Переосмысление. Историческое попурри

    Владимир Ленин

«Не буди лихо, пока оно тихо» – гласит русская пословица. Вождь пролетариата решил его разбудить и накликал на себя беду.

Для автора, как и для многих других советских людей, покушение на Ленина запечатлено в памяти по кадрам кинофильма «Ленин в 1918 году». Все мы верили, что эсеркатеррористка Фанни Ефимовна Каплан стреляла в вождя отравленными пулями. Стреляла и не промахнулась. Но, как известно сейчас, она была полуслепой. Автору нет смысла пересказывать перипетии случившегося на заводе Михельсона – они известны. Он остановится только на некоторых странностях в расследовании этого преступления.

Сразу же после задержания Каплан была доставлена в Замоскворецкий военный комиссариат. Здесь ее тщательно обыскали. Она сделала заявление:

– Я – Фанни Ефимовна Каплан. Под этим именем отбывала каторгу в Акатуе. На каторге пробыла 11 лет. Сегодня я стреляла в Ленина. Я стреляла по собственному побуждению. Я считаю его предателем революции. Ни к какой партии не принадлежу, но считаю себя социалисткой.

На вопросы: сколько раз она выстрелила? какой системы был ее пистолет? кто ее знакомые? были ли у нее сообщники? каковы их политические взгляды? – Каплан отвечать отказалась. Не подписала она и протокол допроса.

В 23:30 Фанни Каплан отправили на Лубянку в ВЧК. Здесь в первом часу ночи были проведены еще четыре допроса. Дважды ее допрашивал заместитель Дзержинского Я. Петерс, потом нарком юстиции Д. Курский и в конце с ней беседовал завотделом ВЧК Н. Скрыпник. Допросы проводились в течение полутора часов до 2:25. Каплан подтвердила, что в Ленина стреляла она, но больше ничего существенного не сказала.

Утром 3 сентября на Лубянку явился комендант Кремля бывший балтийский матрос П. Мальков с предписанием перевести Каплан в Кремль в полуподвальную комнату, тщательно охраняемую латышскими стрелками. А через несколько часов секретарь ВЦИК Аванесов вручил Малькову постановление ВЧК о расстреле Каплан. Встал вопрос, где захоронить труп. Пошли посоветоваться к Свердлову. Мальков вспоминал: «Яков Михайлович медленно поднялся и, тяжело опустив руки на стол, будто придавив что-то, чуть подавшись вперед, жестко, раздельно произнес: «Хоронить Каплан не будем. Останки уничтожить без следа…»

В 16 часов 3 сентября 1918 года Каплан была расстреляна. Тело террористки сожгли в железной бочке в Александровском саду.

Следствие по делу о покушении на жизнь вождя, если это можно назвать следствием, было проведено в непонятной спешке с явными нарушениями, умолчаниями и прямыми подтасовками.

Прежде всего не был допрошен в качестве потерпевшего сам Ленин. По воспоминаниям шофера главы Советского правительства С. Гиля раненый изменившимся голосом спросил: «Поймали ее или нет?» Затем он вообще не проявил интереса к следствию.

«Всякий знавший крутой характер вождя, – писал в своей статье «Новое прочтение дела Фанни Каплан» Герман Назаров, – не мог сомневаться, что Ленин был в бешенстве от происшедшего: так глупо схлопотать две пули!»

А по официальной версии, Ленин проявил поразительное равнодушие к ходу следствия и ни разу не поинтересовался: кто в него стрелял? Как идет следствие? Почему оно так быстро прекращено? Почему не сделали очную ставку с Каплан?

Странно повело себя и следствие, которое прибыло на завод Михельсона лишь через три дня после события. Возглавлял следственную группу Я. Юровский, который даже не был в составе следственной комиссии. В ходе осмотра были обнаружены четыре стреляные гильзы. Баллистической и дактилоскопической экспертизы никто не проводил.

После вероломного захвата власти большевиками в октябре 1917 года, разгона ими Учредительного собрания прежние союзники коммунистов вознегодовали. Идея физического устранения большевистских лидеров за их предательство носилась в воздухе. Но главной опасностью для Ленина был одержимый страстью более твердой власти Троцкий. У него была сила – армия. Если Ленин бредил идеями Мировой, Всемирной революции, то у Троцкого планы на будущее были совсем иными. Его хозяева – клан Шиффов, американских банкиров еврейского происхождения, с конца XIX столетия обильно финансировавших русскую революцию, – желали видеть Россию гигантским концлагерем с многомиллионной трудовой армией во главе с диктатором Троцким.

Для осуществления этого дикого проекта предполагалось не только сломать государственную машину, но и взорвать устои русской народной жизни, в том числе убить православную веру. Такие задачи решаются при одном условии – гражданской войне вкупе с чрезвычайными мерами, массовым террором, диктатурой.

