Бездна

Бездна
Анатолий Анатольевич Махавкин

Наши там (Центрполиграф)
Это было всего-навсего желание заработать немного денег во время отпуска. Поначалу всё казалось невероятно простым, но вскоре начали происходить события, которые можно назвать не иначе как кошмаром наяву. Таинственное место, называемое Бездной, наполнено смертоносными ловушками, жуткими тварями и ещё чем-то, что трудно вообразить. И Бездна определённо не намерена отпускать людей, проникших в её недра.

Анатолий Махавкин

Бездна

© Махавкин А.А., 2021

© Художественное оформление серии, «Центрполиграф», 2021

© «Центрполиграф», 2021

Часть первая. Ключ к Бездне

Преддверие

Конец месяца для меня – самое гнетущее время, навевающее тоску и непреодолимую депрессию. И дело вовсе не в том, что последние числа в календаре вызывают мысли о бренности всего сущего и близости смерти. Это чисто философский подход, а я вовсе не стремлюсь примерять на себя лавры Канта и прочих ему подобных. Дела обстоят намного проще, жизненнее и трагичнее, с моей индивидуальной точки зрения. Конец месяца – это время, когда финансы с распевания романсов переходят к утробному завыванию похоронных маршей. Деньги, полученные в начале месяца, успели давным-давно перейти в область виртуальной реальности, противоестественно спариваясь там с получившимися долгами. В результате этого смешения получается нечто настолько отвратительное, что даже самые жуткие монстры Голливуда при виде подобного прячутся кто куда.

В последних числах месяца супруга теряет ко мне интерес, посему все чистосердечные предложения об исполнении супружеского долга встречаются с холодным недоумением, словно я обратился с подобным предложением к абсолютно незнакомой женщине. В связи с вышеизложенным определённые органы начинают здорово опухать и зверски ныть. Поскольку любовницы (по той же злосчастной причине отсутствия лавэ) у меня нет, приходится терпеть все неудобства семейной жизни до следующей зарплаты. В то же время жена, не испытывая никаких неудобств по этой части, целыми утрами, днями, вечерами и ночами занимает эфирное время нашего телефона, болтая с некими загадочными подругами, точно на противоположном конце провода повисло целое подразделение женского батальона. Впрочем, иногда супруга оговаривается, именуя какую-нибудь «подругу» котиком.

Дочка сидит перед телевизором и сосредоточенно обгрызает соску, наблюдая за мельтешением клипов на экране. Пытаясь отвлечь её от этого занятия, ты рискуешь навлечь на себя праведный гнев несправедливо обиженного младенца, выражающийся в постукивании погремушкой по черепу обидчика и пронзительном верещании. Всё это означает, что прикасаться к пульту строго-настрого запрещено.

Старый комп, изредка покидая состояние глючной фрустрации, немедленно оккупируется разлюбезной супругой, и все попытки выселить её из весёлых ферм и прочей социальной хрени натыкаются на звериный оскал слабого женского существа. При этом жена продолжает свои беседы, пытаясь убедить меня, дескать, в её роду некогда был кто-то с именем Юлий.

Но хуже всего становится, когда делаешь попытку заглянуть в холодильник. Возможно, в бесконечном социуме существуют некие поклонники абсолютной пустоты, обожающие созерцать вместилища, освобождённые от содержимого, но я к их числу не отношусь. При наблюдении холодильного нутра мне больше всего нравится зрелище лоснящихся боков колбас и блестящих банок, заполняющих его до отказа. Вот это радует меня, а мой желудок доводит почти до религиозного экстаза. К сожалению, дни, когда я мог без помех любоваться чем-то подобным, ушли в далёкое светлое прошлое. В довершение этой неприглядной картины за окном непрерывно моросит мелкий ноябрьский дождь, угрожая в ближайшее время произвести метаморфозу, обратившись в столь же мелкий и противный ноябрьский снег. От подобного великолепия становится настолько мерзко, что хочется срочно нажраться, но выполнить сие невозможно по той же трижды проклятой причине отсутствия денег.

