Природопользование: теоретическое и практическое

3) рационализации деятельности, предполагающий выход на уровень материало-, энерго- и ресурсоемких производств относительно замкнутых циклов, совершенствования всех форм деятельности на основе современных научно-технических решений;

4) оптимизации потребностей, предполагающий выход на регионально-мировой «оптимум потребления» и призванный снять остроту противоречий между ресурсной ограниченностью и потребительским ростом;

5) равенства использования ресурсов, связанный с идеей справедливого использования мирового природно-ресурсного потенциала и предполагающий создание регулирующего механизма, обеспечивающего потребление природных ресурсов в соответствии с демографическим фактором;

6) управляемости социоприродными системами, предполагающий повышение «степени управляемости» социоприродных систем путем коррекции действий и мышления свободного индивида с реалиями отношений общество – биосфера;

7) преемственности развития, предполагающий ориентацию производственно-хозяйственной и социокультурной деятельности на интересы будущих поколений;

8) цивилизационной экспансии, предполагающий создание условий для позитивного развития цивилизации в пределах биосферы с последующим формированием предпосылок для космической экспансии и «бессмертия человечества» (по Циолковскому).

Авторы [88] обращают внимание, что приведенные принципы устойчивого развития неравнозначны. Некоторые носят теоретический характер (биосфероцентризм), другие – мировоззренческий (цивилизационной экспансии), третьи – рекомендательно-прогностический (равенство использования ресурсов), четвертые действуют в современных условиях (рационализации деятельности, оптимизация потребностей)[88, с.33].

Методологически важным является понятие «стратегия деятельности». В работе «Стратегия адаптивной интенсификации сельскохозяйственного производства» А.Д. Урсул с соавтором А.А. Жученко дает следующее определение понятия «стратегия»: «под стратегией в широком смысле мы понимаем комплекс форм, средств и механизмов действия, возможных путей деятельности, ориентированных на реализацию долговременных целей, рассчитанных на длительную перспективу и предусматривающих решение фундаментальных проблем» [55, с. 7]. Анализ развития природопользования, появившегося одновременно с возникновением человека, показывает, что в процессе его развития можно выделить две основные стратегии. Покажем это, проследив историю взаимоотношения общества и природы.

Данный вопрос рассмотрен в работах многих авторов, например, Г.В. Платонова [118]. Э.В. Гирусова [171], Ю.И. Трусова[148], Э.Г. Юдина [174], А.Д. Урсула [152]. Все авторы согласны, что отношения «общество-природа» прошли в своем развитии ряд этапов, однако количество этапов и их наименование у различных авторов различается.

Так, Ю.П. Трусов считает, что в общих чертах можно выделить следующие, переходящие друг в друга этапы. Это древнейший (непосредственное присвоение и употребление готовых продуктов), далее допромышленный (экстенсивный рост и медленное совершенствование земледелия, развитие ремесел, возникновение и развитие городов и средств сообщения) и, наконец, современный этап – промышленный (вовлечение в хозяйственный оборот огромного и многообразного количества минеральных органических ресурсов, развитие энергетики, интенсивное сельское хозяйство, бурный рост и развитие городов и т. д.) [148, с. 30, 31].

Г.В. Платонов отмечает, что довольно распространенным является деление этапов на четыре периода: 1) присваивающий, 2) аграрный, 3) индустриальный, 4) ноосфера [118, с. 73]. По мнению ученого, данная периодизация обладает недостатками, поскольку в ней не всегда прослеживается единый принцип выделения соответствующих периодов. Так, например, логично, чтобы вслед за присваивающим периодом шел производящий период. Г.В. Платонов дает свою периодизацию, в качестве отправных положений используя идеи, высказанные Ф. Энгельсом в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Как известно, Ф.Энгельс выделил в истории общества три периода: дикость, варварство и цивилизацию, положив в основу своей периодизации технологический способ производства [118, с. 73]. Г.В. Платонов предлагает следующую периодизацию: первый период – биогенный (адаптационный, присваивающий), соответствующий периоду дикости; второй период – техногенный (частично-преобразовательный), который подразделяется на а) аграрный (сельскохозяйственный), соответствующий варварству и б) индустриальный (промышленный), который Энгельс назвал «цивилизацией»; третий период – ноогенный, или системно–преобразовательный.

А.Д. Урсул вводит понятие «способ взаимодействия природы и общества» (социоприродное взаимодействие). По его мнению, это позволит связать экономические и экологические аспекты взаимодействия в единую систему и позволит охарактеризовать социумы не только по экономическому процессу, но и по воздействию на естественное окружение [152, с. 46–47].