На роль режиссера этого кровавого спектакля радикальными сионистами был выдвинут Яков Свердлов – давний руководитель уральских террористов. В течение нескольких месяцев 1917 года этот прежде мало кому известный в партии человек какими-то неведомыми силами был объявлен старым большевиком и вознесен на пост председателя ВЦИК, на котором он сменил лидера правых эсеров А. Гоца, внука известного в России чаеторговца Высоцкого.

Как и Троцкий, Свердлов активно поддерживал Ленина в свержении Временного правительства и установлении власти большевиков. Но это было в 1917 году! Через год обстановка изменилась из-за отколовшихся от ленинцев попутчиков, какими были эсеры. О том, что правые эсеры готовят покушение на Ленина, Свердлов мог знать от того же Гоца, с которым часто встречался. Не исключено, что с подачи Свердлова ничего не подозревавшая Каплан, сгоравшая от ненависти к Ленину, была введена в боевую группу правоэсеровских террористов. Но в отличие от них ей не нужно было выслеживать Ленина и гоняться за ним по всей Москве: ведь родная сестра Свердлова Сара была ее хорошей подругой, часто встречалась с нею и даже выписывала ей пропуск в Кремль. Сара работала в секретариате Ленина и знала точно, где и когда он будет находиться.

Государственный переворот назначался на 30 августа 1918 года. Руководители его заранее обрели алиби. Так, Троцкого нет в Москве, он в Казани на Восточном фронте. Дзержинского они выманивают из Москвы в Петроград заниматься расследованием убийства Урицкого. Органы ВЧК готовились к разоблачению заговора послов.

По перепроверенным данным, Каплан стреляла в Ленина где-то в 22:20. Минут двадцать Гилю понадобилось, чтобы усадить Ленина в машину и доставить его в Кремль. Именно в 22:40 узнали о покушении на Ленина кремлевские небожители. Запомните это время!

А теперь взгляните на датировку одного из самых кровавых документов в истории России – «Воззвания ВЦИК в связи с покушением на В. И. Ленина» – 30 августа 1918 г., 10 час. 40 мин. вечера.

Получается, что, впервые услышав о покушении в 22:40, Свердлов экспромтом, с листа написал воззвание, в котором проявляет глубочайшую осведомленность:

«Несколько часов тому назад совершенно злодейское покушение на товарища Ленина»…

Получается, о покушении Свердлов знал за несколько часов до того, как оно произошло! «Мы не сомневаемся в том, что и здесь будут найдены следы правых эсеров»… Еще никому не известно имя человека, стрелявшего в Ленина, а Свердлов уже знал, что это будет эсер и притом непременно правый! Трудно отделаться от впечатления, что Свердлов был заранее осведомлен о том, кто, когда и где будет стрелять в Ленина. Но загадочное до сих пор опоздание Ленина на четыре часа спутало карты заговорщиков и, возможно, изменило до некоторой степени ход отечественной истории.

Быстрая расправа над Каплан не свидетельствует ли о том, что она с каждым часом становилась все опасней? По-видимому, он боялся, что Фанни может не выдержать и проговориться, если с ней начнут работать, в том числе и дотошный Дзержинский, который в это время находился в Петрограде. Он торопится отобрать дело у чекистов и передать террористку в руки верного ему Малькова, ставшего ее могильщиком.

Итак, затеянный Троцким и Свердловым переворот провалился – Ленин остался жив, хотя они ждали его смерти каждый день. Они надеялись, что власть скоро будет в их руках. Так, 2 сентября 1918 года ВЦИК передал всю полноту власти в стране срочно примчавшемуся из Казани Троцкому, назначив его председателем Реввоенсовета республики.

Дело в том, что сразу после Октябрьской революции в России были сформированы органы власти. Высшим законодательным органом РСФСР стал Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК) во главе с Яковом Свердловым, а правительство – Совет народных комиссаров – возглавил Владимир Ленин. Тогда же между ними произошел знаменательный разговор, во многом определивший судьбу обоих вождей.

Свердлов с явным подтекстом спросил у Ленина:

– Владимир Ильич, получается, что вы теперь будете нам подчиняться?!

На что Ленин, также профессионал в полемике, не задумываясь, ответил:

– Мы вам, конечно, будем подчиняться, если вы будете нас хорошо слушаться!

5 сентября Совнарком принял свое известное кровавое «Постановление о красном терроре», обрекая на смерть сотни тысяч невинных людей. Организатор переворота Свердлов, председательствуя вместо Ленина и сохранив за собой руководящие посты во ВЦИК и ЦК РКП(б), как будто сосредоточил в своих руках всю полноту власти.

