Земля бессмертных Восток

Немедленный сигнал на успокоение.

– Всё, всё, сейчас будет хорошо, – шепнул, не отпуская руки.

Безобразие в голове Марэн затухает. Вот и покой. Женщина с легким стоном делает несколько глубоких вдохов, смотрит удивленно на Виктора. В глазах собираются слезы.

– Не плачь, Первая сестра, всё же закончилось?

– Виктор, прости, – её шепот слышен был «как днем». Да и не шептала она вовсе. – Знаю, как ты измучен, но я вся на нервах, и спать не могу, и сказать нужно много тебе. Не вытерплю ни минуты! Ты слышишь меня?

– И как я могу тебя не слышать? Говори свои разговоры.

– Это вовсе не разговоры. За многое уже я тебе благодарна, не хочу даже перечислять. Но за маму… За неё я тебе обязана всем, что у меня есть. Ты не можешь представить, что значит для меня мама! Я уже говорила, что она – самый близкий мне человек. Виктор, вот как мне отблагодарить тебя?

– Скажи: спасибо, Виктор, – подсказывает тот.

– Спасибо, Виктор, – слегка улыбается Марэн, – миллион раз спасибо! Ох, странник, не было бы запрета, вышла бы я за тебя замуж, и каждый день говорила бы «спасибо»…

Между прочим, эта мысль Мальцеву не понравилась. Иметь в жёнах такую… Может, это очередное доказательство того, о чём думалось только что? Значит, как бы выкрутиться, не настроив на агрессию?

– А что за запрет на замужество?

– Знаешь, все валентинки могут выходить замуж, все, кроме Первой сестры – такое условие.

– Марэн, не обижайся, если мои вопросы покажутся наивными или просто глупыми, ладно? Вот скажи, выйти замуж – это значит, быть женой и иметь мужа?

– Конечно, а что еще? Или как еще? – недоумевает Марэн.

– А если, например, я не муж тебе, но ты считаешь меня мужем, это не запрещено – считать?

– Не запрещено, конечно, считать мужем я могу кого угодно…

– Так и считай, что я твой муж, в чём проблема?

Марэн задумалась надолго.

– Не очень я понимаю, но… вот я объявлю это всем сестрам, и что?

– Да что «и что», Марэн? Все и услышат, что никаких запретов ты не нарушила, формально я не твой муж, а то, что считаешь ты – это только твоё дело!

– М-да… Недаром мама начала мне завидовать. Но… как к этому отнесётся Пресветлая, ты подумал? Ведь это её запрет.

– Так я у неё спрошу.

– Виктор! – вскинулась Марэн. – Не смей! Ей ещё только до наших отношений при всех проблемах…

– Женщина! Я сделаю так, как считаю нужным! В настоящий момент мне нужно, чтобы ты не переживала, боясь, что нарушишь запрет, ведь боишься? Вот и спрошу, ты даже не заметишь.

– Ох, Виктор, у меня опять начинает голова болеть. Лечи, давай!

Лечить не сложно. А вот между «считать» и «быть» разница существенна. Если Виктор и лукавит сейчас, то будущее покажет степень правды.

– Марэн, рассвет близится, «полощется» даже. Можешь пару слов о Пресветлой?

– Именно пару. Она не разрешила говорить о её жизни, тем более писать о ней. Не удивляйся – если бы это было можно, представляешь, сколько бы нашлось писателей, и какие возникли бы разночтения? Пресветлая мудра, пусть лучше никто о ней не знает ничего. Зато и лжи нет, понял? Могу сказать только вот что…

Валента – очень сильная целительница с белой аурой. Однажды сразу на огромном пространстве материка случилась беда: на севере – страшные весенние паводки, за ними – ужасная засуха, голод, мор. Весь юг поразила эпидемия чумы, а на востоке, будто все сошли сума, начались войны между разумными расами, где и неразумным место нашлось. Маги оказались бессильны, да и много среди них оказалось робких, попрятались за своими защитами! А вот из других рас кое-кому и спасибо следует сказать, но об этом после.

Валента кинулась на юг, в самое опасное место, в эту заразу. Сколько она там была, по-разному говорят, остановила болезнь и оказалась на севере. Вот здесь в разгар жары, когда у неё стало получаться с погодой, она не смогла справиться со своим переутомлением, да к тому ж случилось быть у красного круга. На глазах потрясенного мужа и всех, кто был рядом, ударил в небо ярко-синий луч, и… Валенты не стало Земле.