Остаётся слоняться из угла в угол, постоянно натыкаясь на одного и того же таракана, сидящего на стене с самым что ни на есть унылым видом и столь же уныло шевелящего усами. Убегать он определённо не собирается, понимая, насколько малой угрозой я являюсь в данный момент. Получается некий замкнутый круг: окно, за которым в сгущающихся сумерках падают мелкие капли холодного дождя; жена с трубкой телефона в одной руке и с сигаретой в другой, которая мурлычет: «Конечно же, котик, то есть Любочка», и печальный таракан, понуро переступающий с лапы на лапу. От всего этого хочется вздёрнуться, но точно знаю: этой радости никому не доставлю!

Жена докурила сигарету и сказала томным голосом:

– Ладно, Верунчик, до завтра. Целую.

После этого трубка вернулась на свой насест, а жена отправилась в наш совмещённый санузел с неизвестной сверхзадачей. В тот же момент телефон оглушительно мяукнул, и супруга опрометью вернулась обратно, попутно едва не затоптав меня.

– Алло, – сказала она, и её пухлое лицо отразило разочарование. – Привет и тебе, как там Зинка? Нормально? Чё тогда не звонит? Ага, понятно, а я и забыла совсем… А чё ты хотел? Кого? На кой хрен он тебе нужен? А мне интересно. Ладно, сейчас дам.

Из отдельных реплик я понял: разговор предстоит со мной. Звонил, как нетрудно было догадаться, Фёдор – муж сестры моей дражайшей супруги. С Фёдором у меня были довольно натянутые отношения. Я никогда не мог найти с ним общих тем для разговора, а он, как мне казалось, слегка (а может, и не слегка) презирал меня, считая неудачником. У него самого всё всегда получалось, и это давало жене лишний повод поворчать: «А вот Фёдор… А вот у Фёдора…» Этим она доводила меня до белого каления и не вызывала особо добрых чувств к предмету сравнения.

Поэтому к телефону я подошёл, имея в душе кислый коктейль из недоумения и нежелания вести беседу, способную испортить и без того поганое настроение. Ольга плюхнулась на стул у окна и уставилась на меня взором голодной анаконды, словно я должен был заранее предупредить её о содержании предстоящей беседы.

– Я слышал, ты сейчас в отпуске, – без какого бы то ни было приветствия начал Фёдор, и в его сонном голосе промелькнули нотки нетерпения. – Долго ещё собираешься задницу просиживать?

– Да я, собственно, только начал, – промямлил я, несколько удивлённый подобным вступлением; осведомлённости родственничка я не слишком поражался: всё, известное жене, тотчас становилось предметом обсуждения с её сестрицей, – три дня отдохнул, ещё двадцать семь в запасе.

– Великолепно! – В голосе Фёдора прозвучало откровенное ликование. – Это именно то, что надо. Денег хочешь подзаработать?

– Что? – поперхнулся я. – Чего сделать?

– Лавэ накосить, бабла срубить! – рявкнула трубка так, что у меня в черепе забренчало. – Вынь бананы из ушей!

– А, денег заработать… – уныло протянул я, потирая поясницу. – И как же?

Отсутствие энтузиазма в моём голосе при таком на первый взгляд выгодном предложении имело под собой глубокие основания. Один раз после настойчивых просьб моей драгоценной половины, искренне озабоченной пустотой своего кармана, Фёдор согласился переговорить с хозяином фирмы, где он работал водителем, дабы я посодействовал их благородному труду на благо собственного кошелька. Подсобным рабочим. Вы никогда не работали подсобником в небольшой фирмочке с ограниченным числом работников? Спустя неделю я понял две вещи. Во-первых, Фёдором руководило одно лишь желание – отвязаться от рыбы-прилипалы, то есть моей жены. Во-вторых, до меня дошло, почему место подсобника, свободное на момент моего пришествия, будет оставаться таковым и дальше. Жалкие гроши, получаемые мной, никак не компенсировали тот объём работ, который приходилось выполнять и от которого скончалась бы самая мощная лошадь-тяжеловес, научившись предварительно трёхэтажному мату. С трудом дожив до окончания второй недели, я сравнил полученный доход с обретёнными травмами и, невзирая на алчные вопли супруги, вернулся к прежнему роду деятельности. Естественно, перспектива рабского труда в законном отпуске меня нисколько не прельщала.

