Под созвездием Большого Пса. Луны больше не будет! Книга 1

Под созвездием Большого Пса. Луны больше не будет! Книга 1
Анатолий Николаевич Кольцов

Множество споров вызывает процесс появления на орбите Земли её спутника Луны. Единственное, в чём согласны спорщики, это в том, что Луна, это часть самой Земли. Хотя и существуют некие теории, что луну подтащили на орбиту поближе к Земле некие разумные существа, которые до сих пор обитают внутри неё. Они утверждают, что Луна снабжена прочным каркасом и именно он удерживает её внешний контур в виде шара. Не станем спорить с выросшими в большие тома версиями её происхождения, а расскажем вам одну историю, которая многое может прояснить в этом незаурядном явлении, под названием – Луна.Содержит нецензурную брань.

Луны больше не будет!

Вместо предисловия.

Огромное количество споров вызывает процесс появления на орбите Земли её спутника Луны. Единственное, в чём согласны спорщики, это в том, что Луна, это часть самой Земли. Хотя существуют утопические теории, что луну подтащили на орбиту поближе к Земле некие разумные существа, которые до сих пор обитают внутри неё. Они утверждают, что Луна снабжена прочным каркасом и именно он удерживает её внешний контур в виде шара. Не станем спорить с, выросшими в большие тома, версиями её происхождения, а расскажем вам одну историю, которая многое может прояснить в этом незаурядном явлении, под названием – Луна.

Глава 1

О Луне с любовью

Ночь. Сказочная ночь, самая звёздная, самая лунная, самая прекрасная из всех ночей в нашей жизни. Возможно, что о ней, именно об этой сегодняшней ночи, любой из нас может говорить, без остановок и перерывов, не умолкая, всю свою оставшуюся жизнь. О ней, об этой очаровательной, волшебной, околдовывающей всех и вся ночи, можно высказываться с любовью, как о близкой знакомой. А можно со страхом и трепетом, словно о могучем, пугающем гигантскими размерами исполине, угрожающем всему живому откуда-то из глубин кромешной тьмы, впадая от всего этого в полное отчаяние. Однако, более оптимистичные люди могут видеть в ней нескончаемую надежду на завтрашний, многообещающий день, который непременно придёт ей на смену, вместе с утренним рассветом.

Некоторых ночь сильно пугает своей почти волшебной потаённостью, неопределённостью, скрытностью. К примеру, путник, случайно застигнутый в дороге ночью, страшится каждого своего последующего шага. Другие ждут её с нетерпением, например, как некий безвестный поэт, который ожидает прихода следующей новой ночи, а с ней и долгожданного лирического вдохновения для очередного прекрасного душевного порыва. Ну и, конечно же, влюблённые. Они ждут этой самой ночи с трепетом и надеждой, для них есть только одно единственное желание, что бы она, эта и все последующие ночи длились вечно и никогда не заканчивались.

Ночь для людей, ночь для зверей, ночь для растений, ночь для воды и ночь для огня. Тихая, очаровывающая пространства ночь, в полнолуние способна сотворить с человеком столько чудес, что всех за один раз и не перечислить. В заумных книжках пишут, что животные и растения получают свою, особенную, информацию лунными ночами: полная луна, один сигнал, тонкий заострённый серп подаёт им совсем другие указания и всё это происходит вокруг нас, но без нас и что характерно, срабатывает безотказно, гармонично, давно и очень надёжно.

Ночное звёздное небо, полная Луна, а ведь для многих она, как родная, хотя всех одновременно и впечатляет и настораживает. Но вот не понимают Луну одни только дотошные учёные. Им совершенно не до её лирического очарования, им даже не до сигналов, которые она посылает всем и им в том числе. Вот если бы произошло чудо из чудес и Луна вдруг заговорила… Ведь большинство из них кинулись бы за карандашом и бумагой, чтобы зафиксировать точное время интересного события, да и только! Им, недотёпам, в этот грандиозный момент будет даже невдомёк, что она заговорила именно с ними, и ей, в общем-то, есть, что сказать, чем поделиться. Но им ведь всё время, подавай исключительно только математические данные, какие угодно, любые, только так, чтобы ни у кого их больше не оказалось, а только у них. Расстояния им подавай – от… и до… Подавай массу – сначала того, затем и этого, а потом вместе и вновь по рознь. Однако, а сколько же тайн хранит это древнее светило? До сих пор наука не в состоянии их даже сосчитать. Только избавятся от одной тайны, выведут её, так или иначе, на чистую воду, ан, нет, следом появляется ещё несколько других, столь же неприступных и столь же притягательных. Но самая страшная тайна, это откуда взялась эта самая Луна? Пишут, что нечто огромное треснулось о Землю и откололо Луну, потом зашвырнуло её на орбиту, с расстоянием в, страшно сказать, сколько тысяч километров. Эх, если бы знать точно. Один мой знакомый противник этой гипотезы, если можно так выразиться, мне как-то рассказал об этом тайном и сокровенном происхождении Луны, но с собственным видением процесса:

