Короли садов Мамоны

Борясь за своё место под солнцем, они отторгали от себя всё, что не укладывалось в рамки их восприятия. Потому каждый человек, с которым им приходилось общаться, воспринимался как враг, покусившийся на их благополучие и счастье. Этот антагонизм проистекал не от недостатка образования, воспитания, либо каких-нибудь иных причин. Вовсе нет! Сознание того, что этот человек умнее, более приспособлен к продвижению вперёд в достижении своих целей, действовал как самый сильный раздражитель, заставляя изыскивать любые средства для борьбы с этим потенциальным врагом.

Андрей ежедневно видел вокруг себя многих представителей этого клана. Не только Зина Ивановна, но и все обитатели шестого этажа в той или иной степени принадлежали к самому грандиозному и необъятному племени серого люда. У этого племени нет ни национальности, ни убеждений, ни иных достоинств, отличающих их от другой породы людей, для которых интеллект есть первейшее и необходимейшее орудие труда. Но инстинкт самосохранения заставлял таких людей сбиваться в тесные, связанные генетическим отбором, кучки.

Собирая обрывки своих, несколько путаных размышлений в единую картину, Андрей осознавал расстояние между ним и этой серой, безликой массой. Но менять сложившийся «статус кво» он не собирался. Он принял единственную линию поведения в такой обстановке, – возвести вокруг себя некий энергетический кокон из равнодушной осмотрительности и трезвого расчета. Это давало шанс не втянуть себя в нелепую историю по эмоционально-глупой подвижке чувства.

Боже мой! Сколько таких благих намерений погибло, так и не успев реализоваться хоть на малую свою толику! Ну куда ему было тягаться с закаленными в интриганских боях чудо-богатырками! Он и рта не успевал раскрыть в своё оправдание, как его фигурально сажали на такой славный кол, что чувство казни было совершенно реальным…

– Андрей Васильевич, у меня опять на вас лежит докладная. Я хочу, чтобы вы её прочитали.

С этими словами Тамара Витальевна протянули ему листок исписанной бумаги. Андрей недоумённо пожал плечами. Взяв из рук главврача эпистолу, углубился в изучение.

Ещё не вникая в суть текста, он узнал корявый, малопонятный почерк Зины Ивановны и понял, что разговор предстоит не из лёгких. Прочитав, Андрей, внутренне содрогнувшись от чувства гадливости, протянул листок назад. Воззрившись на Трухнову, он, скривившись, спросил:

– Тамара Витальевна, неужели вы в это верите? Есть же пределы, которые нельзя переступать. Вместо того чтобы сказать мне об этом, Зина Ивановна накатала вам вот эту мерзость! За такое, если бы она была мужиком, я набил бы морду!

– Так, Андрей Васильевич, оставим эмоции и давайте по сути. Что вы можете сказать по этому поводу?

– Я уже сказал! Но если хотите знать правду, то походите по подвалу и обнаружите ещё не одну такую залежь. Мне приходилось засыпать эти экскременты землёй. А в тех помещениях, где были замки, естественно, они остались с тех пор, как оттуда ушли строители.

– Вы хотите сказать, что в подвале всё загажено строителями?

– Да, я хочу сказать именно это. В своей мастерской мне пришлось выгрести несколько носилок, но запах стоит до сих пор.

Трухнова хмыкнула. Взяв трубку телефона, она сказала:

– Татьяна Израилевна, разыщите Зину Ивановну и вызовите её ко мне. А, она здесь? Скажите, чтобы вошла.

Зина Ивановна, несомненно, знала, что Андрей у Трухновой. Как только ей было разрешено войти, Зина Ивановна сделала это с энергией и напором маленького боевого танка. С ходу стрельнув в упор глазами на Андрея, она выпалила:

– Я слушаю, Тамара Витальевна!

– Зина Ивановна, я сейчас разбираю с Андреем Васильевичем вашу докладную…

– Тамара Витальевна, а чего её разбирать…

Трухнова поморщилась и махнула рукой:

– Да погоди ты! Тут возникли некоторые вопросы, которые нужно прояснить. Ты мне скажи, проводились ли субботники по уборке подвальных помещений?