Видно, столько было на материке благодарных Белой Валенте разумных, столько добрых дел свершила она, и так велика была её тяга к свету, что осталась она в небесах покровительницей земледельцев, семей и больных.

Этот Храм был сооружен вскоре верными последовательницами Пресветлой Валенты, именно женщинами разных рас и сословий – до сих пор нет между сёстрами никакого деления. День ото дня множилось наше число, и возникали местные Храмы в разных местах материка. Если Храм строился с искренними намерениями, освещался он синим светом Пресветлой и освящался им же.

И никто на материке не мог и может причинить вреда валентинкам – это грозит очень серьезными последствиями. Даже скрытые красные или просто подонки знают, что кара неотвратима.

А еще оставила нам Пресветлая несколько неписаных правил нашей жизни. Я тебе кое-что рассказывала о них вчера, но первое нужно учитывать всегда: ни храмы, ни Лига Пресветлой, ни отдельные валентинки не могут вмешиваться в мирские дела государств, царств, княжеств, разных сообществ, мы не можем ни осуждать, ни одобрять никаких действий разумных.

– И даже тех, что приносят вред семьям, здоровью разумных? – позволил себе Виктор перебить рассказ.

– Да, – вздохнула Марэн, – даже тех. Мы лишь исправляем, по возможности, последствия этих деяний. Только так мы можем помочь любому разумному, понимаешь, Виктор, – любому, вне зависимости от сословия, благосостояния, расы… Кроме… кроме правителей, что первыми начинают агрессию. И здесь нам уже никто не в силах помешать. Вот так. Хочешь о чем-то спросить?

– Хочу, но не спрошу.

– Это еще почему, никак стесняешься меня?

– Нет, просто не знаю пока, о чем спросить. Даже то, что ты успела наворковать, навевает всякие раздумья, особенно… Да нет, рано, думать надо. Марэн, а ты не замечаешь, что скоро уже солнышко встанет?

– Замечаю, и уже хочу, чтобы оно быстрее заходило, понял, учитель? Я бегу переодеться, не вздумай исчезнуть!

А куда ему с подводной лодки? Только отчалили… В каком направлении – неизвестно. Стал ждать, точнее, готовиться чисто технически. Голова, в самом деле, пуста, даже о том, что случится еще до захода солнца, думать не получается. Может, Пресветлая подскажет курс?

Зал находится в срединной башне Храма и названию «Строгий» соответствует полностью. Да, здесь стены, как и повсюду в Храме, украшены цветочным орнаментом, в оформлении вообще отсутствуют темные тона, сопутствующие обычно мрачности. Но! Высокие именно строгие стрельчатые окна-витражи, уходящий ввысь купол, полупрозрачно-синий с расширяющимися от центра вниз фиолетовыми лучами. И полное отсутствие какой-либо мебели. Освещённая незаметным источником тепло-белым светом статуя, не больше обычного человеческого роста – видимо, оригинал фигурок Пресветлой в жилых покоях, метра на полтора возвышается на чисто белом круглом постаменте. Статуя не в центре зала, а у стены напротив входа на фоне полукруглого витража той же растительной тематики. Всё просто и, действительно, строго, кроме улыбки Пресветлой.

Когда Виктор с Марэн вошли, все уже были здесь. Матушка сидела в кресле перед изображением Пресветлой, торжественная и умиротворённая, с уложенной венком причёской, в которой вместо украшений был всего один белый цветок, в длинном закрытом платье синих тонов. Видимо, она и вызвала Марэн ко времени начала «аудиенции».

Остальные сёстры, а это все, кто был на тот момент в Храме, выстроились вдоль стен, молчаливые, в «серьёзных», хоть и разнообразных нарядах, и все, как одна, с белым цветком в причёсках. Мальцев глянул на Марэн: цветок на месте, когда успела? Видно, не часты подобные события, да были ли они вообще? На лицах любопытство не так уж и замаскировано. Как и ожидание чего-то необычного. Для странника это тоже как-то не очень обыденно, так он и не скрывал интереса. Вот интересно, например, будет ли торжественный сигнал к началу действия, фанфары красиво бы звучали?

Остановились метра за два перед Матушкой в слегка светящемся кругу на полу.

Свет в зале чуть-чуть померк, статуя Пресветлой стала окутываться голубоватым сиянием, которое сгущалось и темнело к низу, в конце концов полностью укутав Матушку фиолетовым покровом и скрыв её от глаз присутствующих. Дыхание вокруг перестало быть.