– Учёные, ёшкин кот, до чего додумались… Как можно отколоть от куска каменюки (имеется в виду планета Земля) почти половину и оставить эту каменюку на том же месте, на котором ей врезали, да ещё и с такой силищей.

Ни с того ни с сего, как бы самому себе, проговорил, сидящий рядом со мной, одноклассник и друг, Макаров Шурка, с которым мы просто загорали на берегу речки.

– Шурка, это ты о чём, про какую такую каменюку говоришь?

Переспросил я, неожиданно высказавшегося друга.

– Какую, какую, да вон про ту, что светиться наверху.

Утвердительно кивнул он на небо, в ту сторону, где виднелась бледная округлость дневного диска Луны.

– Про Луну, что ли?

Ещё разок переспросил я, не понимая, о чём идёт речь.

– Про неё.

Глядя вверх, с укоризной, проговорил мой школьный друг. И тут же продолжил свои размышления:

– Помнишь, месяц назад мой батька камней к дому понавёз, когда мы фундаменты под сараи заливали. Так я выбрал камень, такой что поокруглее, подвесил его на сук верёвками и врезал по нему кувалдой. Так врезал, что искры полетели. Чуть собственного глаза не лишился. Вспоминать страшно. Так вот, камень мой отскочил от кувалды, а кувалда от камня… Камень-то отшатнулся вперёд и обратно на меня полетел, я едва из под него вывернулся, а кувалда та, мне на ногу шмякнулась. Так вот, камень висит себе, раскачивается, а раскалываться на куски и не думает. Я от боли скулю, ногу оттираю, из глаз искры сыплются, ярче чем от камня, а Луну, размером с четверть, от него так и не отколол.

– Вот чудак, чего же ты от камня Луну откалываешь. Нам же показывали картинки, внутри земли всё расплавлено, там, внутри, эта, как её, манта.

– Сам ты, «манта», магма там под земной корой, расплавленная. Ну и что с того? Вон погляди на Тянь-Шань, там, что не камни, по-твоему?

– В общем-то, камни. Что тут скажешь.

Шурка рассказывал мне всё это на полном серьёзе, как будто опыты в лаборатории проводил, а я, как представил себе кувалду, падающую ему на ногу, меня аж передёрнуло. И смешно и больно одновременно, словно не по его, а по моей ноге досталось. Да, и Шурка, видно по старой памяти, слегка потёр свою правую ступню.

Детские забавы, казалось бы. Нам тогда всего-то по двенадцать лет было, но этот странный разговор так сильно запал мне в душу, что помню его и по сей день, как вчера, слово в слово.

– А с чего ты взял, что её, Луну, нужно откалывать? Она у нас осколок Земли, что ли?

Чуть не рассмеявшись, спросил я его.

– Конечно осколок. Это я в астрономии вычитал. У соседа, Ромки, взял со стола книжку, а там про Луну всё расписано, как появилась, как отскочила, почему одним боком к нам висит. Я читаю, а самому жуть как интересно. Вот и подумалось: если в нас, в Землян, врезалась какая-то дурында, то почему мы остались на месте, а Луна отлетела на огромное расстояние. Я проверил всё это с камнем, нет, по писаному не выходит, мы должны были тоже отскочить.

На такой уверенной нотке завершил свои рассуждения Шурка Макаров, мой одноклассник и друг далёкого, теперь уже, детства. Я бы и не стал вспоминать эту странную и почти смешную историю, если бы его детские наивные выводы не подтвердились намного позднее и весьма неожиданным, для меня, образом. Эта быль, происхождением из далёкого детства, изменила такое огромное количество людских судеб, столько людей собрала вместе и наоборот разметала по свету, что и сосчитать не получится.

