Выбор резидента. Отец и сын Ахмеровы

Генеральное консульство СССР размещалось в зданиях бывшего царского посольства в фешенебельном районе Константинополя на улице Гран-Рю де Пера. Еще совсем недавно этот комплекс зданий представлял собой «Ноев ковчег», где искали пристанище беженцы из России, охваченной гражданской войной. Эмигранты попроще селились в небогатых районах и лагерях вокруг Константинополя, а в посольстве разместилась бывшая знать. Впрочем, и ей здесь жилось несладко. Людей размещали даже в подсобных помещениях. Свидетель тех событий, видный политический и общественный деятель России В. В. Шульгин, в феврале 1917-го принявший из рук Николая II отречение от престола, писал:

«Я живу в посольстве. Это пишется гордо, но выговаривается несколько иначе. Точнее – я живу у бывшего члена Государственной Думы Н. И. Антонова, который в свою очередь живет у генерала Мельгунова, а генерал Мельгунов живет у генерала Половцова… Во дворе русского посольства темно от обилия русских эмигрантов. Кого тут только нет! Осколки Петрограда, Москвы, Киева, Одессы […] Здесь можно встретить кого надо…»

К концу 1925 года основная часть из тех, кто бежал в Константинополь (по различным данным их число достигало от 160000 до 200000 человек – прим. авт.) уже покинула город: кто-то продолжил свои скитания по миру, другие – вернулись на Родину. Но русских на берегах Босфора еще оставалось немало, главным образом обманутых, несчастных, а иногда и насильно вывезенных из России.

Об этом Ахмерову в первый же вечер в Константинополе рассказывал генеральный консул В. П. Потемкин, в кабинет к которому Исхак Абдулович зашел представиться. Убранство кабинета, обитого красным штофом, удивительным образом смешивало эпохи: на стене висел герб СССР, а вся мебель была украшена двуглавыми гербами царской России. Владимир Петрович, прохаживаясь по кабинету, говорил:

– Помимо сложной обстановки в самом Константинополе, которая требует от нас большого напряжения, угнетающе действует эта огромная масса несчастных, брошенных на произвол судьбы русских людей. Мы, конечно, умеем разбираться, кто из них был подлинным врагом, а кто был увлечен насильно огромным потоком бегущих белых армий…

Потемкин Владимир Петрович (1874—1946) – советский государственный и партийный деятель, дипломат, историк, педагог, действительный член АН СССР. Окончил историко-филологический факультет Московского университета (1898), преподавал в гимназиях. После Октябрьской революции работал в Наркомате просвещения РСФСР. Участвовал в гражданской войне (начальник политотдела Западного и Южного фронтов). С 1922г. по рекомендации Ф.Э.Дзержинского на дипломатической работе – председатель комиссий по репатриации русских солдат и казаков из Франции и Турции (1922—1923), генеральный консул СССР в Константинополе (1923—1926), советник полпредства СССР в Турции (1927—1929), полпред в Греции (1929—1932), Италии (1933—1934), Франции (1934—1937). С 1937 по 1940 – заместитель наркома иностранных дел СССР, в 1940—1946 – нарком просвещения РСФСР. Награды: ордена Ленина, Красного знамени, Трудового Красного Знамени; дважды награждался Сталинской премией первой степени.

Рассказал генконсул и о хитросплетениях английской дипломатии, пытавшейся создать в Константинополе свой политический центр, направленный против молодого турецкого правительства Мустафы Кемаля Ататюрка.

Супруги Ахмеровы, г. Константинополь, 1927 г.

Быстро вникнув в специфику обстановки в Константинополе, Ахмеров приступил к работе. По современным меркам его должность в дипломатической иерархии была малозначительной, но важно понимать, в те годы советские дипмиссии были весьма малочисленными. Поэтому нашим дипломатом приходилось заниматься многим, что не входило в круг прямых обязанностей.

Вице-консул С. М. Мирный, к дружбе с которым Исхака Абдуловича подвела не только работа, но и общий для обоих молодой возраст, рассказывал, как накануне прибытия Ахмеровых в Константинополь сотрудникам генконсульства пришлось спасать от неминуемой гибели большую группу болгарских коммунистов, совершивших дерзкий побег из тюрьмы на острове Святой Анастасии. Семен Максимович в деталях поведал Ахмерову, что ему и его помощникам пришлось пережить в те дни.

