Чтоб подаянья хлеб не даром ели
И каторгу для тех убогих учредил,
Чтоб в государстве были все при деле.
Весь народ российский голодом духовным тает,
Сеятель не сеет и земля зерно не принимает,
Христианин как скот без отпеванья помирает.
Поп пьяный в алтаре матерно бранится
И ризой золотой от господа хранится,
Ногой же грязною в лаптях храм осквернить стремится.
Нет благочестия уже – чернец и поп заворовались
И пастор лютеранский с католическим кюре
В Россию – матушку, как призраки пробрались.
Оставили сосцы мы матери своей
И ищем еретические груди,
А пастыри, Иисуса позабыв,
В делах своих склоняются к Иуде.
И церковь нынешняя – преданный холоп,
Что голову клонит у царственного трона
И нет венца уже на голове-
Его повергла в прах корона.
Святители, печальники земли
Отринуты и изгнаны от трона,
А нынешние архиереи – холуи
Царю послушные под сенью окаянного закона.
Когда народ грешит – то государь в ответе
И грех постыдный должен замолить.
За государевы грехи народ страдает
И наказанье божье должен выносить!
Неужели, как римскому Калигуле,
Всё можно божьей волей императору творить
И плут и хам, и скот двуногий себе позволить может
Живую плоть терзать и душу загубить.
В лесах, в пустынях люди тело бренное в огонь бросают,
Страшась Антихриста, чтоб души сохранить.
В Москве Григория Талицкого сожгли,
Кричавшего: – Меж нас Антихрист объявился!
И тем в народе злобу разожгли
Тем более что беззаконно суд творился.
Пропала вера в пастырей своих
Народ остервенел и разумом смутился.
На город Любеч налетела саранча
Неся на крыльях надпись – «Кара божья»
И солнце светит уж не так,
Страх смерти злобой сердце гложет.
У изголовья смертная коса,
Со страха водку пьём – чтобы себя не помнить,
Надеяться на что – когда пуста душа,
Где силы обрести и совесть успокоить?
Спаси меня господь и землю защити,
За бедных заступись и грешников помилуй,