Гражданин СССР

«Нас с распростертыми объятьями встречают
Гостиница, завод и МТО
И нам начальники такое, обещают,
Что возразить не можем ничего!»

Я проработал месяц в сборочном цеху, подшивая потолки в грузовых вагонах, работая за четверых, а получил сто двадцать рублей, в то время, когда остальные члены бригады получили от трехсот пятидесяти до четырехсот рублей. Родился третий куплет:

У нас сегодня первая получка
Нужны нам деньги чтоб устроить быт
Но в кассе получаем мы такое
Что до аванса плакали навзрыд.

И так кинули всех, кто работал в сборочном цеху.

И тогда мы решили устроить итальянскую забастовку

! Все хором отказались выйти на свои рабочие места. Мы же грамотные были и читали Карлу – Марлу

, поэтому просто вышли на свои рабочие места и не стали выполнять свои обязанности.

Вернее выполняли свои обязанности, но очень медленно, и спустя рукава. Пошлют за болтами, идешь медленно, еле ноги волочишь, а все же работали на конвейере и там нужны шустрые ребята. Получается сбой. Приходится кому-то из бригады бежать на следующую позицию и устранять недоделки. Или в обед, пока конвейер стоит, доделывать! Оно бригаде надо?

Нас срочно всех из бригад убрали и посадили в цех перебирать гайки и болты и заниматься их сортировкой.

И тогда родился четвертый куплет:

Решили, что работы здесь нам нету
Болты и гайки хватит разбирать
И перешли мы в КПЦ

работать
Чтоб там большие деньги зашибать!

Представляешь: сидит толпа здоровых мужиков в центре цеха. Перед ними двухметровая куча болтов и гаек!

Представляешь! Очень оригинально смотрится!

Сидят, гогочат и лениво кидают то гаечку, то болт.

Если бы нам заплатили ну на сто, на пятьдесят рублей меньше – понятно! Мы молодые, многого не умеем! Но когда в моей бригаде все получили почти в три раза больше, чем я! Тут человек задумается! И сделает орг выводы!

Пару дней мы поработали и решили перейти работать в КПЦ и тут родились еще два куплета, которые, к сожалению, являются последними.

Мы встретили там Шуру Бармалея
Чугунные копейки он ковал.
И каждый раз наряды проверяя
Брызжа слюной на мастера кричал

!

Были еще куплеты, но с течением времени они стерлись из памяти! – закончил краткий поэтический экскурс Бахти, весело посмотрев на Бориса.

«Повеселился парень, теперь пора тебе снова вернуться к суровой прозе жизни!» – решил Борис, поворачиваясь к Бахти.

– Расскажи о технологии ремонта вагона в сборочном цеху! – попросил Борис, вставая со скамейки.

– В сборочном цеху производится ремонт и сборка вагонов, под них подкатывают отремонтированные тележки и ставят автотормозное оборудование, – рассказывал Бахти, ведя по длинному цеху, в конце которого стояли грузовые вагоны, а в начале пассажирские.

Хотя, определить где начало цеха, а где конец, было проблематично, так как цех имел сквозной проезд.

Неожиданно в цеху раздалось резкое стакатто отбойного молотка, от которого сильно заболели уши.

Борис только начал поворачиваться к Бахти, как тот пояснил, ничуть не удивившись страшному шуму:

– Это ставят клепки на хребтовую балку с помощью отбойного молотка. Довольно редкая операция, но иногда встречается.

Теперь мы пойдем в тележечный цех! – предложил Бахти, оттесняя Бориса направо.

Оглянувшись по сторонам, Бахти скороговоркой сказал:

– Ты мне ничего не должен! Приеду с Москвы сразу сделаю тебе пресс-формы из старого железа, которое мы нашли на раскопках.

– Почему не должен? – удивился Борис.

– Ты сейчас подогнал мне хорошие объемы и за это не только спасибо, но и пяток золотых старинных монет я тебе выделю! Не говоря о пресс-формах! – скороговоркой заявил Бахти, подводя к двум рельсам, на которых стояли железнодорожные тележки двух видов.

«Можно на раскопки уже не ездить, но что делать неделю в этом занюханном городишке? Да и не стоит идти против течения, которое толкает Умаров, который так „кстати“ попался у меня на дороге! Хотя, может, наша третья встреча с Умаровым была случайной? Не мог же он знать, что в Народном контроле решат проверить Среднеазиатскую железную дорогу, привлекая для этого работников Узбекбирляшу? Хотя нет ничего лучше заранее подготовленного и отрепетированного спича! Но надо обязательно узнать имя и отчество начальника депо Умарова!» – в конце собственных размышлений по поводу сложившейся ситуации, дал себе зарок Борис, пропуская объяснения Бахти мимо ушей.

– Здесь проводят разборку и сборку подшипниковых узлов! – ворвался в уши Бориса голос Бахти, показывающего на роликовый подшипник, который лежал прямо на залитом маслом полу.

– Если в него грязь попадет, то подшипник выйдет из строя! – попробовал напомнить Борис, как всякий автомобилист, хорошо знающий к чему ведет поломка этой важной части машины, ткнув в вопиющее нарушение технологического процесса указательным пальцем.

– Не бери в голову! Перед постановкой на свое место подшипника, его тщательно моют, смазывают. Пойдем, покажу! – предложил Бахти, уволакивая в проход.

– Это самый чистый цех в депо! Здесь производится дефектовка, сборка и разборка подшипников вагонов.

Видишь поточная линия, по которой идут подшипники. Сначала они попадают в моечную камеру, – начал рассказывать Бахти, но Борис прервал его вопросом:

– Чем моют подшипники?

– Какой-то моющий раствор, в котором присутствует кальцинированная сода! – уверенно ответил Бахти, смотря как Борис сунул палец в прозрачную лужицу раствора, натекшую около транспортера и подняв его на уровень глаз, внимательно следил как абсолютно прозрачная капля падает вниз.

– Скажи своим мойщикам, что не стоит подшипники мыть чистой водой. Надо хоть немного добавлять мыльного или моющего состава! – негромко заявил Борис, кидая быстрый взгляд по сторонам.

– Откуда ты знаешь? – деланно удивился Бахти, смотря на Бориса абсолютно «честными» глазами.

– Капля абсолютно прозрачная и не тянется! Первый признак отсутствия моющих веществ! – пояснил Борис, смотря на застекленный кусок конвейера за которым сидели две женщины и внимательно смотрели на ролики, которые медленно плыли перед ними на узкой транспортерной ленте.

– Пошли дальше! Сейчас будет главная фишка нашего депо: химчистка «Орбита»! – поторопил Бахти, вроде бы незаметно взглянув на часы.