С. М. Мирный помимо своей основной работы выполнял еще и задания Коминтерна, а по линии Разведупра Наркомата обороны под оперативным псевдонимом «Абдулла» курировал резидентуру Николы Трайчева в Болгарии. Об этой стороне жизни своего друга Ахмеров знать не мог. И не знал.

В 1927 году в жизни Исхака Абдуловича произошло важное событие, которое во многом определит его дальнейшую судьбу. Его привлекли к работе в резидентуре советской внешней разведки, которая только-только создавалась в Турции. Конечно же, это случилось не сразу: к нему приглядывались, его оценивали.

Человеком, который привлек Ахмерова в разведку, был Яков Григорьевич Минскер – резидент ИНО ОГПУ в Константинополе.

Минскер (Минский) Яков Григорьевич (1891—1934) – советский разведчик, активный участник установления советской власти в Сибири и на Дальнем Востоке. В 1920г. – резидент Разведупра Штаба РККА в Северной Маньчжурии. С февраля 1922г. – в ИНО ВЧК (ОГПУ): в 1922—1924 под прикрытием должности консула находился на разведывательной работе в Персии, в 1924—1926гг. – в Шанхае. С декабря 1926 по 1929 гг. – резидент ИНО ОГПУ в Турции. С 1929г. работал на различных должностях в центральном аппарате внешней разведки, в т.ч. возглавлял отделение в Особом отделе ГУГБ НКВД СССР.

Официальным прикрытием для его работы в Турции была должность корреспондента ТАСС. Особенность вновь создаваемой резидентуры состояла в том, что она ориентировалась не для работы на Турцию, которую в СССР воспринимали, как дружественное государство, а на сопредельные страны Европы и Ближнего Востока. В повседневной работе новой резидентуры приходилось учитывать и еще одно обстоятельство: в Константинополе и других портовых городах Турции оставались сильными позиции групп противников Ататюрка, вокруг которых проявляли активность агенты различных разведок. Особенно в этом преуспели агенты английской СИС.

Понимание всего этого придет к Ахмерову позже. А пока он увлеченно совершенствует свой турецкий, общаясь с агентами резидентуры. Наряду с этим Минский рекомендует Исхаку Абуловичу поступить учиться на юридический факультет местного университета. С одной стороны это было нужно для наработки языковой практики, а с другой – приносило молодому дипломату новые знакомства, которые могли пригодиться в дальнейшем.

Однако для поступления в университет требовалось согласие НКИД. И чтобы его получить, Ахмеров неоднократно выезжал в Ангору (прежнее название столицы Турецкой республики – прим. авт.) и встречался с полпредом СССР Я. З. Сурицом. Говорили они не только о предстоящей учебе, но и о Средней Азии, где ни так давно оба работали.

Суриц Яков Захарович (1882—1952) – советский дипломат, участник революционного движения в России. Окончил философский факультет Гейдельбергского университета. С 1918г. – на дипломатической работе: заместитель диппредставителя РСФСР в Дании (1918—1919), полпред РСФСР в Афганистане (1919—1921), уполномоченный НКИД по Туркестану и Средней Азии (1921—1922), диппредставитель РСФСР в Норвегии (1922—1923), полпред СССР в Турции (1923—1934), Германии (1934—1937), Франции (1937—1940), советник НКИД СССР (1940—1945), чрезвычайный и полномочный посол СССР в Бразилии (1946—1947). Награды: ордена Ленина и Трудового Красного Знамени.

Численный состав резидентуры был небольшим – помимо самого резидента, здесь работали шифровальщик и два переводчика. А работы было много. Поэтому постепенно Минский расширяет сферу деятельности внештатного сотрудника Ахмерова, внимательно изучая и оценивая результаты его работы. Об этом он информирует Центр, и там эту информацию принимают к сведению.

В университете Исхак Абулович проучился один учебный год. Это была отличная языковая школа. Теперь его турецкий мало чем отличался от языка коренного жителя Константинополя или Анкары.

