Кровавые слезы Украины

После отогрева, теперь уже четверку за дверями мгновенно проглотила снежная заметь, скрывая тут же следы отважных партизан, проложенных к гостеприимной хуторской хате. Через несколько часов ходьбы по заснеженному лесу они вышли к небольшой избушке, стоящей на окраине незнакомого Александру села. Там их ждали сани-розвальни, запряженные парой коней, жующих овес в полотняных торбах, навешанных на лошадиные головы. Они то и дело наклонялись почти до земли – видно, мало осталось лакомства, и языками вылизывали остатки зерен, которые хрустели при растирании жерновами плоских лошадиных зубов.

До базового лагеря добрались быстро. Обжигающий ветер с метелью усиливался быстрой скользящей ездой на низких санях, не столько румянил лица, сколько колол белыми иголками сухого снега. Встретил партизан, возвратившихся с очередного задания, командир. Как потом выяснил Александр, им был бывший старший лейтенант Владимир Петрович Соснин, попавший со своей частью в окружение. Из своеобразного котла он вывел потрепанную роту, равную неполному взводу. Отставшие от своих стремительно отступающих войск, они оказались в глубоком тылу на Полесье и решили пробиваться с оружием в руках на восток – к своим. Но не получилось, так как отступление Красной армии было столь стремительно, что оккупационные территории расширись к осени 41-го года почти до границ союзной столицы.

– С пополнением! – таким возгласом встретил возвратившихся с задания партизан их командир Соснин.

После знакомства с Александром, трагедией его семьи главный партизан распорядился отправить паренька отогреваться в землянку вместе Николаем Власюком и Степаном Мотузком, а руководителя тройки Григория Поддубного пригласил в свой «земляной кабинет» для доклада о проделанной работе.

Григорий Иванович Поддубный – старшина саперной роты, вчерашний милиционер из-под Кемерово, призванный по мобилизации и попавший в окружение вместе с Сосниным. Выбравшись с горсткой бойцов своей роты из немецкого огненного мешка под Луцком, оказался в лесу на Волыни. Отступая, он встретился с группой Соснина и примкнул к ней, чтобы сражаться дальше в партизанском отряде. В отряде он организовал курсы по подрывному делу. Нашел специалистов со стажем и энтузиастов. На полях сражений искали неразорвавшиеся мины, снаряды и авиабомбы и обезвреживали смертоносные фугасы, добывая оттуда взрывчатые вещества: порох, динамит, тол, пироксилин. А некоторые боеприпасы пускали по прямому предназначению – умело подрывали.

– Вижу, с пустыми мешками возвратились… Доложите, Григорий Иванович, как закончилась операция? – поинтересовался Соснин.

– Владимир Петрович, все, что было намечено, сделали. Опустошили сразу в одном месте три наши спинные поклажи. Взорвали железнодорожный виадук. Не на один день вывели со строя стальную магистраль. Сила взрыва была такова, что рельсы порвало в нескольких местах. Я такой картины еще не видел, – докладывал «главный подрывник» отряда.

– На разборку твоим специалистам принесли парни еще немало будущей нашей карманной артиллерии, успевайте только потрошить и приспосабливать под мины, – заметил Соснин. – Кстати, что за паренька к нам привели?

– Смышленый малый, судя из разговора с ним. Мать его с сестрой расстреляли, отца повесили… В селе Малое его родитель был председателем колхоза. Остался один паренек, совсем один. Хочу его приобщить к своему ремеслу.

– Согласен.

– Думаю, обучим его минерному делу…

– Взрыв, Саша, – посвящал в азы подрывного дела Поддубный, – это процесс быстрого превращения взрывчатого вещества в большое количество сильно сжатых и нагретых газов, которые, расширяясь, производят механическую работу в виде разрушения, перемещения, дробления и выбрасывания.

– Но, для того чтобы произошел взрыв, что нужно? – спросил Григорий Иванович у Александра.

– Взрывчатое вещество…

– Правильно. А что такое взрывчатое вещество?

– Ну порох, тол, динамит…

– Все верно. Только надо знать процесс, который происходит в химических соединениях того, что ты назвал. Они под воздействием определенных внешних условий способны к быстрому, саморазвивающемуся химическому превращению в большое количество газов. Взрыв сродни горению топлива – угля, дров, торфа, но отличается от простого процесса горения скоростью сгорания, а именно в тысячные доли секунды. Взрыв делится на два типа – горение и детонация. Взрыв типа горения характерен для пороха. Процесс газообразования происходит медленно, поэтому порох не взрывается в замкнутом пространстве – гильзе патрона или снаряда.

Поддубный подробно остановился на устройстве самодельных взрывателей, которые партизанские умельцы производили массово на своих базах.

Сашко внимательно, с открытым ртом слушал педагога-взрывника, дипломированного сапера, бесстрашного воина. Сюда, в учебную землянку, или летом на поляну приносили партизаны неразорвавшиеся мины, снаряды и авиабомбы для того, чтобы умельцы из них «лепили вареники» – так называли народные мстители самодельные взрывные устройства.

