый торжественный подъём Военно-морского Флага! Это как вручение человеку паспорта в день совершеннолетия.

Как и люди у моряков корабли ходят. Именно ходят, ибо на воде плавает только дерьмо. Водоплавающие люди презрительно и не уважительно относятся к тем гражданским штрипкам, которые  даже самую паршивую плавучую лоханку называют судном. Всем известно, что судно – это утка, которую подсовывают больным для испражнений немощного тела. А вот судно – это корабль, способный ходить по воде «аки посуху». Завершая  просвещение не совсем правильно ориентирующихся в морском деле людей, нужно сказать, что компас вовсе не компас, а компас. Всем не верящим этим азам морской терминологии, есть хорошее средство переубеждения – хоть раз в жизни сходить в морской поход в штормовую погоду.  Покачавшись  на волнах, сразу же определитесь, кто вы есть: тем, что плавает на воде или же человеком, который ходил на судне!

На ежедневном построении экипажа перед подъёмом Военно-Морского Флага, собрав доклады от командиров боевых частей, старпом рапортует командиру о состоянии корабля, наличии личного состава и всех замечаниях, заслуживающих его внимания.

В назначенное время, проходя мимо кораблей, где, полощась на ветру, бело-голубые Военно-Морские Флаги взлетали на флагштоки, все моряки ставали по стойке «смирно» и, отдав честь святыне, следовали далее по своим делам.

Этот ритуал подводники экипажа Липовецкого соблюдали неукоснительно. Ежедневно утром, у выстроенного двух шереножного строя моряков, старпом производил доклад командиру. В то утро в наличии были все, кроме командира электронавигационной группы Нестерова Григория Ивановича.

– Гриша, Гриша, чёрт бы тебя подрал, куда же ты запропастился? – подумал командир. Представив его смазливую, любви жаждущую, бесхитростную мордашу, он сразу же определился: загулял молодец у баб! И не просто загулял, а вляпался в какую-нибудь приключенческую историю. Холостяк. Ну, погоди! Ты у меня попляшешь и не иначе, как на собственной свадьбе. В противном случае будем «плясать» вместе. А не хочется….

– Товарищ штурманский начальник, – обратился он к капитан-лейтенанту Соломатину Александру, – вам всё ясно, что делать, или объяснить?

– Не нужно, товарищ командир, если не явиться сам – к обеду Нестерова доставим в часть, не сомневайтесь, – сразу же ответил тот.

– Ну да, ты доставишь, – мелькнула у Липовецкого мысль весьма сомнительного толка.

– Только посмотрите на него: чернявый, рослый, плотного телосложения, глазищи большие и умные, брови вразлёт, – как бы мне дополнительно и тебя, голубчик, не пришлось искать! Нет, мысль шальная…, он женат и, опять таки, глаза умные. А то, что мужик симпатичный – так уродов и дураков не держим. На том и стоим!

Действительно, к обеду оба – штурман и штурманёнок стояли перед Липовецким.

– Товарищ командир, по вашему приказанию явились, – доложил Соломатин.

Вот это была картинка! Как бы абстрагируясь, Александр стоял в сторонке. На переднем плане Григорий: кремовая рубашка без погон и галстука застёгнута на нескольких еле держащихся пуговиц, один рукав надорван и держится на «честном слове». На голове белая фуражка без чехла и «краба», козырёк переломлен на две ровные части. Брюки мятые, на ногах без носков – женские белые тапочки. Морда виноватая, нос распухший, в кровоподтёках. В целом – вид нашкодившего, но преданного щенка.

– Хороши…, явились, слава богу, не запылились! – Липовецкий  подошёл к ним поближе.