На этапе собирательно-охотничьего хозяйства продуктами материальной деятельности первобытного человека были непосредственные продукты природы, получаемые в готовом виде. Главным во взаимоотношении природы и общества в это время было прямое потребление. Деятельность имела жесткие пространственно-временные рамки; пространственно локализовалась по слабо взаимосвязанным очагам культуры и испытывала сильнейшее влияние географических условий. А. Урсул считает, что человечество в данный период было в основном адаптировано к биосфере и не влияло существенным образом на ход эволюции последней. Подобный социоприродный способ взаимодействия А.Д. Урсул называет коэволюционно-собирательским, поскольку он способствовал как сохранению биосферы, так и выживанию и развитию первобытного общества [152, с. 47].

Со времен неолитической революции начинается этап, называемый А.Д. Урсулом «производственно-некоэволюционным» способом взаимодействия природы и общества. Фактически этот этап продолжается и по настоящее время. Его можно разбить на несколько подэтапов. Первый – это период Нового времени. В этот период развитие материального производства изменило масштабы взаимодействия человека и природы. Производство потребовало новых источников сырья и энергии, поэтому человек стал брать значительно больше у природы. Кроме этого, он стал более основательно перерабатывать материал природы, придавая ему неприродные свойства, так, что в сумме продуктов производства социальные качества получали растущий перевес над качествами природными, естественными.

С этого момента отношения потребления замещаются отношением покорения природы, расширяющейся эксплуатацией природных ресурсов. Однако это и время первых попыток организации сотрудничества с природой. Эпоха великих географических открытий, а затем первая промышленная революция способствовали существенному расширению объема эксплуатируемых ресурсов природы. Человек берет у природы столько и в таком количестве, которое считает необходимым. Общество все более активно осваивает и преобразует природу, создавая свои, специфически социальные формы сотрудничества с природой, а также вторую природу.

Масштабы вовлекаемого в хозяйственную деятельность вещества в период научно-технической революции становятся сравнимы с геологическими процессами в биосфере. Человек начинает вторгаться в естественные механизмы саморегуляции природы, резко изменять условия существования живой материи. Отличительная черта этого времени – массовая замена естественного искусственным.

Современный этап развития взаимоотношений общества и природы характеризуется интенсивным способом эксплуатации природы, т. е. все более полным, всесторонним и эффективным использованием ее природных ресурсов. Природа при таком потребительском к ней отношении уже не в состоянии становится удовлетворять все возрастающие человеческие потребности. Это приводит человеческое общество к осознанию стоящих перед ним глобальных проблем, в том числе экологических, а также необходимости замены существующего способа взаимодействия с природой, основанного на покорении природы, на способ коэволюционного сосуществования с ней, возвращение к стратегии ранних греческих стоиков, доказавших, что надо жить в согласии с природой, а это то же самое, что жить согласно с добродетелью [83].

А.Д. Урсул отмечает, что производственно-некоэволюционный способ обеспечил человечеству относительно короткий срок прогрессивного (экономического) развития. Однако в силу экологических причин он вынужден будет смениться чем-то другим – омницидом либо совершенно новым способом выживания и дальнейшего развития. «Сейчас, – пишет А.Д. Урсул, – человечество стоит на пути выбора дальнейшего пути развития и в зависимости от этого – выживания и дальнейшего длительного во времени развития либо исчезновения от грозящей ему в результате обострения глобальных проблем планетарной катастрофы» [152, с. 51]. Производственно-некоэволюционный способ должен быть, по мнению А.Д. Урсула, заменен ноосферным способом взаимодействия природы и общества, который будет включать в себя ноосферное природопользование, которое должно быть рациональным. В своем нынешнем виде так называемое природопользование разумным не является, поскольку оно развертывалось в рамках модели неустойчивого развития.

Таким образом, можно констатировать, что существует два основных способа взаимодействия общества и природы и, соответственно, две основные стратегии природопользования. Первую стратегию, основанную на понимании природы как простого ресурса человеческой деятельности, на идее ее безграничной переделки и покорения, мы называем технологической стратегией. Результатом такой стратегии являются глобальные проблемы современности. Рассмотрению альтернативных стратегий посвящена вторая глава монографии.

Глава 2

Стратегии природопользования

В настоящее время сложились два подхода к преобразовательной деятельности человечества. Об этом пишет в своей работе «Деятельностный подход: смерть или возрождение» академик В.А. Лекторский: «Если мы претендуем на точное знание каких-то процессов, то это значит, что можем если не фактически, то в принципе контролировать их протекание, можем вмешиваться в их ход и преобразовать их в наших интересах. А это ведет, с одной стороны, к пониманию природы в качестве простого ресурса человеческой деятельности, к идее безграничной ее переделки, покорения, а с другой стороны, к установке на проектирование социальных процессов, а, возможно, и самого человека, к технократической иллюзии» [84, с. 61].

