Критическое погружение

В руке сержанта мгновенно появились ключи, которыми он быстро открыл кабинет.

Суперинтендант быстрыми шагами вошел в кабинет, бросив на ходу:

– Хосе! Приготовь нам кофе!

Сержант моментально испарился из кабинета.

– Работники подводного труда хотят получить аванс! – сразу взял быка за рога Клим, усаживаясь около длинного стола, тянущегося вдоль всего кабинета.

– Сколько вы хотите получить аванс, господин водолаз?

– Восемьдесят процентов от суммы! – предложил Клим. В кабинете повисла напряженная тишина.

– Я говорил со своим соучредителем господином Арсманом по телефону. Он не согласен с такой завышенной оценкой осмотра, – извиняющимся тоном сказал суперинтендант. Полицейский сидел в высоком кресле за своим столом и казался сантиметров на двадцать выше, чем на самом деле.

– Соедините меня с господином Арсманом! – приказал Гарик.

– Он не будет с вами говорить! – попробовал возразить Амадей, ерзая на своем кресле.

– Я достаточно влиятельное лицо у себя в стране! – жестко сказал Гарик, протягивая правую руку вперед.

– А где ваш третий сотрудник? – не отвечая на требование Гарика, спросил полицейский.

– Я его положил в госпиталь. У мальчика обширные внутренние гематомы, и под воду ему сейчас идти нельзя! – жестко сказал Гарик.

– Я знаю, господин Вольфсон, что он ваш сын… – начал говорить Амадей, но Гарик властно прервал полицейского:

– Господин суперинтендант! Вам никогда не говорили, что есть опасные знания, которые нельзя показывать другим? Лучше хранить их при себе!

При этом лицо старого товарища заострилось, челюсть выдвинулась вперед, и он стал похож на волка, у которого хотят забрать добычу. Нет, не добычу, а детеныша.

Полицейский от такой наглости широко открыл рот.

Гарик сделал два шага, протянул руку и взял со стола сотовый телефон. Быстро набрав номер, Гарик произнес короткую фразу на иврите.

Из всей фразы Клим понял только одну фамилию – Арсман.

Не прошло и двух минут, как Гарик снова заговорил.

Рубленые фразы, которыми он общался с собеседником, были Климу абсолютно непонятны, но когда прозвучало слово «Амантей», Клим понял, что разговор ведется о стране, в которую их забросила судьба.

Закончив разговор, Гарик протянул телефон суперинтенданту и сел на свое место.

Полицейский послушал минуту и удрученно сказал:

– У меня сейчас нет таких денег кэшем!

Еще секунд тридцать послушав, полицейский протянул сотовый телефон Гарику.

– О’кей! – сказал Гарик, послушав невидимого собеседника десять секунд.

– Господин Арсман согласен оплатить наши подводные изыскания из собственных средств и дает гарантию оплаты! – выдал Гарик и торжествующе посмотрел на Клима.

«Пой, ласточка, пой! Когда тебе среди ночи звонят с Моссада, невольно отдашь пол-лимона баксов, лишь бы они отстали!» – выдал про себя Клим, глядя на торжествующую улыбку Гарика.

– Сейчас вертолет отвезет вас на платформу, а утром я прилечу. У меня сегодня есть на всю ночь работа, – сказал суперинтендант, кивнув на широкое окно, выходящее на бухту.

Глава 8

Двадцать минут полета в ночи, и внизу показалась освещенная двумя прожекторами платформа.

Ни один человек не бегал по ней, не встречал прилетевших водолазов. Такое отношение было необычным и навевало грустные мысли: «Что-то не так!» О прибытии полицейского вертолета на платформу должны были обязательно сообщить. Хоть один человек должен был стоять внизу!

Похожая на доисторическое насекомое, растопырившее вниз суставчатые ноги, платформа одиноко стояла в темноте.

Платформа, куда вертолет доставил Гарика и Клима за двадцать минут, имела вертолетную площадку, обозначенную желтым светящимся кругом. Справа от посадочного круга стоял еще один вертолет, притулившись к фальшборту. Правая дверца вертушки была открыта сантиметров на тридцать, а левая лыжа приподнялась над поверхностью палубы.

Пилот не стал садиться на площадку, а завис в метре от поверхности платформы, предлагая пассажирам высаживаться на свой страх и риск.

Первым делом Клим с Гариком выкинули на площадку, огороженную леерами, два больших тюка, упакованных в брезент. Тюки, упав на площадку, покатились к левому борту и остановились, уютно пристроившись возле лееров.

Клим с Гариком понимающе переглянулись – платформа действительно имела приличный крен.

Бортмеханик вертолета выскочил из кабины и, два раза дернув за рукав Гарика, что-то яростно заорал, энергично жестикулируя.

Гарик небрежно махнул рукой, и бортмеханик отлетел в сторону, впечатавшись в переборку.

Клим выглянул в открытый проем и обнаружил, что вертолет поднялся на два метра. Теперь прыгать на железную наклонную палубу мог только сумасшедший.

При тренировках Климу приходилось прыгать и с большей высоты, но рисковать попусту Клим не любил даже за большие деньги.

Гарик сразу все понял и начал действовать.

Притянув к себе бортмеханика, мотающего головой, Гарик ладонью показал, что надо опуститься ниже.

Бортмеханик отрицательно помотал головой, ясно показывая, что пилот не станет этого делать, опасаясь за летательную машину.

Взяв механика рукой за макушку, Гарик слегка повернул ее, ясно показывая, что свернет ему шею, если он не сделает требуемого.

Бортмеханик снова отрицательно покачал головой, показывая, что это ничего не решит.

Снова взяв бортмеханика за макушку, Гарик надавил на нее, одновременно слегка поворачивая голову по часовой стрелке. Кивнув в сторону пилотской кабины, Гарик жестом показал, что свернет голову пилоту, если тот не опустит машину.

И снова упрямый бортмеханик не согласился. Ехидно улыбнувшись, он жестами показал, что случится с летательным аппаратом в случае гибели пилота.

Гарик отрицательно покачал головой, жестом показав, что он и Клим могут управлять вертолетом.

Выглянув в окно, Клим увидел, что вертолет отнесло метров на пятьдесят от платформы в море. Матерчатый конус на флагштоке платформы, надувшись, строго показывал на север.