Бездна

– Ну и что? – недружелюбно осведомился я у Юрика, шагавшего рядом, скрюченнего под тяжестью огромного рюкзака.

– Очень странно, но я не могу определить материал, из которого состоят стены, – прохекал доморощенный исследователь пещер, – первый раз вижу такой минерал. И вообще, откровенно говоря, больше всего он напоминает нечто искусственное.

– Угу, угу, – кивал я, представляя себе мягкий диван, телевизор и, самое главное, себя на диване перед телевизором.

Сначала я сброшу грязное барахло, потом полезу в горячую ванну, у-ух! Где-то призрачно маячила бутылка… нет, две холодного пива. Лучше всякого секса…

Когда я осознал, что всё это существует лишь в моём воображении, стало ещё хуже. А вода в сапогах продолжала чавкать! А на рёбрах мало-помалу образовывались болезненные шишки! И рюкзак становился всё тяжелее! Ёлы-палы…

Этот полунищий учитель в одежде из секонд-хенда всё молол и молол свою чушь. Чёрт, ко всем неприятностям добавилась ещё одна, в лице Серёги, который тоже горел желанием побеседовать со мной. Я повернул голову, испытывая дикое желание послать спутника на хрен. Почему никто не хочет оставить меня в покое?

Хорошо хоть, у него оказалась более удобоваримая тема для разговора. Непрерывно подбрасывая свой асимметричный тюк, он заговорщически подмигнул.

– Знаешь, я присмотрелся к этим парням, – мотнул он головой на учёных, понуро семенящих следом за Теодором и его телохранителями. – Ты не поверишь. Вон тот, щупленький, – баба. Сначала думал – показалось, а потом – нет, ни фига. Губы накрашены, в ушах серёжки и на морду ничего себе. А жопка кругленькая, есть за что подержаться.

– Надеешься, у тебя будет для этого время и возможность? – спросил я, разглядывая объект Серёгиного интереса. Хм, задница действительно не мужская. Как это я проглядел? – Предполагаю, к концу дня ты будешь лежать пластом.

– Главное, пусть перец не ложится, а там поглядим, – хохотнул Сергей.

Юра посмотрел на него недоумённо и даже неприяз ненно.

– Не понимаю, как вы в подобной ситуации можете вести разговоры на подобные темы? – выдохнул он в конце концов и тяжело вздохнул. – Мы находимся в таком странном месте, после таких поразительных событий, а у вас одни женщины на уме.

– Лучше обсуждать баб, – буркнул я, желая им всем провалиться в преисподнюю, – чем трындеть о всякой ерунде. И без того фигово, а тут ещё ты со своими странностями… Хочет парень засадить – флаг ему в руки!

Получив столь грубую отповедь, Юра сразу отстал и теперь шагал позади, что-то бормоча себе под нос. Сергей, наоборот, ускорил шаг, намереваясь, очевидно, догнать объект своего вожделения и завести с ним разговор, предшествующий исполнению сокровенного желания.

Честно говоря, я был только рад этому, поскольку одиночество позволяло отвлечься от всех этих впердоливаний в странных пещерах и вернуться в мир горячих ванн и запотевших пивных бутылок. Правда, бутылки периодически трансформировались в водочные, соседствуя с горячими пельменями.

И вновь грубая реальность нагло разрушила хрупкий мирок моих сладких грёз.

Серёга как раз настиг маленькую фигурку в дутой куртке, когда наш предводитель остановился и, подняв руку, предостерегающе каркнул. В следующую секунду Теодор оказался на земле, где мгновением позже очутились Вобла с Круглым. Сухо треснули две короткие очереди и смолкли, заглушённые нарастающим свистом, переходящим в вой. Учёные, словно бараны, шарахнулись к стенам, и я смог разглядеть нечто, приближающееся из зелёного сумрака, заполняющего дальнюю часть тоннеля. Что это было, я не понял, но оно летело прямо на нас, причём с огромной скоростью.

Ещё раз хрустнули очереди, и только сейчас я сообразил, что эта пакость вот-вот врежется в меня. Это ни в какие ворота не лезло. Как обычно, в критических обстоятельствах первым делом отказали нижние конечности, превратившись в неповоротливые протезы. Только этим я могу объяснить свою неудачную попытку отпрыгнуть к стене. Одна нога нагло зацепила вторую, захребетник изъявил желание прилечь, и я, произнеся мудрую речь: «Бла-бла!», опрокинулся на спину, пребольно ударившись о какую-то металлическую фигню. Не успел я оценить всех преимуществ этой позы, как вой сменился оглушительным рёвом, и хрень, напомина ющая гигантскую летучую мышь, пронеслась надо мной, щёлкая огромными клыками, украденными, похоже, у матёрого секача. Кажется, у зверюшки было четыре крыла, но мне могло и показаться, уж слишком быстро она перемещалась.

