Альфабет

Приняв решение и более-менее успокоившись, я спросил у своего визави:

– А если я все-таки вызову чье-нибудь любопытство, как мне себя вести? Убегать? Прикинуться дурачком?

– Убегать только в том случае, если угроза разоблачения окажется слишком большой. И лишь когда будете стопроцентно уверены, что убежите. В противном случае лучше и впрямь закосить под дурака. Вы в художественной самодеятельности когда-нибудь играли?

– Да, – почему-то ляпнул я.

– Тогда вам будет проще. Сыграйте роль пьяного, невменяемого, душевнобольного – что ближе по духу. Но все-таки лучше до этого не доводить.

– Хорошо, – сказал я, почувствовав вдруг эффект дежавю. Совсем недавно кто-то уже говорил мне нечто подобное… Совсем-совсем недавно. Может, сотрудница отдела культуры?

Казалось, еще немного – и я вспомню. Но мне помешали. Безопасник подошел к столу, достал из папки лист бумаги и поманил меня пальцем:

– Подпишите.

– Что это?

– Подписка о неразглашении. Даже если переход не состоится, вы все равно обязаны молчать о том, что услышали в этом кабинете. В противном случае я вам не завидую. Не примите это за пустую угрозу.

Я почувствовал, что бледнею. Лоб покрылся испариной. Громила наверняка подумал, что я впечатлился его словами. Но я испугался того, что должен был поставить подпись Вокара. Ведь я даже примерно не знал, как тот расписывается! А он наверняка ставил в «Прорыве» свою настоящую подпись и, скорее всего, не раз. Отказаться я не мог, тогда мной займутся сразу и всерьез. А как расписывается настоящий Вокар они вряд ли помнят. И, скорее всего, не кинутся тут же сверять с оригиналом мои каракули. Так что, расписавшись, я оставлял себе хоть какой-то шанс на спасение.

Я взял ручку, приложил к бумаге перо и, начав завиток, весьма правдоподобно закашлялся. При этом подпись вышла совершенно неразборчивой и корявой.

– Простите, испортил. Дайте еще один бланк.

Я очень надеялся, что мою просьбу проигнорируют. Так оно и случилось. Безопасник глянул на мою закорючку и сказал:

– Пойдет. У нас хорошие графологи.

Меня повели в другой кабинет, где пожилой молчаливый мужчина выложил на стол несколько пар брюк, три свитера, столько же курток и шапку. Все это выглядело пародией на одежду нашего мира, но все-таки было приличней жеваного костюма, так что я переоделся без возражений.

Потом меня вывели в центральный коридор и подвели к окну в дальнем его конце. Бросив через стекло взгляд, я почувствовал, как сладостно сжалось сердце – за окном горели привычные фонари, и под ними проносились не трехколесные огурцы, а нормальные автомобили.

А когда открывали окно, я вспомнил о недавнем дежавю. Точнее, вспомнил, как Рыбак сказал мне вчера: «Действуй по обстоятельствам, ты же артист». Вот только я ни до этого, ни после ни словом не обмолвился Менделеву, что играл в театре.

Глава 10

Выпрыгнув из окна, я со всех ног бросился за школу, куда не доставала камера с проспекта. А потом помчался к «хрущевкам» и девятиэтажкам спального района, где, по моему разумению, камер вообще быть не должно.

Я бежал, пытаясь соображать, но получалось плохо. Понимал одно: мне ни в коем случае нельзя встречаться с Менделевым. Он был не тем, за кого себя выдавал. Его планы оставались неизвестными, но вряд ли в них нашлось место мне – тому, кто выяснил его истинную сущность. Тому, о ком он, как оказалось, знал если не все, то многое. Он следил за мной, заманил меня в свое логово… Так вон оно что! Я даже споткнулся от внезапно вспыхнувшей мысли. Вот почему мне так неожиданно и странно отказали в отделе культуры! Рыбак не последний человек в городе, и его влияния и связей наверняка хватило для небольшого давления, а может, и всего лишь для убедительной просьбы. Вот только… Рыбак… Какой же это Рыбак? Это вообще не житель нашего мира! Или все совсем не так? На самом деле Менделев ни о чем не подозревающий бизнесмен со странным хобби, а его двойник где-то прячется, вынашивая свои черные планы?.. Тьфу ты! Что за глупости лезут в мою уставшую, запутавшуюся голову! Почему планы обязательно черные? Обычная исследовательская миссия. Я ведь ходил на Бету не с целью ее захватить! Да, но меня туда отправил богатенький любитель, а на той стороне этим занимается специальное подразделение, практически закрытое, курируемое спецслужбами. Есть разница?