Работа в посольстве и резидентуре отнимала немало времени, но это не мешало Ахмерову находить свободные моменты, чтобы повозиться с подраставшим сыном, устроить семейные прогулки по Константинополю и его окрестностям. К слову замечу, Валентина Михайловна в тот период работала в торговом представительстве СССР в Турции на должности кодиста-архивариуса.

В октябре 1928 года Исхака Абдуловича Ахмерова, уже набравшегося немалого опыта, переводят на должность временно исполняющего обязанности консула в советское генконсульство в Трапезунде. Этот перевод был вызван нехваткой опытных специалистов: советского консула в Трапезунде Б. Е. Этингофа перевели на должность генконсула в Константинополь, и важный участок советской дипломатической работы в Турции оказался оголенным.

Город Трапезунд (современное название – Трабзон – прим. авт.) расположился в живописном уголке черноморского побережья Турции. За свою многовековую историю он повидал многое. И это придало городку замечательное многообразие внешнего облика.

И. А. Ахмеров с сыном Робертом, г. Трапезунд, 1929 г.

Советское консульство здесь было открыто в июне 1920 года. В 1927-м его преобразовали в генконсульство (оно будет закрыто в марте 1933г. – прим. авт.). Здесь, как и в Константинополе, советским дипломатам приходилось решать немало вопросов, связанных с защитой интересов советских граждан и организаций, решением их проблем в рамках действующего законодательства и оформлением необходимых документов – виз, справок, паспортов.

Наряду с этим определенную специфику работе советских диппредставительств в Турции придавало появление здесь в начале 1929 года политического изгнанника Л. Д. Троцкого, который первое время даже проживал вместе с семьей на территории советского генконсульства в Константинополе.

В мае 1929-го И.А.Ахмерова переводят в Москву, где до февраля будущего года он работает референтом НКИД. Он не догадывался, что на Лубянке рассматривается вопрос о переводе его на другую работу.

На новой работе

Возвращение Ахмеровых в Москву было обусловлено и еще одним обстоятельством. Семейным. Роберт подрос, и ему надлежало отправляться в школу. Конечно, работа Исхака Абдуловича и его партийный долг в этом отношении стояли на первом месте, и в случае необходимости он мог бы отправить жену с сыном в СССР, а сам остаться в Турции. Но, как говорится, звезды сложились удачно: служебное и личное совпали.

В марте 1930 года Исхак Абдулович Ахмеров начинает работать в контрразведывательном отделе (КРО) секретно-оперативного управления ОГПУ, на который возлагались борьба с бандитизмом, контрреволюцией, шпионажем и контрабандой.

Прием на работу в эту важнейший орган государственной безопасности осуществлялся после тщательной проверки кандидатов. Учитывался опыт и результативность предыдущей работы, партийные и производственные характеристики, результаты наблюдений действующих сотрудников ОГПУ и их рекомендации. Кто рекомендовал Ахмерова на работу в КРО, неизвестно. Но, безусловно, при его назначении учитывалось мнение и упомянутых выше Я. Г. Минскера, С. М. Мирного и В. П. Потемкина.

После небольшой подготовки Исхак Абдулович, оставив семью в Москве, выезжает в Бухару, где ему в должности оперуполномоченного предстояло принять участие в борьбе с басмачами.

Басмачество, как религиозно-националистическое движение, направленное на свержение советской власти в Средней Азии, существовало многие годы. Несмотря на существенный урон, наносимый басмачеству РККА и ОГПУ, оно продолжало существовать. В немалой степени этому способствовала поддержка, оказываемая главарям сепаратистов правящими кругами сопредельных государств. По этим каналам к басмачам поступали оружие, деньги, военное снаряжение. Нередкими были случаи присутствия в отрядах басмачей иностранных советников. Особую активность в поддержке басмачества проявляла Великобритания, стремившаяся ослабить влияние СССР в Азии. Агенты СИС подталкивали лидеров басмачества к постоянным нападениям на советскую территорию.

В 1930 году обстановка в среднеазиатском регионе вновь обострилась. В марте советско-афганскую границу перешел крупный отряд басмачей во главе с курбаши С. Шайтаном. В это же время в самом Афганистане сторонники бывшего эмира Бухары начали подготовку восстания с целью создания самостоятельного государства. В конце апреля отряд басмачей, насчитывающий 1200 сабель, предпринял попытку перехода государственной границы СССР. С каждым днем обстановка обострялась.