Через полгода Сашко освоил всю «философию и материальную часть» взрывного дела и не раз участвовал в выходах на задания вместе с учителем. Летели под откос немецкие эшелоны с боевой техникой и личным составом, взрывался на дорогах автотранспорт противника. Доставалось и прихвостням оккупантов – полицаям и бандеровским бандитам, которые себя величали не иначе, как повстанцы, борцы за «вильну Украину».

Небольшой, мобильный, знающий крайне заболоченную местность из-за присутствия в коллективе народных мстителей аборигенов-полещуков, партизанский отряд, возглавляемый Владимиром Петровичем Сосниным, не давал покоя ни немцам, ни доморощенным адептам «нового порядка» – бандеровцам.

Но к весне, а точнее, к маю 43-го года, фашисты, обозленные провалами на фронтах и назойливостью «красных бандитов», решили с ними разобраться. Большая часть отряда попала в засаду. В бою погиб и командир Соснин. Правда, многие из народных мстителей в качестве сусаниных завели немцев в непроходимые болота, часть разбежалась и примкнула к другим советским «лесным братьям». Успел сбежать и Сашко с обожженным пулей плечом. Рана была поверхностная: пуля разорвала кожный покров и слегка задела мягкую ткань плечевой мышцы. Но на молодом теле загноилась быстро. К деду Тарасу он идти побоялся. Не хотел подставлять его.

«Там может полицаи или бандеровцы устроили засаду и меня сразу сцапают, – рассуждал Александр. – Погибнет и дед, и его зять. Нет, я уж схоронюсь где-нибудь в лесу. Вырою землянку типа схрончика и переживу зиму. Картошки нарою в огородах и на полях нового-старого хозяина Стамбровского – не обеднеет».

На старом биваке отряда он нашел саперную лопатку, оставленную по тревоге и присыпанную землей в одной из траншей провизию в виде нескольких банок с тушенкой. Когда стал копать дальше, оказалось, что тут – оставленный целый консервный склад добротной немецкой тушенки и в непромокаемой упаковке пачки галет и сухарей. А самое главное, что его обрадовало – коробка с немецким салом, куски которого размером с мыльницу были аккуратно обернуты вощеной бумагой и упакованы в картонной коробке.

Теперь он вспомнил, что в результате одного удачного налета на конный обоз оккупантов с провизией они тогда много набрали консервных банок, галет и повидла.

Этот летний день 43-го года выдался знойным. После прошумевшего накануне грозового дождя с утра парило – влажность создавала неимоверную духоту.

Прихватив саперную лопатку, кусочки сала, несколько банок тушенки, две приличных пачки галет и положив их в вещмешок, Александр направился к тому месту, где он собирался подготовить себе зимовку. Это был песчаный островок, окруженный непроходимыми болотами. Но он знал потаенные тропки, по которым ходил к этому островку, вынося туда неразорвавшиеся тяжелые снаряды и мины. Это был НЗ для отряда. Теперь они, эти фугасы, являлись его собственностью, над которой нужно было немного поработать, чтобы они взорвались в нужный момент. Он умел это делать успешно, как дипломированный минер.

Стройка началась с копки ямы. Почва песчаная и немного влажноватая поддавалась легко. К вечеру он завершил «создание стен», укрепленных лозовым плетнем. Будущий схрон вырисовывался прямоугольником полтора метра на два. Оставалось придумать прочную и потаенную крышу, что входило теперь в планы будущего дня.

Ночь была теплая, осыпанная звездной половой. Месяц светил ярко, поливая просторы лимонным цветом. Квакали на болоте лягушки. Где-то совсем недалеко кричала болотная выпь. Ее низкий голос напоминал короткий рев быка или гудение ветра в трубе. Неслучайно местные жители называли горлопанящую выпь бугаем, или быком. На дно ямы Сашко набросал сухой травы, постелил одну половину найденной в лесу и разорванной плащ-накидки на землю, вторым куском полотнища он укрылся. Вглядываясь в усыпанное мерцающими огоньками звезд темно-синее небо, паренек стал размышлять сам собой, задавая себе вопросы и тут же отвечая на них: «Почему люди воюют? Почему сильный обижает, сгибает слабого? Погибают в основном простые люди, воюющие меж собою. А вот те, кто их послал на бойню, способны общаться между собой по телефону. Ну ладно, вторгнувшийся враг иноземный – тут все понятно. Отечество отвечает оккупанту.

