Испытание жизнью

Испытание жизнью
Анатолий Захарович Лубичев

Этот роман не только о войне и не столько о войне – в нём рассказывается о нелёгком жизненном пути простой крестьянской семьи. Написан в память о людях, что жили, любили, ненавидели, терпели лишения и трудились, трудились, трудились; о людях, которые, несмотря ни на что, смогли преодолеть все несчастья и беды, уготовленные им войной и послевоенными годами. События, отражённые в романе, имели место в действительности и воссозданы по рассказам и воспоминаниям жителей одного из сельскохозяйственных районов Смоленской области.

Анатолий Захарович Лубичев

Испытание жизнью

… И создал БОГ твердь земную…

… И заселил её разными тварями…

… И засадил её множеством растений…

… И напустил на неё несметное количество

видимых и невидимых организмов…

… И стал ОН изгонять из РАЯ бессмертные души,

нарушившие ВСЕЛЕНСКИЙ ЗАКОН

и не уверовавшие во всесильность ЕГО…

… И постановил ОН лишать их памяти

о прошлой РАЙСКОЙ жизни…

… И во искупление грехов решил ОН

вселять их в тела младенцев,

родившихся на этой тверди…

… И нарёк ОН эту твердь земную именем – АД…

© Лубичев А.З., 2020

© «Пробел-2000», 2020

I

С ощущением чистоты и бодрости во всём теле после купания в холодной днепровской воде Лена поднималась по еле заметной тропке вверх по косогору к хутору. Она испытывала приятные чувства от ласкового прикосновения травинок к босым ногам и от тепла, исходящего от прогретой солнцем земли.

С середины косогора и выше справа и слева от тропы, словно коврами покрыв землю, разрослась земляника. Песчаная почва и солнечная сторона создавали идеальные условия для роста и созревания ягод, которые из-за большого их количества окрасили склон в розовый цвет. Они словно манили девочку к себе, и она то и дело останавливалась и, собрав ягоды в ладонь, опрокидывала их в рот, наслаждаясь неповторимым ароматом и вкусом.

Радостные ожидания вечера наполняли душу Лены: во-первых, репетиция в драматическом кружке новой пьесы и, во-вторых, ещё одна встреча с Павлом Аносовым, вожаком комсомольской ячейки, к которому она испытывала большую симпатию. Он сплотил вокруг себя большую группу подростков и, подготовив «агитки», они ездили по окрестным деревням повышать политический уровень ряда несознательных крестьян.

Елена была совсем рядом с хуторским двором, огороженным тесовым забором, когда из открывшейся калитки вышел отец, неся под мышкой тюк ситца, а за ним и мать, которая пыталась вырвать у него материю. Она ухватилась за край ситца и тянула, надеясь остановить мужа.

Поняв, что у отца очередной запой, Лена поспешила навстречу:

– Пап, мам, вы куда собрались? Уж скоро вечерить. Пап, давай я помогу тебе, ведь неудобно.

– Доча?! Доча, любимая моя доча. Ты ж у меня самая умная и самая красивая. Помоги, помоги отцу…

– Куды направились? Я могу с вами пойти?

– Доча, ну что это такое «куды»? Ты не должна говорить, подражая этим деревенским неучам. В тебе может дворянская кровь течёт. А, что? – повернул он голову к жене, – Народ зря болтать не будет. Ты должна быть образованной, воспитанной и культурной, и вообще…

– Я поняла. И, куда вы с матушкой направляетесь?

– Так, в лавку, доча, в лавку. Дорогая моя жёнушка, твоя мать, видишь ли, деньги спрятала, так, я вот решил обменять это, – отец потряс ситцем, – на рюмочку, другую.

– Зазря идёте. Я с речки. Видела лавочника со всем семейством на броду. Днепр переходили. Разряженные такие. В сторону Болушево пошли. Может в гости к кому. Свадьба может или ещё, какой праздник. Зазря пройдётесь.

– Да? Через Днепр? Вброд? Видела? Жаль… Спасибо, Доча. Умница, доча, умница… – Какой красивый ситец! Вот бы нам такой… На занавески, в наш драмкружок, сцену отгородить.

– Доча, в театре нет занавесок. В театре занавес. Я обязательно должен вас всех свозить в настоящий московский театр. Огни, музыка, красиво одетые люди на сцене и в зале. А, само представление!.. Зимой обязательно отправимся. Бери, доча, для тебя, для твоего театра ничего не жаль, ничего…

Он свернул с дороги и, подойдя к ближайшей копне, рухнул на мягкую постель из свежескошенного сена и уснул.

– Лена, ты придумала про лавочника, да?

– Нет. Не придумала.

– Лена!? – мать строго испытующе посмотрела на дочь.

Щёки Лены порозовели. Она слегка наклонила голову и еле заметно кивнула.

– Нехорошо обманывать родителей. Всех нехорошо, а родителей особенно грешно, – и мать несколько раз перекрестилась.

– Я больше не буду.

– Ну и хорошо, ну и хорошо. Ты иди, я побуду с ним, пока ни проспится, а ты иди. Иди домой.

– У меня сегодня занятия в драмкружке. Можно я сегодня припозднюсь? У нас главная репетиция. Это отнести положить на место?

– Да, что уж там. Раз батька сказал – бери, а то запилит потом меня. Он хоть какой пьяный, а всё помнит. Бери, чего уж.

Елена, обхватив двумя руками тюк ситца, быстро зашагала в сторону деревни Нестеровки.

Занятия драматического кружка проходили в коридоре школы, в бывшей усадьбе Вольских. В глухом его конце был собран помост, что-то на вроде сцены, на котором и показывали своё театральное искусство члены кружка.

Девчата запрыгали от радости, увидев столько материи, а ребята щупали и с деловым видом хвалили:

– Хорош ситчик.

– Крепкий.