Он спас Сталина

В беседе с автором бывший выпускник 434-й средней школы Москвы, рядовой защитник столицы рокового сорок первого года Шорин Валентин Алексеевич, ставший впоследствии видным сотрудником МИДа и послом в ряде стран, вспоминал, что формирование частей проходило спешно.

В трехротном стрелковом батальоне вооружали так. Первую роту обеспечивали винтовками полностью, вторую – наполовину, а третью выводили на поле брани без оружия. И юнцы, и пожилые люди разных специальностей должны были найти, нет, скорее добыть себе оружие на местах сражений. Это была дикость, но от правды никуда не деться.

Вся тяжесть контроля и оказания помощи оперативному составу 245-й, 257-й, 262-й стрелковым дивизиям и 25-й кавалерийской дивизии легла на плечи Николая Григорьевича. Он мотался по особым отделам соединения под бомбежками и артиллерийскими обстрелами. Именно в это время вражеский осколок, словно бритвой, срезал часть мягких тканей на правой стороне заплечья. Он потерял много крови.

Спасла ему жизнь медсестра, находившаяся, к счастью, рядом. Она быстро обработала рану, остановила кровотечение и, самое главное, не дала попасть в рану инфекции. Иногда в полевых условиях возникала антисанитария, и могло бы быть заражение крови. С тех пор он носил на гимнастерке или кителе желтую ленточку – знак легкого ранения. Красная нашивка говорила о тяжелом увечье. Но цвета этих знаков ранений были относительны, потому что, бывало так, что бойцы погибали от легкого ранения и выживали после тяжелого.

Особенно были напряженными дни, когда армия готовила и проводила контрудар под Старой Руссой в середине августа сорок первого.

Уже после войны станет известно, что начальник штаба оперативного управления ОКВ вермахта Вильгельм Кейтель затребовал целый танковый корпус для ликвидации прорыва 34-й армии. К великому сожалению, наша армия была расчленена и частично уничтожена. На 26 августа она насчитывала чуть более двадцати двух тысяч личного состава. Причинами неудачи действий 34-й армии, по оценке начальника Управления особых отделов НКВД В.С. Абакумова, были названы потеря управления войсками со стороны командования объединения и соединений армии и неудовлетворительное обеспечение авиацией и средствами противовоздушной обороны. Случалось так, что немецкие самолеты бомбили войска 34-й армии в течение всего светового дня, нередко группами по 80-100 самолетов, но никакого противодействия с земли им не оказывалось.

По результатам разбирательства в ходе следствия и суда были расстреляны командующий армией К.М. Качанов и начальник артиллерии армии В.С. Гончаров. Командующего Северо-Западным фронтом П.П. Собенникова сняли с должности и арестовали. Его приговорили к пяти годам заключения. Впоследствии срок заменили понижением в звании.

Немцы тоже понесли огромные потери. Об этом свидетельствуют списки погибших вояк вермахта в ухоженных немецких пантеонах-кладбищах под Старой Руссой, где довелось недавно побывать и автору.

В течение 1941 года потрепанная в тяжелых сражениях 34-я армия вела оборонительные бои, а весной 1942 года неудачно участвовала в Демянской наступательной операции в районе поселка Демянска между озерами Ильмень и Селигер. В настоящее время эта территория относится к Новгородской области.

В результате активных наступательных действий соединения Северо-Западного и Калининского фронтов силами 1 – го гвардейского корпуса и 34-й армии стали замыкать кольцо окружения противника. Немцы попали в своеобразный «котел», в котором оказалось шесть дивизий, включая моторизированную дивизию СС «Тотенкомпф». Во главе окруженных войск стоял командир 2-го корпуса граф Вальтер фон Брокдорф-Алефельд, которого высоко ценило руководство вермахта, благожелательно относился к нему и сам фюрер.

Ставка приказала командованию Северо-Западного фронта не только держать «котел», но и проводить серии наступательных действий. Но, к сожалению, сил для реализации приказов свыше – выйти в тыл группы армий «Север» – у наших войск не хватило. Более того, немцы, используя два полевых аэродрома, перебросили свежие силы с целью стремительно деблокировать свою группировку.

34-я армия испытывала нужду в вооружении, боеприпасах, бронетехнике, а также личном составе, частично выбитом гитлеровцами при контрнаступлении и обороне.