К внешним угрозам добавлялась и крайне неспокойная ситуация в самих среднеазиатских республиках, вызванная проводимыми в стране мероприятиями по коллективизации и раскулачиванию. В сводках ОГПУ того времени отмечалось:

«…В Бухаре ликвидирована одна антисоветская группировка, противодействующая колхозному строительству […] Массовые антиколхозные выступления дехканства, провоцируемые байством, охватили многие районы и грозят в дальнейшем развитии перерасти в восстание […] В кишлаке Бувайда после ареста районными властями трех кулаков-лишенцев к зданию РИКа и райкома подошла толпа 400 чел., требуя не арестовывать баев, не описывать имущество, угрожая свержением соввласти…»

В этих условиях вновь прибывшему оперуполномоченному ОГПУ И. А. Ахмерову пришлось непросто. Необходимо было включаться в работу сходу. Бесчисленные встречи с тайными осведомителями, операции по выслеживанию басмаческой агентуры, перехват караванов с оружием, засады, погони и перестрелки. Все это было.

Была и неизбежная в деле любого оперуполномоченного бумажная работа – многочисленные отчеты, протоколы, сводки. И в этом для Ахмерова тоже была школа: сжато и емко формулировать информацию ему в дальнейшем придется часто.

В конце 1930 года опасная командировка Исхака Абдуловича закончилась, и он с радостью возвращается в Москву, где его ждали. К тому времени Роберт уже мог продемонстрировать отцу свои первые успехи в учебе. И это, безусловно, радовало отца.

После небольшого отдыха Ахмеров вновь приступает к работе. В марте 1931 года его зачисляют слушателем Института красной профессуры (ИКТ) истории, советского строительства и права. Примечательно, что в своей автобиографии он не указывает этого факта, как и всех деталей своей работы в органах госбезопасности. Возможно, это было не просто учеба, а часть его работы в КРО. Не следует фантазировать по этому поводу. Однако замечу, по существовавшим тогда правилам, слушатели ИКТ подлежали освобождению от работы по месту службы и должны были сняться с партийного учета. Было ли это сделано в отношении Ахмерова, неизвестно.

Семья Ахмеровых в кругу родственников на отдыхе, Подмосковье, 1931 г.

Размеренная жизнь в столице Исхака Абдуловича тяготила. Да, здесь в Москве жилось спокойно, рядом были близкие люди, которым он мог теперь уделять больше времени. Но ему явно не хватало адреналина живой, настоящей работы.

По справедливому замечанию М. А. Бодягина, период работы Ахмерова в КРО укрепил в нем «волевые качества, присущие ему со времен тяжелого отрочества, подстегнул творческое начало в работе с людьми, пробудил вкус к специфике агентурной работы, выявив ключевые таланты, необходимые для вербовщика – обаяние и умение войти в доверие при сохранении холодной трезвости ума, способность к перевоплощению, доходящую до полного самоотречения, умение выйти за пределы поведенческих шаблонов и быстро принять нестандартное решение». Наверное, именно такую характеристику, правда, сформулированную иным, более канцелярским, языком с обязательным упоминанием его партийной дисциплины и преданности делу борьбы пролетариата с мировым империализмом, дали Ахмерову в административно-организационном управлении ОГПУ, ведавшим кадрами всех подразделений. И это в конечном итоге определило его дальнейшую судьбу. В самом начале 1932 года ему предложили работу в ИНО.