– Тамара Витальевна, да когда же успеть-то! – взревела завхозиха. – Вот-вот переехали только, делов по поликлинике невпроворот, руки не доходят.

– А с чего ты решила, что ты измазались, как тут написано, «свежим калом?».

– А как же не свежий! – вскинулась Зина Ивановна. – Я, почитай, часа два оттирала туфли от этой гадости. Да ещё сверху всё было прикрыто газетами. Я, как стала разбирать в кладовой, так сразу же и влетела.

Трухнова, выслушав её, помолчала немного, а затем спросила:

– На кладовой есть замок?

– А как же! Только под потолком над стеной есть широкая щель, – там свободно пролезть можно!

Трухнова кивнула головой.

– Значит, ты решила, что туда проник Андрей Васильевич и устроил себе нужник.

– Так а кто? Больше некому, он там один, да и всё это там свежее…

Андрей не сдержался и ехидно спросил:

– А что, часто приходилось в свежее вступать?

– Молчал бы уж! – взревела Зина Ивановна. – С тобой одни только хлопоты да неприятности! Уж точно это ты наделал!

– Зина Ивановна, успокойся. Я разобралась в этом. Вся гадость осталась от строителей. Собери в ближайшую субботу людей и проведи в подвале субботник. Вычистите всё, весь строительный мусор и прочее. И потом, у тебя в кладовой ничего не пропадало?

Тамара Витальевна задала этот вопрос так, как бы между прочим, вдогонку предыдущей фразе. Но он произвел на Зину Ивановну такой эффект, словно она в этот же миг собралась прыгнуть в холодную воду. Зина Ивановна вдохнула воздух и, раскрыв широко глаза, застыла как изваяние. Через мгновение она отошла от столбняка. На её лице отобразилась столь явная гримаса сожаления, что стало понятно, какую блестящую возможность она упустила.

– Нет, ничего не пропало. Там у меня только оборудование и мебель. Они под потолком не пройдут.

– Ну, хорошо. Андрей Васильевич идите. Зина Ивановна, постой…

Выдержав паузу, Тамара Витальевна спросила напрямик:

– Говоришь, что у тебя там ничего не пропадало? Ты в этом уверена?

– О чём спрашиваете!

Тамара Витальевна, задумчиво постукивая своим пухлым пальчиком по столу, воззрилась на Зину Ивановну и сказала, как бы рассуждая вслух:

– Говоришь, что в той кладовой приличная щель под потолком? Вполне возможно, что ты могла не заметить какой-нибудь пропажи из этой кладовой… Надо будет тебе ещё раз просмотреть всё внимательно. Вдруг что-то из имущества, на несколько тысяч пропало, а ты вовремя не заметила. Теперь, конечно, и концов не найти. Подготовь акт о пропаже и на списание… что-нибудь из старой мебели. Хорошо бы уложиться тысяч в восемнадцать-двадцать. Кто у нас там работал первые два месяца, – вентиляционщики?

– Тамара Витальевна, да кого там только не было за это время, и все больше со своим транспортом. Разве ж я могу за всеми углядеть! Один Андрей Васильевич торчит там целыми днями!

– Андрея Васильевича сейчас не трогай, – строго произнесла Трухнова, – он мне нужен для другого дела.

Но строгость Трухновой была явно напускной и фальшивой. Зина Ивановна поняла, что её начальница довольна её догадливостью. Желая укрепить её в этом, она таинственным шепотом протрубила:

– Там у меня хороший кафель лежит. Я его приберегла на всякий случай. Мало ли что.

– Пусть лежит, а мне нужен срочно акт о списании и твоя докладная о пропаже имущества. Ты меня поняла?

– Ну! Только вот каким числом оформить документы? Я недавно проводила ревизию и в бухгалтерии все акты в ажуре.

Трухнова, нервно вертя карандаш, спросила:

– Когда ты проводила ревизию?

– Да когда мы диваны новые получали с базы, тогда и проводила, – с полмесяца назад будет.