О всех недостатках, желая поправить дела в армии, Николай Григорьевич Кравченко докладывал своему начальству и руководству фронта. Однако инициатива нередко бывает наказуема. Помощи армии неоткуда было ждать. Лозунг – «Все для фронта, все для победы!» в тот период на острейших участках битвы с агрессором не всегда действовал. Страна после перенесенного шока внезапного нападения гитлеровской Германии только организовывалась, собиралась с силами для отпора врагу.

В конце апреля фашистами путем наращивания сил и средств создался 6-8-километровый коридор в районе деревни Рамушево, через который поддерживалось сообщение с частями, находящимися в Демянском окружении.

5 мая гитлеровцами блокада была снята. Это явилось для вермахта победой, которую немцы высоко оценили и даже отчеканили в честь этого события памятный знак – «Щит Демянска».

После деблокирования Демянской группировки в апреле 1942 года Северо-Западный фронт провел вместе с 34-й армией девять наступательных и две оборонительные операции. Все наступательные действия наших войск оказались неудачными. Главной цели – вторично окружить противника – они не достигли.

Вторая Демянская операция была проведена в феврале 1943 года, но и тогда не получилось окружить немцев. Однако, несмотря на эти неудачи, 1 марта Демянск был полностью освобожден.

Интересный факт: прототип героя «Повести о настоящем человеке» летчик Алексей Маресьев был сбит 4 апреля 1942 года именно здесь, в воздушном бою недалеко от Демянска.

* * *

Эти чисто армейские события, в которых Николай Кравченко непосредственно участвовал, конечно же, не могли не повлиять на судьбу нашего героя. Весной 1943 года заместителя начальника Особого отдела НКВД объединения подполковника Кравченко переводят на должность помощника начальника Управления особых отделов (У00) Брянского фронта.

Его принял начальник армейской контрразведки фронта коренастый, симпатичный и моложавый генерал-майор Николай Иванович Железников. Автору этих строк доводилось не единожды встречаться и общаться с ним во время учебы в ВШ КГБ СССР. Он в то время был начальником Первого факультета вышеупомянутого чекистского вуза.

– Ну что, тезка, знаю, армию твою потрепали основательно, – скрипучим и несколько глуховатым, очевидно из-за обильного курения, голосом начал говорить генерал. – Знаю и трагическую судьбу ее командиров. У нас тут не легче. Задачи фронта конкретные – прикрытие о рл о веко-тульского направления и подготовка войск для разгрома группировки противника, обороняющей Брянск. Дел у нас с вами будет много. Вы уже опытный боец, прошу принять активное участие в помощи составления отчетных документов и организации управления особых отделов армий и соединений фронта. И конечно, оказание помощи молодым руководителям и рядовому оперативному составу, особенно по делам и сигналам.

– Спасибо за доверие, постараюсь его оправдать, товарищ генерал, – кратко и на первый взгляд несколько казенно, как это принято у военных, ответил Николай Григорьевич.

– Ну тогда с сегодняшнего дня и начнем работу.

– Есть…

Недолго пришлось ему поработать в войсках Брянского фронта, который 10 октября 1943 года на основании директивы Ставки ВГК еще от 1 октября был упразднен. Его армии – 3-я, 11 – я, 50-я и 63-я вошли в состав Центрального фронта. Полевое управление фронта было переведено на формирование нового управления, теперь уже Прибалтийского фронта, в который вошли 11 – я гвардейская и 15-я воздушная армии Брянского фронта третьего формирования.

Генерал-майор Николай Иванович Железников 10 октября 1943 года был направлен начальником Управления КР Смерш НКО СССР Прибалтийского фронта, ставшего через десять дней 2-м Прибалтийским на основании директивы Ставки ВГК от 16 октября 1943 года.

Сведений о деятельности Н.Г. Кравченко с момента его окончания работы в Управлении КР Брянского фронта, к великому сожалению, не имеется. По всей вероятности, он находился в «резерве» ГУКР Смерш НКО СССР. Конечно же, этот «резерв» был связан с проведением Тегеранской конференции союзников трех держав.

* * *

Лаврентий Берия вместе с Всеволодом Меркуловым, народным комиссаром государственной безопасности, обсуждали одну из операций по выявлению агента в партизанском отряде на территории Белоруссии. В это время «закрякала» сталинская «вертушка» ВЧ-связи – прямая линия с Верховным главнокомандующим.