И все-таки Менделев – это и в самом деле Менделев, или какой-нибудь Мендель Зловред? Как это узнать, не встречаясь с ним? Собственно, ответ напрашивался сам, и он был единственным: Алена. Да, я ее почти не знал. Да, уверенности, что она тут же не побежит к Рыбаку с докладом, у меня не было. Но не делиться же моими сомнениями-подозрениями с Никитой! Впрочем, положа руку на сердце, я должен был признать, что Никита ничем в этом плане не отличался от Алены, но то же самое сердце изо всех сил тянулось именно к Алене, и я не мог его в этом винить.

За этими рассуждениями я добрался до ближайших домов. Сообразив, что бегущий по безлюдной ночной улице человек может вызвать у случайных наблюдателей ненужные подозрения, я перешел на шаг, а потом и вовсе остановился у стены девятиэтажной свечки.

Твердо решив все рассказать Алене, я стал думать, как это сделать. Ее адреса я не знал, караулить возле офиса было опасно и глупо. Проще всего было позвонить и назначить встречу, благо Аленин номер, заканчивающийся на «ты моя радость – 391», я хорошо помнил.

Сунув в карман руку за телефоном, я его, разумеется, не обнаружил, чертыхнулся и схватился за голову. Что же теперь делать?

Тут я обнаружил, что отдыхаю возле девятиэтажки не один. Шагах в десяти от меня, возле самого угла, стоял, держась за стену, мужчина. Он был в дупель пьяным, но конченным бомжем не выглядел. Не новая, но вполне приличная куртка, черная вязаная шапка… Нет, я не собирался грабить несчастного. Я всего лишь подошел к нему и вежливо попросил телефон. Не насовсем, сделать один короткий звоночек.

– Выпить есть? – дохнул на меня «ароматным» свежаком мужчина.

– Нет, – признался я.

– Тогда пошел ты… – посоветовал недобомж.

– Не, не пойду. – Я отвернулся, стянул с головы дурацкую бетовскую шапку, скрутил ее и сунул за пазуху. Затем включил свои артистические способности и снова повернулся к пьяному. – Я соврал. Выпить у меня есть. – Я похлопал по выпирающему на куртке валику и заговорщически подмигнул.

– Давай, – продолжая держаться за стену, мотнул головой «недоперепивший».

– Так не пойдет. Я тебе дам выпивку, а ты ее возьмешь – и убежишь. Ноги-то у тебя вон какие длинные, мне не догнать будет.

– И… не догонишь, – икнул пьяный.

– Вот видишь. Так что поступим наоборот: ты мне дашь телефон, а потом я тебе дам выпить. Мне ведь от тебя все равно не убежать, так что…

– Забодаешься убегать!

Недобомж полез в карман, но одной руки, чтобы держаться за стену, ему не хватило, и он завалился на спину. Я подошел.

– Не ушибся?

– Выпить есть? – прозвучало в ответ.

– Мы ведь это уже обсудили. Есть. Но после телефона.

Пьяный, даже не делая попыток подняться – наверное, он думал, что продолжает стоять, – снова зашарил в кармане и, хоть я уже перестал на это надеяться, достал оттуда мобильник. Я наклонился, забрал телефон и отошел в сторону.

– Э! – завозмущался хозяин гаджета.

– Все под контролем, – бросил я и стал набирать Аленин номер.

Я очень надеялся, что в столь позднее время она будет не в офисе, или по крайней мере не крикнет что-нибудь вроде «Горин нашелся!», поэтому, едва услышав недовольное девичье «да», тут же негромко, но быстро сказал:

– Алена, это Василий. Только тихо, никому не…

– Василий! – завопила Алена так, что мне пришлось отнести от уха трубку. – Ты где?! Ты куда пропал?!

– Стоп! – оборвал я набирающий силу словесный поток. – Ты сейчас в офисе?

– Нет, я там сутки просидела, тебя дожидаясь… Я только что домой зашла. Но где ты был?!

– Потом, все потом. Ты где живешь?

Она назвала адрес. Я не очень хорошо знал город, но улица, где жила Алена, была недалеко от автовокзала, поэтому мне не раз приходилось там бывать. Я уже собрался назначить встречу в кафе возле ее дома, но вспомнил, что у меня нет документов, а появиться, пусть и в столь позднее время, в моем дурацком наряде почти в самом центре города – это как пить дать вызвать интерес у полиции. Поэтому я сказал:

– Бери такси и поезжай… – я покрутил головой и увидел на стене соседнего дома название улицы, которое и продиктовал Алене. И добавил: – Только, пожалуйста, никому не говори, что я нашелся. Ни-ко-му!