Последствия такого подхода в настоящее время общеизвестны: они привели к переживаемому человечеством экологическому кризису. Кроме того, вмешательство в естественные (не только природные, но и социальные) процессы пагубно. Самодеятельное «деятельностное» вмешательство порождает такие последствия, которые ставят под угрозу само существование человечества. Такую деятельность автор называет технократической. Технократическое понимание деятельности по В.И. Лекторскому – это современный вариант утопического сознания, что природу можно переделывать, а человека и общество можно проектировать. В.И. Лекторский отмечает, что подобный взгляд глубоко укоренился в европейской культуре начиная с ХVII века и нашел свое развитие в немецкой философии ХIХ века, которая понимала смысл деятельности как самостановление субъекта (Абсолютного Я, или Абсолютного Духа), как вбирание субъектом, включение им в свой состав продуктов собственной объективации, а других объектов с этой точки зрения и не существует. Эта точка зрения была унаследована К. Марксом, соединившим понимание действительности немецкой философией с технократической иллюзией о возможности полного контроля за природными и социальными процессами.

Отрицательные последствия технологической формы человеческой деятельности рассматривает Н.В. Попкова в работе «Глобальные проблемы современности и технологическое развитие» [120]. Автор отмечает: в ходе технологической деятельности человечество изменяет структуру земной поверхности, концентрирует или перегруппировывает химические элементы, истребляет или создает биологические виды. Однако, если трансформация биосферы является целью этой деятельности, то изменение физических и химических характеристик биосферы – побочный эффект.

Техногенное воздействие на биосферу, по Н.В. Попковой, протекает в трех направлениях [120, с. 99]:

? прямое техносферное модифицирование биосферных процессов и систем в целях их хозяйственного использования;

? трансформация естественной среды посредством техногенного изменения климата, радиационного фона и среды;

? воздействие на живые существа через изменение биосферных циклов и закономерностей, вызванных уменьшением биоразнообразия.

Итоги тысячелетий техносферизации биосферы, – заключает Н.В. Попкова, – таковы: налицо нарастание трудностей при поддержании уже достигнутого уровня переделанных биогеоценозов и приближение к пределу дальнейшего изменения биосферы в указанном направлении.

В свете рассматриваемых проблем отметим и работу В.С. Швырева «О деятельностном подходе к истолкованию «феномена человека» (попытка современной оценки)», где он выделяет такое понимание деятельностного подхода, которое связано с осознанным активизмом, рациональностью, личной активностью и предприимчивостью [189]. «Драматический опыт современной цивилизации, которая испытывает на себе все разрушительные последствия необузданного безответственного активизма, – утверждает В.С. Швырев, – порождает достаточно обоснованные сильно критические настроения по отношению к деятельному началу вообще в человеческой культуре. Ясно, что в настоящее время приходится распроститься с иллюзиями однозначной позитивности «переделки мира», будь то окружающая природная среда, общественные отношения, внутренний мир людей. Человечество в ХХI веке заплатило, платит и, к сожалению, будет платить слишком дорогую цену за эти иллюзии. Поэтому вполне оправдан и понятен негативизм современного общественного сознания по отношению к активному активизму» [189, с. 113].

К каким же последствиям приводит этот агрессивно-насильственный активизм по отношению к внутреннему миру человека. Данный вопрос рассмотрен Н.В. Попковой [138]. Главный вывод, который делает автор, состоит в том, что человек постепенно теряет свои биологические корни и превращается в человека технологического. Первопричиной наступившего экологического кризиса является антропологический кризис – негативные изменения современного человека. Трудно отрицать факт, – пишет Н.В. Попкова, – что между человеком и созданной им техносферой существует обратная связь. И если раньше человек был вынужден подчиняться биосферным закономерностям, то теперь он должен подчиняться техносфере, вписываться в ее закономерности и вырабатывать в себе качества, нужные для деятельности в ней. Человек пытается приспособиться к жизни в искусственной среде. Общество, культура и биосфера, испытывая техносферные воздействия, либо приспосабливаются к ним, либо разрушаются. В результате, – делает вывод Н.В. Попкова, – «техносферное перерождение человека достигло тревожного уровня. Творец искусственного мира становится его частью, биосферное существо – техносферным» [138, с. 102]. По ходу техногенного развития подвергаются существенной техносферной трансформации человеческие свойства:

? человек, погружаясь в искусственный мир, постепенно утрачивает свои природные качества и приобретает социально-техногенные;

? в организм человека вторгается искусственная среда, искусственная или генетически измененная пища, искусственное оплодотворение, трансплантация;

? человек подвергается биологическим изменениям, среди которых понижение сопротивляемости инфекциям и факторам внешней среды, ослабление органов чувств, бессонница и депрессия, сердечно-сосудистые и раковые заболевания;

? идет деградация внутренних органов и систем человеческого организма.