Но судьба вскоре наказала его – в 1919 году он скоропостижно скончался, а «диктатор» Троцкий пережил своего подельника на два десятка лет, а именно до того момента, когда на его голову обрушился смертельный удар ледоруба Рамона Меркадера.

Константин Маяковский

Мой стих трудом
громаду лет прорвет
и явится
весомо, грубо, зримо,
как в наши дни
вошел водопровод,
сработанный
еще рабами Рима.

    Владимир Маяковский

Биография Маяковского изобилует странными, загадочными событиями. В его жизни была какая-то тайна, которая угнетала, ломала и в конце концов погубила его. Герман Смирнов в своей статье «Здравствуйте, здравствуйте, товарищ Константин!» пишет, что в тяжелом для поэта 1923 году он настойчиво добивался встречи с Лениным, ненадолго пришедшим в себя. К сожалению, встреча не состоялась. Что его, вольного художника, искренне сразу же принявшего революцию, тревожило и толкало на беседу с вождем? До сих пор неизвестно. Может, он хотел поговорить о своем сотрудничестве с органами ВЧК-ОГПУ? К этому времени он уже активно помогал чекистам. Но как его зацепили? Добровольно ли он пришел помогать оперативникам или по принуждению? Если второе, то надо искать компромат.

В своей автобиографии Маяковский пишет, что стал членом РСДРП в 1908 году, пропагандист, несколько раз арестовывался. 29 марта 1908 года задерживался по делу о подпольной типографии. Выпустили на поруки. Второй арест был связан с револьвером, обнаруженным полицией у него дома. Выручил друг отца, заявивший, что оружие его. Опять выпустили. За участие в подготовке побега каторжника опять задерживают и содержат в Бутырке, где он скандалил, за что попал в одиночку. Пока сидел там, переосмыслил всю свою жизнь.

Суд по первому делу вынес интересный вердикт: «Виновен, но летами не вышел». «Юнца» выпустили на поруки матери.

Но вся эта биография поэта дана в его интерпретации. Такого Маяковского мы знали со школьной скамьи.

Но вот в 1958 году вышел 65-й том «Литературного наследства», посвященный Маяковскому. В нем имелся довольно пикантный материал анализа полицейских документов о революционной деятельности Маяковского. Подготовил его В. Земсков. В статье говорится, что после смерти мужа мать Маяковского Александра Алексеевна вместе с детьми – Людмилой, Ольгой и Владимиром – прибыла в Москву 1 августа 1906 года. Людмила училась в Строгановском училище, Ольга поступила в гимназию Молчановой, Владимир – в 4-й класс 5-й московской гимназии.

Вращаясь в обществе друзей и знакомых своей революционно настроенной старшей сестры, Владимир втянулся в революционную деятельность. В конце 1907 года он вышел на члена МК РСДРП, студента-большевика В. Вегера и заявил о своем желании профессионально заняться подпольной работой.

1 марта 1908 года Владимир выбывает из гимназии по собственному желанию, а уже 29 марта его арестовывают с пачкой прокламаций. Согласно 1-й части 102-й статьи Уголовного уложения ему грозит каторга до 8 лет. Но 9 апреля его выпускают под подписку о невыезде. Загадка? Наверное!

А вот еще одна. 19 февраля 1909 года в засаду у Маяковских попал их старый знакомый И. Морчадзе – участник неудавшегося подкопа под Таганскую тюрьму, эсер, бежавший из ссылки и живший по чужому паспорту. Его задерживают, но на следующий день выпускают, почему-то не находя ничего подозрительного в фальшивых документах.

1 июля того же года Маяковский попал в засаду, устроенную полицией. Ему предъявили обвинение в организации побега 13 политкаторжан из Новинской тюрьмы. Охранка предложила не привлекать его к суду в качестве обвиняемого, а выслать «злодея» на три года в Нарымский край под гласный надзор полиции.

Мать будущего «трибуна революции» Александра Алексеевна срочно выезжает в Петербург, чтобы похлопотать за сына у министра внутренних дел. И снова загадка – по решению МВД 9 января 1910 года Маяковский из-под стражи был освобожден. Во время первого ареста Маяковскому было 14 лет. Последний арест буквально перевернул его внешнюю деятельность. Он не вернулся в партию, прекратил подпольные связи и поступил в Училище живописи, ваяния и зодчества. Полиция тоже больше никогда не трогала его.

Больше всего в публикациях Земскова поражает то, что в следственном деле Маяковского отсутствуют некоторые важные документы. По всей видимости, в них-то и содержались сведения о фактах сотрудничества с царской охранкой. Изъять эти документы могли только чекисты, обнаружившие их после революции в архивах охранного отделения и сразу понявшие, над каким ценным человеком они обретают власть.