– Ты сначала спроси – сколько? – хихикнул Фёдор, причём в его голосе почему-то прозвучало плохо скрываемое злорадство. – А потом узнаешь всё остальное.

– Ну и сколько? – ещё более уныло, чем в прошлый раз, поинтересовался я, ожидая услышать некую усреднённо-низкую сумму, достаточную, чтобы моя благоверная подвигла меня на трудовой подвиг, но определённо не дотягивающую до того уровня, за которым начинается удовлетворение от проделанной работы.

– Три штуки, – торжествующе выдохнул змей-искуситель, сидящий в глубинах телефонной трубки.

– Ско-колько? – Я уже хотел послать Федьку в пешее сексуальное путешествие, и тут он меня добил:

– Баксами.

Всё. Это был решающий удар, после которого я некоторое время сидел в ступоре, рассматривая телефонный аппарат, постепенно приобретающий определённый оттенок. Да-да, именно тот самый, какой имеют лишь маленькие предвыборные плакатики с портретами давно умерших президентов далёкой заморской страны. Мысль, что я могу в одночасье стать обладателем такого количества бабок, раскачивала меня в амплитуде от счастливого блаженства до самого тяжёлого подозрения.

– Это, случайно, не в революциях каких участвовать? – осведомился я, сподобившись наконец на простейший анализ сказанного. За какие другие заслуги могут предложить три тысячи долларов, я просто не представлял. – Так я не согласен.

– Ладно, не бзди, – ответил Фёдор таким покровительственным тоном, словно собирался похлопать по плечу. – Работа тебе ломится очень даже простая. Поедешь с людьми в одно место и поможешь им таскать какие-то ящики. С оборудованием, кажется… Делов – на неделю. Полторы штуки вперёд, полторы – после окончания работы.

– И где это нужно будет таскать ящики? – ощущая новый прилив подозрительности, поинтересовался я. – Не в Чернобыле, случаем?

– Честно говоря, я не знаю, – голос Фёдора приобрёл озабоченные нотки и как-то отдалился, – но вряд ли. Там вроде какие-то пещеры. Короче, если согласишься, тебе всё расскажут и покажут.

– Мне нужно подумать, – промямлил я, сдерживая предательскую дрожь в голосе, потому что проклятущий язык удерживал на своём конце немедленное согласие. – Это же не очень срочно?

– Очень, – отрезал Фёдор. – Ну чё ты ломаешься, как целка? Или у тебя есть три лишние штуки? Короче, так: завтра утром я позвоню с трубы на твой домашний, и, если хочешь заработать, будь готов: собери сумку с барахлишком, ну, как в поход – щётку зубную, то-сё… Жратву не надо – хозяева покормят. Мобилу не бери, это – особое условие, какие-то там магнитные поля… Согласишься – я за тобой заеду, не согласишься – соси сам знаешь что. До завтра. А, кстати, передавай Ольге привет от Серёги.

В трубке загудело, после чего я автоматически положил её на рычаг и повернулся к жене, которая тушила окурок в пепельнице.

– Кто такой Серёга? – спросил я у неё.

– Не знаю. – Она откинулась на спинку стула, и кончик носа у неё порозовел. – Какой Серёга, чего ты придумал?

– В общем, тебе от него привет, – буркнул я и пошёл в сортир. Думать.

Думалось хреново. Сумма в три штуки зелёно-разноцветных сыпалась перед глазами диковинным листопадом, погребая в своих шелестящих недрах все возможные возражения. Чего уж перед собой лукавить, за такие бабки можно было ехать куда угодно и делать что угодно. Ну, почти… А недельку потаскать какие-то ящики…

Поскольку моя голова объявила тайм-аут, я позвал супругу, и она неторопливо явилась, снова дымя сигаретой, точно женская особь паровоза. Уставившись на меня, оседлавшего унитаз, она выпустила струю дыма и ядовитый вопрос:

– Тебе подержать?

– Нет, вытереть задницу, – парировал я. – Слухай сюды. Федька предложил мне заработать небольшую денежку.

– Небольшую – это сколько? – В голосе супруги возник квант интереса к моей персоне, а в голове громко щёлкнул, включаясь, аппарат для подсчитывания доходов.