Меня в народе ждут и, мучаясь, зовут
На страсти для святого воскрешенья.»
(В комнату осторожно входит старик – камердинер
Иван Афанасьевич Большой. Угрюмо сказал- как будто обругал)
Пора езжать, извольте одеваться.
А л е к с е й. Не надо… не поеду… не хочется плясать
Под дудочку отца и водкой напиваться!
А ф а н а с ь ч. Опять вы батюшку заставите гневиться.
Всем приглашённым велено там быть.
Так будите в поездку собираться
Или мне дверь прикажите закрыть.
А л е к с е й. Дай померанцевой настойки поначалу похмелиться,
Потом и шпагу с платьем подавай.
А, впрочем, померанцевой не надо-
Я спьяну слишком часто лишку говорю,
Потом на трезву голову сам себя ругаю,
А батюшка ругает – так как верный пёс смотрю.
(С усмешкой) Преображенской гвардии мундир стряхни от пыли
В сержанты уж давно меня произвели,
Да шпагу посмотри – цела ли,
Побрей меня и табаку в кисете принеси.
Да… рюмка померанцевой едва ли помешает,
Так что и рюмку тоже захвати.
(Афанасьич уходит. Алексей оглядывая комнату и слушая гаммы)
Как надоело ждать и жизнь осточертела!
И паутиной здесь затянуты углы.
Чего ещё мне ждать – ни подвига, ни дела
Я жизнью не свершил, не нужен никому!
Зачем старик пришёл? Какая мне отрада?
В том – что призвал он мучеником быть,
Что ждёт народ избавиться от смрада
Что с Запада пришёл нам души бередить?
Зовут и ждут …а мне всё это надо?
Не лучше ли с отцом мне страсти примирить,
Раскаяться в грехах, за дело взяться рьяно
И государю в том помощником служить.
Отец торопится – скор на дела и мысли,
Не все дела должно вершить тяп-ляп,
Порушить всё легко, а как воздвигнуть
Коль на помощников отец мой слаб?
Всяк хочет отщипнуть себе от блага крохи,
На общие дела не жаждут спину гнуть,
Отец замыслил в одиночку
Всю жизнь сложившуюся вмиг перевернуть.
Науки в помощь он себе располагает
И европейский дух чтоб двигал паруса
И свой корабль как шкипер направляет
На Запад – в гавань где уютно будет жить страна.
Русь – бедная, церковный звон переменила,
Монастыри торопится закрыть