Вьюга и четыре шаманских бубна

Вьюга и четыре шаманских бубна
Анче Колла

Отчего метели воют отчаянными песнями? По ком плачет Старуха Вьюга и как удержать черное ненастье? Шаманы отстучат переходную песню, чтобы открыть предел между миром живых и миром вечной зимы, откуда еще никто не возвращался. Но обрадуются ли весне?

Анче Колла

Вьюга и четыре шаманских бубна

Сидя на краю мира, расплетала старуха Вьюга седые косы да заплетала метели… И вились они поземкой понизу, вихрями поверху. А когда расплела, взяла гребень и начала расчесывать прядь за прядью да песню петь. Под воющий ветер, ровняющий небо и землю, белым молоком заливающий пространство от края до края, острыми снежными копьями впиваясь в ошалевший мир, рыдала, стонала та песня. То ли по судьбе своей отчаянной пела старая Вьюга, то ли звала кого, то ли поминала…

Прятались звери, птицы, лесная нечисть закрывалась оберегами за замками коваными. Большая буря шла по земле, и пока не отпоёт, не отвоет старуха Вьюга, ни доброму, ни злому, ни живому, ни мертвецу не будет хода по краю.

За чертой простиралась вечность. До черты был предельный мир с бушевавшей в нем метелью. А голос нёсся и по той стороне, и по этой. Кто не знал о нездешней песне, тот кутался в теплое, спасаясь от мороза по коже. А кто умел чувствовать истину, в том отзывалась душа болью и тоской непонятной. Вьюжной, снежной, безбрежной…

А пела она… Да конечно, о любви. О чем ещё? А вот про то, по кому так сковалась льдом душа колдуньи Вьюги, никому не ведомо было… Слухов много ходило. Но наверняка кто бы мог сказать? Черная ночь шла по земле. Вверх взмывал костяной гребень да вниз скользил, и уже новый куплет заводил надрывный голос Вьюги…

Но долго ли проживешь в таком ненастье? Одно дело, на день-два-неделю скрыться от непогоды, и совсем другое, если конца и края нет метели. А потому взобрались четверо мудрейших шаманов из обеих деревень на шеи к оленям и двинулись к краю мира, где жила Вьюга.