Конан и Врата Вечности

В этот миг мраморная плита у него под ногами провалилась, и немедиец полетел вниз, в смрадную бездонную пустоту.

– Ты зря это сделал, Конан, надо было его отпустить.

– Отпустить этого ублюдка? Да я еле сдержался, чтобы не раскроить его череп. Но потом мне пришла мысль получше.

– Они убьют купцов.

– Не убьют. Я велел отпустить мехемцев, они сообщат, что Бравгард жив и сидит в темнице. Думаю, он не очень ушибся, падая в колодец, а воздуха там хватит, хотя дышать и затруднительно – трупы прежних узников еще воняют. Бравгард, подозреваю, не на последнем месте в дружине этого Дастана, так что будет хорошим заложником.

– Отчего же шахсар прислал сюда приближенного человека? Это рискованно.

– Видать, никто из мехемцев не смог бы держаться столь вызывающе, как немедиец. Он из наемников, сразу видно, а публика эта грубая и бесцеремонная. Надо сказать, постарался он на славу, ты до сих пор вся дрожишь.

Они лежали на широком ложе в опочивальне дэви под синим, украшенным серебряными звездами пологом. Тонкая рука Жазмины покоилась на груди варвара, ее густые черные волосы щекотали ему плечо.

– Значит, они хотят войны, – прошептала женщина, крепче прижимаясь к киммерийцу. – Зачем?

– А зачем вообще люди сражаются друг с другом? Так заведено богами и ничего тут не поделаешь. Мехемцы каким-то образом одолели войско Косалы и теперь хотят, чтобы ты двинула кшатриев в их долину…

– И я сделаю это! – воскликнула Жазмина, резко садясь на постели. – Пусть им помогают все колдуны Стигии, мои войска хлынут в Сокровенную Долину, как волны бурного моря, и сметут всякого, кто встанет у них на пути!

Конан ласково обнял ее за плечи и уложил рядом.

– Сдается мне, Дастан как раз того и добивается. Не знаю зачем, но он хочет, чтобы ты направила на Эль-Мехем все имеющиеся силы.

– Он пожалеет о своей самонадеянности!

– Может быть, да, может, нет. Только не следует идти на поводу у противника. Давай сделаем так: я отправлюсь через горные перевалы с небольшим отрядом, разведаю, что к чему, а потом решим, как поступить. А сейчас – хватит о делах, пора заняться кое-чем поприятней!

И они занялись тем, чем занимались почти каждую ночь с тех пор, как Конан вернулся из Гадхары.

Когда Жазмина уснула, варвар выбрался из-под леопардовой шкуры, служившей одеялом, бесшумно оделся и выскользнул в коридор.

Он миновал сеть запутанных коридоров, спускаясь все ниже этаж за этажом, пока не оказался в подвале. Дремлющий стражник встрепенулся и, завидев раджиба Конана, отсалютовал ему круглым щитом. Варвар небрежно кивнул и пошел дальше. Своды становились все ниже, проход – уже, под сапогами хлюпало, на стенах висели комки паутины. Несколько раз из-под его ног с писком разбегались крысы.

Свернув за очередной поворот, Конан остановился, прислушиваясь. Ему почудилось, что кто-то крадется следом, осторожно ступая по жидкой грязи. Нет, показалось. Да и кому придет в голову шастать в полумраке подвала ночью – разве что варвару, замыслившему черное дело.

Отвалив длинный узкий камень, киммериец с трудом протиснулся в темную щель. В нос ударил сладковатый запах, столь знакомый любому воину, которому доводилось, ехать через бранное поле на следующий день после битвы.

Он оказался в круглом помещении, едва освещенном тусклым светом, льющимся из небольшого отверстия, пробитого где-то высоко вверху. Смутная тень заворочалась возле стены, раздался хриплый крик… и Конан тут же ударил кулаком, валя наземь человека, бросившегося на него с отчаянием смертника.

– Убери свой меч, Бравгард, – сказал киммериец спокойно, – здесь негде размахнуться. Давай поговорим.

Достал из сумки на поясе свечу и кресало, чиркнул, запалил огонь. Увидел бледное лицо немедийца с кровоподтеком во всю щеку. Плененный посланник сидел на куче соломы, сжимая клинок с обломленным концом.

– Кто ты? – прохрипел узник. – Палач?

– Что, не терпится на Серые Равнины? Нет, брат, я не палач. Я такой же наемник, как и ты.

– Наемник? – Бравгард судорожно облизнул пересохшие губы. – Вижу, ты не вендиец. Откуда?

– Какая разница? У воинов удачи нет родины. Вернее – родина там, где платят больше. А здесь платят мало, слишком мало.

– Зачем ты пришел?

– Поболтать. Надоели, знаешь, велеречивые ублюдки, которые слова в простоте не скажут. Хлебни-ка.

