Ордер на убийство

Выражение лица швейцара изменилось.

– К Стелле?

– Да.

Обернувшись, швейцар посмотрел на стоящего в глубине тамбура человека в черном костюме и белой рубашке без галстука, по виду типичного вышибалу. Сказал негромко:

– Сергей, тут человек к Стелле.

Тот, кого швейцар назвал Сергеем, подошел ближе. Внимательно осмотрел Молчанова, кивнул:

– Пропусти.

– Угу. – Швейцар отодвинулся, и Молчанов вошел в тамбур.

Швейцар и вышибала не обращали теперь на него никакого внимания, и он, толкнув вторую дверь, вошел в холл.

Здесь, если не считать двух швейцаров, дежуривших в глубине зала в гардеробе, никого не было. Сверху доносилась музыка, и Молчанов по лестнице поднялся туда.

У входа в зал на лестничной площадке стоял официант с салфеткой в одной руке и с зажженной сигаретой в другой. Одна из створок двери была полуоткрыта, так что можно было разобрать слова песни, которую исполняла певица. Пела она хорошо, голос был хриплым, низким, но одновременно сильным и сдержанным. Голос он узнал сразу, это был голос Стеллы.

Увидев Молчанова, официант торопливо затянулся и выбросил сигарету в урну. Опасливо покосился в его сторону. Молчанов кивнул:

– Все в порядке. Курить ведь хочется?

– А то… – Официант вздохнул. – Вы в зале сидите?

– Будем считать. Нравится, как поет Стелла?

– А то… Народ на нее ломится, не видите?

– Вижу. – Заглянул в просвет между створками. Эстрады и поющей на ней Стеллы видно не было, мешала колонна. Достав бумажник, вытащил несколько купюр, сунул в карман халдея: – На шоколадные конфеты.

– Спасибо. Что-то надо?

– Ничего не надо. Хотя… Ты ведь знаешь столик, за которым Стелла сидит в перерывах?

– Ну.

– Где он?

– Его отсюда не видно. Он у эстрады, с правой стороны. Кончат танцевать, я покажу.

– Не надо, спасибо. Как зовут вашего метра?

– Алексей Иванович.

– А тебя?

– Володя.

– Метр сейчас в зале?

– Был в зале.

Музыка смолкла, раздались аплодисменты.

– Показать?

– Да, будь другом.

Они вошли в переполненный зал, где шумели голоса, раздавались смех и крики. Певица, высокая и гибкая, в черном блестящем платье в обтяжку, стояла за оркестром, бесстрастно разглядывая зал. Он узнал ее – это была женщина, стоявшая в субботу вечером рядом с совладельцем «Золотого амулета» Бобом Трентом.

Володя показал:

– Вон метр, у ближнего столика. Худощавый, в смокинге. Видите?

– Вижу. Все, спасибо.

Подошел к мэтру:

– Алексей Иванович?

Метрдотель обернулся. У него были короткие пшеничные усики и очки в тонкой оправе. Изучив Молчанова, кивнул:

– Слушаю вас.

– Вас обо мне должна была предупредить Стелла. Я ее гость.

– Да, она предупредила. Идемте, я вас проведу.

Подойдя к столику у самой эстрады, тронул стул:

– Прошу.

Молчанов сел лицом к эстраде. На столике, если не считать двух приборов и двух крахмальных салфеток, поставленных пирамидками, ничего не было. Повернувшись, поискал глазами Володю; увидев его поднятую руку, официант тут же подошел:

– Слушаю. Что-то хотите?

– Нужен букет роз. Свежий и большой. И ваза с водой. Поставишь все на стол.

– Будет сделано. Что-то еще?

– Пока нет. Но поглядывай иногда сюда. Возможно, я закажу шампанское.

– Понял.

Официант исчез. Он же, повернувшись к эстраде, стал рассматривать Стеллу – она стояла к нему в профиль, в той же позе, чуть расслабленной и бесстрастной. Да, эта шатенка с зелеными глазами, тонким носом и чувственными губами была в самом деле очень красива. Причем дело было не в одной физической красоте. В каждом ее движении чувствовалась внутренняя сила, она ощущалась в ней не только когда она пела, но и когда просто стояла, расслабившись.