Сергей, стоявший рядом, казался неузнаваемым из-за широко распахнутых глаз и мелового лица. Автомат в его руках затрепыхался, точно раненое существо, и сверху посыпалась какая-то колючая дрянь, запорошив мне глаза. Пришлось срочно переворачиваться на живот и протирать гляделки. Пока я занимался очисткой лобового стекла, неприятный инцидент завершился. Начался разбор полётов.

Рядом с моим лицом громко протопали армейские ботинки на толстой подошве и остановились около поношенных сапог, принадлежащих Серёге. Взбешённый Зверь произнёс нечто короткое и смачное в адрес насмерть перепуганного парня. Как и следовало ожидать, речуга окончилась неслабой оплеухой, сшибившей слушателя на пол. Следом притопал не менее взбешённый Швед, прикладывая платок к окровавленной щеке. Лысоман скрипел зубами, поминая каких-то «долбаных уродов, которым доверили стволы». Стало быть, один из Серёгиных выстрелов нашёл свою цель.

Поскольку лежать дальше смысла не было, я начал неторопливо подниматься на ноги, начав с четверенек. Изборождённый полосами пол качнулся перед глазами, когда какая-то добрая душа помогла мне, изо всех сил дёрнув за шиворот. Как выяснилось, это была женщина моих снов. Кстати, чаще всего мне снятся кошмары. Вобла покачивалась с носка на пятку и задумчиво грызла короткую спичку.

– Из всех придурков, – сказала она, отряхивая пыль с моих рукавов, – ты почему-то оказался единственным, кто не нажал на спуск. Я начинаю подозревать, что ты не так прост, как мне казалось.

Пока я пытался понять, о чём она толкует, мою куртку приподняли. Не успел я оглянуться, а моя заначка перекочевала в её руку. Честно говоря, я сам с интересом рассматривал оружие, поскольку всё это время, не вынимая, носил за поясом.

– «Вальтер», – хмыкнула Вобла с тенью уважения в голосе и выдернула обойму. – Девяносто девятый. Все поросята на месте. Дорогая игрушка. Где взял?

– Нашёл, – честно ответил я, ожидая, что мой трофей в ближайшее время сменит своего хозяина.

Этого не произошло. Вобла с щелчком вернула магазин на место и сунула пистолет мне за пояс. На её тощем лице появилась какая-то странная гримаса, а в глазах мелькнула хорошо скрываемая тоска.

– Честно говоря, думала, приволок какую-нибудь газовую хрень, – призналась она. – Очень редко приходится так ошибаться в людях. Но не думай, будто тебе от этого станет легче. Придётся приглядывать за тобой получше. Мало ли…

– Что я тут могу натворить? – буркнул я, довольный тем, как всё обошлось.

– И то верно, – Вобла непонятно, но очень невесело усмехнулась, – времени для этого осталось очень мало.

После этого она отошла, оставив меня в тревожном недоумении по поводу своих последних слов. Чёрт возьми, я ощущал какой-то нехороший подвох. И эта фигня очень даже стыковалась с моими прежними рассуждениями. Но сразу видно: я не Шерлок Холмс – как только пришло время проанализировать все факты, соединив их в единое целое, в мозгу возник непреодолимый барьер. Конечно, если бы я мог спокойно посидеть, подумать, возможно, задача была бы решена, но зычный глас Зверя распугал робкие мысли по щелям подсознания. Всех согнали, как баранов, и стали читать мораль. Теперь я смог разглядеть длинную кровоточащую царапину на щеке угрюмого Шведа. Серёга, которого под руку поддерживал бледный Юрик, покачивал головой и непрерывно потирал опухший после оплеухи подбородок.

– Уроды! – вопил Зверь, багровый от бешенства. – Вы едва не положили друг друга в самой простой ситуации, вашу мать! Уму непостижимо! Вам дали оружие для того, чтобы вы сразу начали палить из него во все стороны? Ваше дело – тащить барахло, а во всём остальном положиться на нас. Если ещё один говнюк нажмёт на спуск, когда ему самому ничего не будет угрожать, то обещаю засунуть такому ствол в жопу и не пожалею парочки патронов. Всё.

После этого вперёд выступил Теодор, выглядевший таким же спокойным, как и прежде. Отряхнув лишь ему самому заметные пылинки, он, демонстрируя контраст с речугой Зверя, очень тихо сказал:

– Ещё раз хочу повторить: это место очень опасное, – и обвёл руками стены тоннеля, будто хотел показать опасность именно этой части пещеры. – Увиденное вами – ничтожная угроза, но её оказалось достаточно для паники, едва не повлёкшей за собой жертвы.