С такими выводами согласен В.А. Зубаков. Он считает, что следствием технологической деятельности является всеобщий рост технологической напряженности общества. Философы и психологи назвали этот рост психологической напряженности феноменом «психосоматической дезадаптации», а медики синдромом хронической усталости. Это следствие несоответствия между размерами технического прогресса и социальным положением человека. Именно этим, по мнению В.А. Зубакова, возможно, объясняется тревожная статистика увеличения числа самоубийств, рост изнасилований, абортов, наркомании и алкоголизма, повальное увлечение населения эзотерическими «знаниями», верой в экстрасенсов, феноменом НЛО, перевоплощением душ. Д.С. Лихачев констатирует, что все это связано с распадом культуры и дегуманизации общества [69, с. 232].

У людей появляется неосознанное ощущение того, что в мире происходит что-то не так и что «все это» должно закончиться какой-то непонятной катастрофой. В.П. Казначеев называет это «вирусом катастрофы», который проникает, по его мнению, не только в человека, но и в другие виды пока не известным науке путем.

Таковы последствия технологической деятельности общества по отношению к природе и самому себе.

Но возможно и иное понимание деятельности, которое сегодня стало актуальным. Это отмечает В.И. Лекторский: «Это взаимная деятельность, взаимодействие свободно участвующих в процессе равноправных партнеров, каждый из которых считается с другим и в результате которой оба они изменяются». И далее: «Так понятая деятельность предполагает не идеал антропоцентризма в отношении человека и природы, а идеал коэволюции, совместной эволюции природы и человечества, что может быть истолковано как отношение равноправных партнеров, если угодно, собеседников в незапрограммированном диалоге» [99, с. 62].

Очевидно также, что необходимость выживания человечества требует иных методологических и практических подходов к организации природопользования. О возможности такого пути писал И.С. Шкловский в статье «Проблема внеземных цивилизаций и ее философские аспекты» [191]. «Современная наука, основанная на изучении и покорении природы, – отмечает автор, – существует всего лишь немногим более 350 лет (ее можно датировать от Галилея, который первым понял тайну механического движения, что было, например, недоступно античной науке). Ведь для «выживания» вида технологическая эра развития цивилизации совершенно не обязательна. Наоборот, она может быть даже опасной. Вспомним, например, острейшую проблему современности – охрана окружающей нас естественной среды.

Такая проблема могла возникнуть только при технологическом пути развития общества. То, что технологическая эра развития общества отнюдь не является неизбежной, видно на примере античного рабовладельческого общества. Наука того времени, например, вплотную подошла к изобретению парового двигателя. Однако объективные причины… препятствовали наступлению технологической эры, отодвинув ее на полтора тысячелетия…Необходимо подчеркнуть, что идущее по нетехнологическому пути развития не следует считать отсталым и примитивным. Культура в таком обществе может достичь величайших вершин…Нравы могут быть изысканно утонченными, литература может создавать шедевры. Развития в том смысле, как это мы наблюдаем в технологически развитых обществах (рост энергетики, быстропрогрессирующие средства коммуникаций и пр.), не будет.

Конечно, эволюция такого общества и стоящие перед ним задачи в корне отличаются от интересов технологически развитого и бурно развивающегося общества. Заметим еще, что и бесклассовое общество может идти не по технологическому пути развития…Так или иначе, но далеко не ясно, должен ли быть неизбежным технологический этап в развитии разумной жизни [191, с. 84, 85].

В.Н. Мангасарян считает, что одной из стратегий современного общества, способной задать видение решения существующих проблем, может стать коэволюционная парадигма, позволяющая по-новому осмыслить взаимоотношения человечества с природой [109].

О коэволюционной стратегии пишет в работе «Философия природы.

Коэволюционная стратегия» [80] Р.С. Карпинская и др. Как отмечают авторы, они попытались осознать важнейшие характеристики коэволюционной стратегии в естественнонаучном и философском понимании природы. По их мнению, коэволюционная стратегия позволяет:

? интерпретировать для каждой научной дисциплины результаты научных исследований, учитывая решающий вектор изменений в природных популяциях и биогеоценозах;

? осмыслить и понять факты антропогенного воздействия на природные экосистемы, прогнозировать их последствия, а также дать рекомендации, как избежать негативных последствий или свести их к минимуму;

? преодолеть разрыв между эволюционизмом в биологии и эволюционизмом в социокультурных науках, что позволит преодолеть ограниченность социологизма и историцизма, которая связана с отрицанием роли биологически-антропологических факторов в социокультурной эволюции;

? задать новые перспективы для осмысления путей совместной и сопряженной эволюции природы и человека, биосферы и ноосферы, природы, цивилизации и культуры;

? сформировать и утверждать новые ориентиры человеческой жизнедеятельности, выдвинув новые экологические регуляторы как природопользования, так и материального производства, нормы экологической обоснованности и динамического равновесия человека и природы, правовые регуляторы вторжения человека в природные экосистемы;