– Слюшаю вас, таварищ Сталин, – сказал Берия выпучив глаза, отчего через стекла пенсне они увеличились и показались сидящему напротив Меркулову еще крупнее. Лаврентий Павлович приложил указательный палец к губам, тем самым показывая, что слышать голос Меркулова нежелательно в данный момент.

– Есть, таварищ Сталин, виезжаю, – торопливо и услужливо, весь согнувшись, словно от навалившейся тяжести, проговорил нарком, даже несколько приосанившись.

Меркулов все понял с полуслова.

– Я поехал к Сталину. Разберитесь вместе Пономаренко. Надо помочь ему вычислить негодяя в партизанском отряде. Иначе этот оборотень выведет наших людей на засаду, и легендарный отряд погибнет.

– Найдем, Лаврентий Павлович, обязательно найдем.

После этого Меркулов встретился с генерал-лейтенантом Пономаренко – первым секретарем ЦК ВКП(б) Белорусской ССР и начальником Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД).

Кстати, у Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко позже не сложатся ни деловых, ни товарищеских отношений с руководителем ГУКР Смерш НКО СССР генерал-лейтенантом Виктором Семеновичем Абакумовым из-за разногласий на предмет оперативного обслуживания партизанских отрядов. Он даже будет жаловаться Сталину на всесильного шефа военной контрразведки. А с учетом того, что в дальнейшем вождь хотел видеть П.К. Пономаренко своим очередным преемником, нетрудно предположить, на чьей стороне в споре двух генералов оказался Верховный.

Дело в том, что по мере расширения военных событий накапливались и проблемы в организации партизанского движения, в том числе и касающиеся вопросов обеспечения государственной безопасности. Эти недостатки сразу же подметил В.С. Абакумов, и 20 августа 1943 года на имя начальника ЦШПД П.К. Пономаренко направил за № 45820 аналитическое письмо, в котором вину за состояние контрразведывательной работы перекладывал на руководителей отрядов.

Шеф советской «партизанки» на критику ответил Абакумову резким письмом, которое было не только доложено Сталину, но и зачитано руководителю Смерша в присутствии самого Верховного главнокомандующего. Хозяину военной контрразведки словно подсказали – «а ну-ка, петушок, сядь на свой шесток», умерь непомерные амбиции. На защиту первого секретаря Компартии Белоруссии П.К. Пономаренко встало все партийное руководство страны, весь ее кремлевский ареопаг.

Здесь сыграла роль корпоративная близость партийных аппаратчиков разных степеней и уровней, партия и для чекистов была рулевой. Недаром же она называла чекистов своим «боевым, вооруженным отрядом». Были у нее и другие отряды – армия, флот, внутренние, пограничные войска ит.д.

Это был уже сигнал в адрес Виктора Семеновича со стороны Главного Хозяина: не поднимай палку на партийца!

Скоро Пономаренко появился в кабинете Меркулова.

– Всеволод Николаевич, – начал с обращения-жалобы генерал-лейтенант Пономаренко, – я обеспокоен тем, что продолжается порочная практика с работой по оперативному обслуживанию партизанских отрядов со стороны сотрудников военной контрразведки. За последние месяцы от руководителей народными мстителями в ЦШПД поступили десятки обобщенных документов об активизации подрывной работы немецких спецслужб в партизанских соединениях. Агентуры их – как вшей в окопе, а воз и ныне там. Понимаете, не чувствуют партизаны помощи от военных контрразведчиков…

– Пантелеймон Кондратьевич, я думаю, мы наведем в этом деле порядок. Несколько дней назад мы собирались у Лаврентия Павловича по данному вопросу. Присутствовал и Виктор Семенович. Приняли ряд важных решений, которые, несомненно, помогут развязать этот затянутый узел, – образно подметил творческий человек со склонностью к драматургии, пьесы которого шли даже в театрах столицы, – а что же касается конкретного «крота», внедренного в ваш отряд, мы готовы направить туда группу. Группу из опытных контрразведчиков.

– Всеволод Николаевич, надо срочно решить эту проблему, иначе можем погубить самый боеспособный в Белоруссии отряд, – продолжал Пономаренко.

– Я уверен, найдем и вытащим мы эту опасную занозу, – заверил партизанского вожака нарком госбезопасности.

* * *

Когда Берия прибыл в Кремль, в приемной его придержал секретарь Сталина Поскребышев.

– Александр Николаевич, кто там? – спросил шеф НКВД у верного оруженосца Сталина.

– Жуков с Антоновым.