Выход за предел

Выход за предел
Анатолий Полотно

Роман Анатолия Полотно, известного исполнителя шансона, автора песен, поэта и композитора, можно условно причислить к жанру саги, сказания о борьбе добра со злом в нашем недавнем до- и постперестроечном прошлом. «Выход за предел» – это протянувшая во времени с конца 70-х годов до наших дней история, в основе которой лежит взгляд современника на вечные ценности и их антиподы, такие как любовь и ненависть, правда и ложь, доброта и вероломство, жизнь и смерть.

«…Яркий артист, автор и исполнитель своих собственных песен, так полюбившихся людям всей нашей страны, решил написать книгу! И это не автобиография, не рассказ о своей жизни и творчестве… это роман о людях, их любви, их радостях и проблемах, их неудачах и победах. Каким удивительно удобным языком он написан! Сюжетные линии логичны, а образы порой незатейливы, но описаны таким самобытным языком, который не позволяет отвлекаться, а заставляет читать и следовать поворотам судеб героев романа. Образы эти выведены очень точно и основательно. Их достоверность не вызывает сомнения. Хороший, добротный русский язык, который сегодня уже и не часто встретишь…»

Михаил Шуфутинский

Анатолий Полотно

Выход за предел

«Философия – это то, чего мы не знаем»

    Бертран Рассел

Часть I

Глава 1. Василина

Я был у нее седьмым. Так она сказала: «Ты у меня седьмой». Хотя я и не спрашивал. Это, похоже, самый балбесский и бессмысленный вопрос, и на фиг его задавать? Во-первых, с какой бы целью ты ни спрашивал, все равно не услышишь правды. Во-вторых, а кому эта правда и нужна-то? Тебе? Ей? А может, читателям? Вряд ли. Я как-то близко знал одну девственницу, которая с 15 лет жила активной половой жизнью, а плеву свою девственную берегла как зеницу ока для будущего мужа. Да, и так бывает, а что?

Значит, я был у нее приблизительно седьмым. И хотя поначалу интерес к ней у меня был чисто спортивный, как говорится, мне просто понравилась ее фигура, волосы и имя. Имя настолько редкое и красивое, что я, пожалуй, и не слыхал такого раньше, – Василина.

Имя ее и весь облик говорил мне о каком-то забытом благородстве, преданности, о древности, о тайне…

Познакомились мы, как это часто бывает, совершенно случайно, на югах, в Крыму. Я прикатил в Ялту к друзьям-музыкантам оторваться. Ну и отрывался по полной каждый вечер в том же ресторане, где они работали.

Она была чуть выше меня ростом и моложе, что я немедленно записал ей в плюсик. Потанцевали, познакомились. Я в шутку спросил:

– Кто это так зорко наблюдает за нами из-за твоего столика? Не иначе старшая сестра или тетя?

– Ни та и ни эта. Эта моя подружка – Лариса Ивановна, – ответила Василина.

– Только не вздумайте сказать ей: «Ларису Ивановну хочу!» – внимательно посмотрев на меня, продолжила она.

– А я и не собирался к ней обращаться, – неуверенно проговорил я.

– Да? – спросила она.

– Да, – ответил я.

– Ну, тогда я пойду, – продолжила Василина.

– Иди, – опять неуверенно буркнул я, а сам подумал: «Если девочки идут на съем, они редко берут с собой таких сильно красивых подруг, да еще постарше и опытнее – зачем уменьшать свои шансы?»

Она направилась к своему столику, из-за которого на нас с любопытством поглядывала зовущая к себе Лариса Ивановна. А я, не без интереса оглядев Василину сзади, подумал: «Может, путаны валютные? Хотя не похоже – глаза не те». И двинулся в свою «засаду» – оркестровую комнатку музыкантов, откуда и высматривал потенциальную добычу.

На следующий день мы опять совершенно случайно, мистика какая-то, встретились по дороге на пляж закрытого санатория «Россия», ведомственного дома отдыха ЦК КПСС. Там отдыхали одни партийные шишки, и было все культур-мультур и тихо. У моих ресторанных друзей-музыкантов были обширные связи по всей Ялте, постоянная клиентура кабаков, народец деловой, вот кто-то из них и подогнал спецпропуск на пляж мечты советской номенклатуры.

Она была одна. Все такое же спокойное, приветливое и открытое лицо без улыбки и без всякой косметики, как и вчера. Все те же светлые, густые, волнистые волосы, собранные заколкой-крабом в пучок. А вот фигура была другая – не просто красивая, как вчера. Фигура ее потрясала своим совершенством, просматриваясь под легким, слегка просвечивающим, белым платьем.

– Привет, Василина! Мы, кажется, вчера танцевали? – только и смог я вымолвить, остолбенев и глупо уставившись на нее.

– Привет, Сергей! Я еще не забыла. Ты неплохо водишь и не наступаешь на ноги, – ответила она.

Понимая, что нужно что-то говорить, я и заговорил:

– А я вот купаться пришел. Народ спит, им уже надоело море, они давно здесь, а мне нравится…

– И мне нравится, хоть и я давно здесь – я здесь выросла, – ответила она просто, глядя мне прямо в глаза.

– Как здесь выросла? В этом санатории? – удивился я без всякой претензии на остроумие.

– Да нет, в санатории у меня мама отдыхает, а выросла я здесь, в Ялте, у бабушки, под Чинарой, – ответила она опять так же просто и приветливо, улыбнувшись губами.

– Мама мне пропуск сюда выписала для подтверждения своей порядочности, – продолжила она и опять улыбнулась губами.

– В смысле? – спросил я и, посмотрев на нее, совсем смутился – так она меня обескураживала и делала каким-то дурачком зеленым.

– В прямом смысле. Сказала – вот тебе пропуск, приходи, будешь подтверждением моей порядочности. Я, говорит, женщина одинокая, свободная, но порядочная: в отличие от большинства присутствующих отдыхаю с дочерью. К тому же ты, говорит, стала на себя сильно внимание мужчин обращать, с тобой, небось, повеселее будет на этой ярмарке тщеславия.

Расценив это как шутку, я проговорил:

– Неплохой роман, а что еще твоя мама читает?

– Она читает лекции в ВПШ, в Высшей Партийной школе, значит, – ответила она.

– А ты что читаешь? – опять спросил я автоматически.

– Сейчас посмотрю, – ответила она и полезла в пляжную сумку из модной мешковины.

– О! Какой-то М. Булгаков. «Мастер и Маргарита», – прочитала она, – я вообще-то ее уже второй раз читаю, а вот имя автора запомнить никак не могу.

– Михаил, – произнес я грустно.

– Что? – спросила она, взглянув на меня.

– Имя автора – Михаил, – ответил я, и мы оба рассмеялись.

– Если у тебя нет лежака, можешь присоединиться к нам с мамой Дашей, у нас два и зонтик – как-нибудь поместимся, – продолжила она, улыбаясь.

– Ну, если я не скомпрометирую вас с мамой в смысле порядочности, то с удовольствием присоединюсь, – опять пробормотал я. Говорить нормально с ней у меня как-то не получалось сегодня.

И мы пошли по тенистой аллее к лежакам.

Мама, лежа на лежаке, читала какую-то книжку и курила сигарету с приятным запахом, вставленную в длинный мундштук.

– Привет, мама, – сказала Василина, подойдя к лежаку с зонтиком, – это Сережа, мы с ним уже танцевали.