А почему так кровавы бандеровские орды из числа в основном галицийцев? Разве они одни поборники вольной, счастливой, независимой Украины? За что они убили моих родителей и сестричку – самых близких мне людей? Что плохого сделал мой отец в селе Малое? Только хорошее было в его действиях. Простые граждане это оценили – жизнь настраивалась на хороший лад. Местные националисты нас, украинцев, называли москалями, советами, пришельцами. Они действуют по немецкому принципу «Разделяй и властвуй!». За что? Если они воюют с Красной армией, с советскими партизанами на стороне немцев – они враги и Украины, и России, и всего Советского Союза…»

Это была ночь мучения – комары не дали спокойно поспать, и только под утро он смог уснуть крепким сном. Помог ветерок, поднявшийся откуда-то с северо-западной стороны болота…

Несколько дней подряд Александр устраивал свое летне-осеннее лежбище, готовое стать со временем подземным зимовьем. Когда крыша, изготовленная из жердей и переплетенная лозовыми ветками, была готова, он прикрыл ее дерном, а потом занес в землянку весь свой нехитрый скарб. Со стороны старой проселочной дороги, огибающей остров и по которой уже давненько, никто не ездил, нельзя было разглядеть вотчину Сашко, даже если бы кто и решился проехать на телеге. Машина по этой местности пройти не могла из-за наступления болотной воды. Мелиорацией в этих местах занялись позже.

«Ну а теперь надо доставить в «цех обработки» то, что собиралось и хранилось в районе старой базы партизанского отряда для изготовления «карманной артиллерии», – размышлял смышленый паренек. – Надо к осени приготовиться и с провизией: подобрать и перенести в мое новое жилище все съедобное».

Вечерами он уходил в походы с полотняной торбой или армейским вещмешком за плечами, чтобы «нарыть» материальную часть и доставить ее теперь на свою базу. Удача не всегда сопутствовала планам: то он в темноте не там копал, то из-за тяжести не мог унести фугас, то вообще блудил в густой чернильной темноте августовской ночи. Правда, к сентябрю он уже имел соответствующий запас для доведения до кондиции неразорвавшихся мин, снарядов и малых бомб.

Сашко приносил в свой погребок объект манипуляции и при горящей свече готовил адские машины мести. Несколько осмелев, он стал появляться в селах под видом пастушка, который ищет пропавшую корову. Его вид с кнутом вызывал сочувствие и доверие у селян. Постепенно Сашко опять вышел на партизан-подпольщиков. Он встретил одного знакомого бойца из разгромленного партизанского отряда – Кузьму Боярчука в селе Осокорки, одетого в форму полицая. Кузьма узнал юного мстителя и, отведя в сторону, шепнул:

– Сашко, уходи, прошу! С минуту на минуту из Сарн нагрянет карательный отряд. Готовится большая облава. А ровно через неделю – это значит на седьмой день, понял? – Приходи к церкви вечерком, как стемнеет. Я буду ждать.

– Угу… Спасибо, дядя Кузьма, – искренне поблагодарил Сашко своего спасителя и растаял за околицей села, проглоченный зигзагами проселочной дороги, заросшей густым подлеском ольшаника.

«Разжевал мне понятие недели, будто я не знаю, что она состоит из семи дней. А почему он в полицейской форме? – насторожился Александр. – Если бы он был предатель, то арестовал бы меня и непременно сдал фашистам, чтобы выслужиться. Значит, он наш и, может, устроился полицаем по заданию командования нового партизанского отряда? Все может быть…»

Ход размышления прервал стрекот сороки, которая, перелетая с ветки на ветку, с дерева на дерево, тем самым словно говорила своим поведением, что она кого-то испугалась.

«Здесь, кроме меня, наверняка еще кто-то есть. Надо спрятаться, – подумал с опаской Сашко и юркнул в густые заросли ольшаника. – Непременно этот кто-то спугнул сороку. А может, Кузьма меня выслеживает. Нет, не похоже».

Только он метнулся в сторону и присел в кустарнике, как послышались чьи-то легкие и дробные шажки. Он чуть приподнялся и внимательно стал наблюдать за тем местом, откуда был послан звуковой сигнал. Через сетку сочной листвы паренек увидел, как на прогалину вышла косуля. «Ах, вот кого испугалась сорока! – успокоился Сашко. – Теперь можно шагать спокойно. Работы там у меня невпроворот».

Через неделю, когда стало темнеть, Сашко подходил к Осокоркам. Несмотря на то что вечерняя темнота приятнее утренней, в душе у паренька появилось ощущение какой-то тайны, которая должна кардинально изменить его жизнь. И именно встреча с Боярчуком способна привнести перелом в его нацеленности на войну с убийцами его родителей и сестрички.

Выйдя на прямой обстрел глазами церкви, он приютился в кустарнике и некоторое время наблюдал за подходами к ней. Вот из переулка вышел какой-то человек и, оглядевшись по сторонам, приблизился к противоположной от входного портала стене. Александр молодыми, цепкими глазами, хотя и узнал в нем Кузьму, но долго не подавал о себе знать – изучал обстановку.

«А вдруг к нему выйдут другие – значит, засада», – тревожился Александр. Но минут через десять он не поверил своему тревожному предположению и направился к вчерашнему партизану.

– Вечер добрый, дядя Кузьма, – радостно поприветствовал малый Берест человека у стены.

– Здравствуй, здравствуй, Сашко, – тоже теплым приветствием на приветствие ответил Боярчук.

– Где ты обитаешь?

– В земле.

– ???

– Вырыл землянку и попробую пережить зиму.