Глава 2

Общие знакомые

Июнь в наших Казахстанских предгорьях бывает всегда прекрасен, особенно его последние жаркие денёчки. Голубое, яркое от горизонта до горизонта небо. Свежий, ласкающий горный ветерок, чудесное летнее солнце, всё это всегда входило в тот набор природных благ, которые делают эти края несравненным местом оздоровительного отдыха. А ещё, в июне самое главное, это то, что начинались школьные каникулы, и у местной детворы наступает время беспредельной вольницы. То самое ласковое тепло и июньское солнце превращают тела малолеток в натуральные шоколадки. Соскучившись по солнечному загару за зимний и весенний периоды, в этом месяце они нещадно жарят свои маленькие фигурки под его полуденными острыми лучами. Хрустально чистые горный воздух и столь же прозрачная вода творят с ребятнёй настоящие чудеса. Июнь, это для них одновременно, и лечебный санаторий, и увлекательный, до экстремального, отдых.

Вот и побывал я в родных местах. Побродил по знакомым невысоким холмам, вдоволь накупался в старых, с детства знакомых заводях, повидался с друзьями, с теми, что пока ещё остались в селе и не покинули родных мест, в общем, отвёл душу с превеликим удовольствием. Доведётся ли ещё когда-нибудь вернуться сюда? Жизнь, как известно, вертит нами, как ей вздумается. Может быть, когда-нибудь и занесет она меня опять на малую Родину, но надежд, по её прошествии, становится всё меньше. До окончания моего отпуска оставалось ещё больше недели, вот я и решил обратно не лететь самолётом, а поехать на поезде, что бы, возможно в последний раз, пересечь огромную Казахстанскую степь, наблюдая её воочию, сквозь вагонное окно. А ведь когда-то давно, в далёком детстве, мне довелось ехать вот так же поездом по этой самой железной дороге и, я лично, наблюдал, сквозь это самое вагонное окно, голубые воды Аральского моря, которые в буквальном смысле этого слова омывали шпалы пролегающей по берегу железки. А ныне это, бывшее морское дно, такая же пустыня, как и всё остальное. Море покинуло эти земли, и теперь его остатки таят свои воды в сотнях километров от этих мест.

Как-то так я решил и, соответственно, сделал. Договорился с другом и одноклассником, Витьком, он и подвёз меня прямо к вокзалу, который по своему виду и размерам на такое гордое название едва ли тянул. А вот с одноклассником и другом детства Шуркой встретиться не удалось. Он давно покинул эти места и жил где-то близь Находки, как об этом говорили сельчане и его родители переехали в другое место, о котором никто ничего сказать не мог. Мы с Виктором Петровичем, как его теперь величали земляки, тепло попрощались и я вошёл в зданьице вокзала, покорно встав в очередь за билетом. В очереди, состоящей из десятка пассажиров, я оказался за солидным мужчиной с резной изысканной тростью в руке и дорожной сумкой на ремне через плечё.

– Извините, вы тоже на московский поезд садитесь?

Неожиданно спросил меня, этот самый, стоящий впереди солидный мужчина.

– Да скромно ответил я.

Он спокойно выслушал мой ответ, глядя на меня в упор, и вновь спросил.

– Извините, пожалуйста, а могу я Вас попросить о небольшой услуге?

Со смущением в голосе произнёс он. Для меня всё это стало неожиданностью, я, честно говоря, растерялся, не зная, что ему ответить, но тут же нашёлся и, нарочито уважительно, проговорил:

– Если я этими действиями не нарушу государственных законов, то конечно…

Мой случайный собеседник громко расхохотался, чем переполошил очередь стоящих рядом пассажиров, однако понял мою иронию, приняв её за чистую шутку. Я, глядя на него, тоже засмеялся. Случайный разговор почему-то развеселил нас обоих.

– Игорь Сергеевич,

Протянул он руку с предложением познакомиться и добавил, как в фильмах про Бонда:

– Макаров Игорь Сергеевич, подполковник в отставке.

Я пожал его руку и соответственно представился:

– Анатолий Николаевич, очень приятно.

Не став называть Фамилию незнакомому человеку, даже если он подполковник.