– А что это было? – спросил один из учёных. – Первый раз вижу подобную тварь.

– Молись, чтобы последний, – отрезал Зверь. – Повторяю последний раз, для самых тупорылых: свои вопросы засуньте в свои задницы, никто не собирается вам отвечать и вообще слушать ваш дебилический лепет. А теперь построились и продолжили движение.

Поведение Теодора мне крайне не понравилось: он посмотрел на часы, и его брови поползли вверх, выказывая крайнюю степень изумления. После этого руководитель стал чернее ночи.

– Быстрее, – сказал он, – как можно быстрее. Теперь это вопрос жизни или смерти.

Почему-то в этот раз ему поверили все и сразу. Группа устремилась следом за Емельяновичем, пытаясь удержать темп, который он задавал. Первым делом взвыли ноги, ещё не успевшие отойти от недавнего издевательства. В мышцах появилась ноющая боль и очень скоро поползла вверх, переходя в наступление на ушибленный позвоночник. Рюкзак определённо потяжелел, набрав дополнительной массы от земли, с которой он так нежно воссоединился.

Теперь я поднимал голову только для того, чтобы отряхнуть пот, обильно льющий со лба. Перед глазами мелькали то осточертевший рубчатый пол, то осточертевшие слизистые стены, которые начали пульсировать в такт ударам сердца. Чёрт! Мне не кажется! Я потряс головой, пытаясь отбросить наваждение, но оно осталось: стены коридора трепетали и спазматически сжимались. Ко всему прочему, зелёная слизь теперь выделялась гораздо обильнее, стекая на пол. Почему-то мне очень не хотелось наступать на эти омерзительные лужи, напоминающие блевотину. А когда я увидел, как окурок, брошенный Серёгой, с лёгким шипением растворился в одной из них, начал избегать всяческого контакта с ними.

– Что происходит?! – крикнул кто-то из учёных, кажется, всё тот же истерик. – Что со стенами?!

– Быстрее! Быстрее! – вместо ответа, крикнул Теодор. – Бегом!!

По тоннелю прокатился глухой гул, и пол под ногами подпрыгнул, вынудив всех повалиться на четыре кости. Юрик угодил рукой в зеленоватый потёк и завизжал, размахивая дымящимся пальцем.

С трудом поднявшись, я ощутил мелкое дребезжание всего организма, а вовсе не мелкую дрожь в коленях. Становилось по-настоящему страшно, тем более я никак не мог сообразить, какое дерьмо творится. Казалось, будто тоннель извивается, словно исполинский червяк, внутри которого мы каким-то образом очутились. Дальняя часть коридора то появлялась перед глазами, уходя на неизвестное расстояние, то вновь растворялась в зеленоватой мути. С потолка хлынул настоящий дождь из мелких капель цвета болотной тины. Ужаснувшись, я увидел, как шипящая влага оставляет на ткани крохотные дымящиеся дырочки. Едкая фигня обожгла мой затылок, и, захрюкав от боли, я натянул на голову капюшон, рассудив: хрен с материей, а голова хоть и глупая, но всё же своя, родная.

– Быстрее! – вновь крикнул Теодор и побежал, натягивая на лицо маску закрытого респиратора.

Люди вопили от боли и ужаса, но из последних сил бежали вперёд. По воздуху неторопливо плыли клубы сладковато-кислого тумана, от которого першило в горле и кружилась голова. Глаза начали слезиться, поэтому время от времени я бежал вслепую, пытаясь уберечь их от едкой дряни. В результате, когда я налетел на стоящего учёного, толчок заставил нас обоих покатиться по земле. Почти сразу я сообразил, что меня угораздило взгромоздиться на объект сексуального интереса Серёги.

– Да какого же чёрта, чёрт побери! – кричал объект, ворочаясь подо мной. – Какого хрена?!

– Прошу прощения, – пробормотал я, ощущая небывалую лёгкость во всём теле, – глаза слезятся, ни фига не вижу.

Я протянул руку и помог девушке подняться. Мы стояли достаточно близко, но из-за слезящихся глаз я видел только расплывчатое пятно там, где должно было находиться лицо. Тёмное пятнышко рта шевельнулось, и хрипловатый голос сказал:

– У меня, вообще-то, тоже. – Она усмехнулась. – Но если бы ты хотя бы открыл уши, то слышал бы приказ остановиться.

– Всем собраться здесь, – донёсся из окружающего меня тумана голос Теодора, приглушённый маской. – Быстрее, если хотите жить.