И варвар протянул немедийцу небольшой мех с вином. Бравгард жадно припал к нему и осушил наполовину.

– Ладно, – сказал он, вытирая губы, – напоил. Может, и закусить чего принес?

– Закусывать будешь в своем Эль-Мехеме, или как там эта дыра называется. Чего таращишься? Не веришь, что отпущу?

– Не верю, – признался посол, – Если ты простой наемник, как узнал, где меня держат?

– Да пьянствовал я тут с местным палачом, – объяснил Конан небрежно, отхлебывая из меха оставшееся вино, – знатно тот выпивал, даром что вендиец. А налакавшись, стал хвастать: дескать, таких застенков, как в Айодхье, нигде не сыщешь. Повел показывать, а я запоминал, что к чему, неровен час – пригодится. Колодец этот тоже мне показал, дэви сюда людишек сбрасывает, когда хочет, чтобы те навсегда исчезли.

И варвар указал на пару скелетов и полуразложившееся тело в изодранной рубахе.

В глазах Бравгарда засветилась надежда.

– Выпусти меня, земляк, – сказал он просительно, – век не забуду! В Эль-Мехеме золота много, к нам придешь – богатым будешь!

– Богатство – это хорошо, – согласно кивнул Конан, – а порешим мы с тобой так. Сейчас уйти не могу, дела кое-какие в Айодхье остались. Говоря по правде, не дела, а делишки: надо одному ублюдку печень вырезать. Долг чести, сам понимаешь. Ну а там, Кром даст, свидимся. Дэви большое войско собирает, на Эль-Мехем идти хочет. Я с кшатриями пойду, погляжу, как все обернется. Ежели вендийцы победят и город твой возьмут – не обессудь, тогда я сам твое золото заберу. И тебя кончу, коли под руку подвернешься. Служба, брат. Ну а если Дастан твой одолевать станет, так я в плен сдамся. Тогда уж не позабудь, кто тебя из неволи вызволил. И про золотишко обещанное не забудь – мой меч дорого стоит!

– Ну ты и тип, – только и сказал немедиец с уважением.

Когда Конан, отворив потайную калитку, выпустил его за городскую стену, Бравгард обернулся и хлопнул варвара по плечу.

– Ты – настоящий рыцарь удачи, брат, – молвил он торжественно. – Мы еще повоюем бок о бок, вот увидишь!

– Давай двигай, – подтолкнул его киммериец, – пока я не передумал.

ГЛАВА 7

Перебежчик

Когда сияющая колесница Асуры плывет по небу над благословенной землей Вендии, Солнечный Бог любуется творением рук своих. Густые джунгли, полные зверья и птицы, перемежаются долинами широких рек, вдоль которых располагаются поля, дающие жителям сей страны пропитание.

Прекрасные города и величественные храмы украшают страну, как белые и голубые опалы в оправе из сочно-зеленого зморродона. Плодоносные сады окружают селения, нитки дорог пересекают державу из конца в конец, с севера на юг и с востока на запад – к горам Тайдук-Нубас.

Асура любуется склонами этих гор, обращенными на закат. Джунгли достигают их отрогов и, редея, отступают, как морская волна, набежавшая на берег, спешит уйти обратно в море, оставив мокрый песок. Выше растут лиственные деревья, а за ними – высокие сосны, между стволов которых висят, цепляясь за ветви, словно куски тончайшей ваты, облака. То тут, то там на склонах видны селения, прозрачные ручьи весело бегут среди камней, а на лужайках дети пасут коротконогих буйволов с черной блестящей шкурой и стада круторогих коз.

Но, когда колесница, запряженная шестью птицами с женскими лицами, переваливает вершины Тайдук-Нубаса, Асура спешит отвернуться, чтобы не видеть горячие желто-красные откосы, ниже которых – только мертвый щебень.

И погоняет Царь Небесный упряжку, чтобы быстрее миновать место, опаленное, когда он спускался на грешную землю, дабы наставить Вакришамитру на путь истинный.

Каждый вендиец по эту сторону гор помнит, что пустыня совсем недалеко – за перевалом. Оттуда, из долины Мехем-Ту, льется через ущелья зной, летит по ветру сухой песок, рассеивается над полями и селениями, проникает в окна, набивается в рот, обжигает глаза. Впрочем, такое бывает редко: ветры чаще дуют в долину Мехем-Ту, словно в огромную раскаленную чашу, но когда порывы его все же одолевают перевалы, вендийцы молят богов послать дождь. И дождь выпадает, спасая урожай, охлаждая воздух, наполняя его свежестью и ароматом трав. Дождь выпадает по эту сторону гор, на восточном склоне, на западных откосах всегда сухо. Плохое место долина Мехем, и делать там простым людям нечего.