– Ну, этот, командир смерил взглядом Соломатина, тоже гусь не промах, распустил своих подчинённых донельзя, – как бы рассуждая сам по себе, рассказывал он. По крайней мере, всё при нём в наличии. Невооружённым взглядом видно, что он аж целый капитан-лейтенант!  Вскоре на него нужно писать представление к воинскому званию «капитан 3 ранга». Его подчинённые прямо из кожи лезут «стараясь», что бы он его получил своевременно. Вы только посмотрите на этого бомжа – чудо революционных времён из комедии «Свадьба в Малиновке». Жених! Ты где был? И чего я в тебя, такого красавца, так влюблённый а, Григорий? Что молчишь, как рыба об лёд? Нашкодничал? – давай излагай подробности…. А впрочем, – он посмотрел на красного, как дозревшего, извлечённого из кипятка рака, Григория,  из глаз которого закапали слёзы то ли раскаяния, то ли жалости к себе, махнул рукой и произнёс:

– В предстоящем отпуске, не женишься – женим насильно на какой-нибудь потаскушке и смеяться будем всем экипажем. Понял?! А сейчас оба: исчезните с глаз моих долой. Приведите себя и форму одежды в образцовый порядок  и быстро. Иначе передумаю!

Неразрешённые вопросы, перерастающие в проблемы над которыми нужно было работать и решать уже сегодня, наступали на Липовецкого нескончаемой чередой.

– Что будем делать со своей службой снабжения? – обратился он за советом к офицерам на ежедневном вечернем докладе командиров боевых частей. – Нужно получать вещевое имущество для матросов срочной службы. Не за горами выходы корабля в море с одновремённым присутствием на борту двух экипажей – сдаточного заводского и нашего. Их же кормить нужно, а у нас нет ни старшины команды, ни хороших коков. Где их взять? Нет, у меня такого права самостоятельно отбирать из других частей нужных специалистов, даже из числа матросов срочной службы. Просил помочь командира бригады – нет у него толковых поваров, сам их ищет. Прошу вас поговорить со своими мичманами и матросами – если кто умеет готовить вкусную пищу и согласиться изменить профессию, то этот перевод внутри части имеет право сделать командир своим приказом.

Уже поздно вечером, прогуливаясь с замполитом, Антон ему рассказал, что в ближайшее время вынужден по указанию командира бригады убыть в штаб Северного флота для сдачи зачётов на допуск к самостоятельному управлению РПК СН проекта 667Б.

– Владимирович, так у тебя допуск к самостоятельному управлению подводной лодкой есть, – выразил удивление Александр.

– Конечно, есть, только к РПК СН проекта 658М. Если сказать честно, то в последнее время назначенные новые командующие Северным флотом взамен снятых старых, «повышая требовательность», своими указаниями начисто уничтожили систему подготовки командирских кадров. В связи с этим подготовкой командиров, особенно кораблей новых проектов никто толком не занимается. Снимая с себя всякую ответственность, некоторые командиры дивизий и бригад посылают командиров на флот, где их никто не ждёт. Наш комбриг не лучше, ему всё до «фени» – допуск должен быть и баста.

– Не может быть, – рассуждал Александр, – комбриг за испытание головного «АЗА» получил  золотую звезду Героя, сам недавно был командиром лодки….

– А ты как думал: он, поднятый промышленностью на гребень волны, рисковать больше ничем не желает. Подавать новые прожекты? Кому? – флотским консерваторам, таким же, как успешно делается сам. Увольте! – дураков нет.

Он человек умный, сумевший получить Героя, ну и молодец. Я уверен, что при бытующем отношении к не проходящим истинным ценностям и к делу, он уже начинает сам верить в свой исключительный героизм. Частично я с ним согласен. Но чем этот героизм отличается от героизма тех командиров и их экипажей, которые провели точно такие же испытания своих подводных крейсеров и, вполне вероятно, в возникших ситуациях возможно посложней, чем на головной подводной лодке. Но  Партии и Правительству отрапортовано и «поезд ушёл»!

– Антон, а сам-то ты считаешь, как должно продвигаться наше «большевистское дело»? – спросил Александр. – Ну, поедешь в штаб Флота. Но там тебя никто не ждёт. Да и проект нашего корабля они не изучали. Действительно, лучше тебя устройство нашего корабля в данный момент никто не знает. Кому же сдавать зачёты?

– Ай-я-яй! Прямо-таки проблема. Было бы «шило» – то есть спирт. На флоте начальники отделов и управлений пришли туда не так давно с действующих кораблей – совсем не дураки и отлично понимают, что и к чему. Эти «зачёты» в их прямые обязанности не входят и никакой ответственности за их качество они не несут. Главная моя задача – этих начальников нужно как-то отловить.