Лет через сто вино и сифилис Россию в бездну унесёт
И европейцам уж не будет надобно её бояться.
Когда же Алексей фрейлину уличил
В том, что интимная бумага содержала-
За критику и правду, что нашёл, там похвалил
И усмехнувшись руку подал и ушёл,
Вернув дневник, чтоб дама не страдала.
Фрейлине же пришлось самой себе признать,
Что европейцам странных русских не понять.
Они как жители другой планеты и не нужны
Им европейские манеры и советы.
Запомнила и занесла в дневник фрейлина неспроста
Слова царевича о сущности Христа.
«Мудра Европа и сильна, славна- всё есть у вас,
Но нет у вас Христа!
Зачем он вам? Спасёте сами вы себя!
Вам нужен бог, а нам Христос – сын божий,
Что как народ наш все страдания познал
И путь душе греховной указал.
Мы же: глупы, наги, смрадны, не избегаем нищенской сумы,
Мы варвары и гибнуть нам судьба,
Но есть в душе Христос и будет он всегда,
Спасёмся им на все грядущие года!
Для танцев зала в ассамблее была отведена,
На стенах гарусные тканные шпалеры,
В простенках ту потеху отражали зеркала,
В шандалах свечи синим пламенем горели.
В углу стоял помост – где музыкантов ряд
Нестройно оглушительно дудели.
А дамы пышные, когда смолкал оркестр,
В другом углу застенчиво сидели.
Скучали, мыслей и галантных слов не находя,
Молчали будто от рождения немые,
А музыки играла – так они кружились и топтались
Словно ряженые куклы заводные.
А маменьки шептались на скамьях,
Что лучше б дочерей своих в болоте утопили,
Чем на посмешище указами царя
На ассамблеи их насильно приводили.
Бояре старые – московские, что были свезены
В Санкт- Петербург у печки спины грели
И тихую, неспешную беседу полунамёками вели,
При том, с опаскою по сторонам глядели.
1-й боярин. Как, сударь мой, вам Петербуржское житьё даётся?
2-йбоярин. Пусть прахом эта жизнь скорее пропадёт,
Пусть чёрт возьмёт такие финтифанты,
От приседаний с комплиментами лишь оторопь берёт,
А тут ещё звенят немецкие куранты.
От кушаний заморских лишь желудок воротит,
Вот и суди – покуда не баран ты.