ИНОго выбора нет

Советская внешняя разведка, зародившаяся в период формирования новых органов государственной власти, возникла не вдруг и не сразу. Необходимость создания специального органа, направленного на получение достоверной политической информации за пределами страны, советское правительство понимало с первых послереволюционных дней. На начальном этапе, когда первостепенной задачей было удержать власть в условиях гражданской войны и иностранной интервенции, разведывательная деятельность сводилась к работе в тылу белых армий и проникновению в антисоветское подполье, с чем успешно справлялись сотрудники Разведупра РККА и ВЧК. С переходом к мирному строительству молодое государство, оказавшееся во враждебном окружении, нуждалось в более глубокой разведке, призванной предотвратить агрессию извне, ослабить подрывную деятельность контрреволюционных и антисоветских кругов внутри страны и за рубежом, обеспечить руководство страны достоверной политической информацией о замыслах правительств других государств в отношении РСФСР (СССР). К пониманию этого советское правительство подтолкнуло и поражение в советско-польской войне. Подводя ее итоги, Политбюро ЦК РКП (б) 6 сентября 1920 года приняло решение: «Учитывая ту сложнейшую международную обстановку, в которой мы находимся, необходимо поставить вопрос о нашей разведке на надлежащую высоту. Только серьезная, правильно поставленная разведка спасет нас от случайных ходов вслепую». Практической реализацией этого решения стало создание в структуре ВЧК Иностранного отдела (ИНО).

Иностранный отдел ВЧК-ОГПУ СССР – подразделение внешней разведки советских органов государственной безопасности, создано 20.12.1920г. в структуре ВЧК (с 1922г. – Государственное политическое управление (ГПУ), с 1923 г. – Объединённое государственное политическое управление (ОГПУ) прим. авт.). Перед ИНО были поставлены задачи по созданию резидентур за границей, развёртыванию агентурной работы среди иностранных граждан на территории РСФСР, обеспечению паспортно-визового режима. В 1921г. ИНО вошёл в состав Секретно-оперативного управления ВЧК, в 1927г. передан в непосредственное подчинение Коллегии ОГПУ СССР. Задачи внешней разведки были сформулированы в постановлении Политбюро ЦК ВКП (б) от 30.01.1930г.: освещение деятельности и проникновение в зарубежные центры эмиграции; выявление террористических организаций и интервенционных планов, подготовляемых государствами – потенциальными противниками СССР; освещение и выявление планов финансово-экономической блокады; добывание документов секретных соглашений и договоров, а также промышленных изобретений, технико-производственных чертежей и секретов; борьба с иностранным шпионажем в советских организациях и наблюдение за деятельностью советских учреждений за границей. До середины 1920-х гг. действовали совместные резидентуры ИНО и Разведупра РККА. В ходе создания агентурной сети существовало тесное взаимодействие между ИНО и коммунистическими партиями, входившими в Коминтерн. С 1930г. ИНО стал заниматься научно-технической разведкой. Данные научно-технической разведки способствовали выполнению планов индустриализации СССР. На основе добытых ИНО материалов достигалась значительная экономия средств при строительстве крупнейших предприятий тяжёлой, химической и оборонных отраслей промышленности. В начале 1930-х годов важнейшим из приоритетов внешней разведки стало внедрение агентуры в правительственные учреждения стран – вероятных противников в будущей войне, прежде всего Германии и Японии. В ноябре 1932 г. издано распоряжение об усилении нелегальной работы и о готовности легальных резидентур к переходу на нелегальные условия работы. В июле 1934 г. в связи с ликвидацией ОГПУ СССР и образованием НКВД СССР функции внешней разведки были возложены на 7-й отдел ГУГБ НКВД СССР.

С первых дней работы ИНО туда пришли работать люди, имевшие богатый опыт подпольной революционной работы, знавшие не понаслышке правила конспирации и умевшие в свое время противостоять высокопрофессиональным специалистам царского охранного отделения. Абсолютно справедливы слова ветерана СВР РФ П. Г. Громушкина:

«Фундамент в основание Службы был заложен еще революционерами, теми, кто в непрерывных боях с царизмом и буржуазией сформировали замечательные кадры подпольщиков, нелегалов, искусных конспираторов. Ведь ни изощренные происки охранки, ни тюрьмы, ни ссылки не сломили их».

К 1932 году, когда Ахмерову предложили перейти на работу в ИНО, советская разведка уже обладала немалым опытом закордонной работы. На ее счету были успешно проведенные и проводимые операции, результатами которых стали выстраивание выгодного для СССР внешнеполитического курса, международно-правовое признание нашей страны правительствами 24 стран, разгром контрреволюционного террористического подполья, связанного с зарубежными разведками и белоэмигрантским организациями, получение научно-технической информации, способствующей развитию советской промышленности и науки.

И. А. Ахмеров, г. Москва, 1932 г.