Возмездие Света

«Всё-таки, я буду скучать по этому месту», – думала она, поднимаясь по стёртым ступенькам крыльца. Неподалёку от входа сидела баба Вера, которая, кажется, почти не изменилась за все те десять лет, которые Яна провела в «Солнышке», оберегая покой, помогая с уборкой, готовя ребятишкам еду. Многим деткам она заменила маму, которую те потеряли – из-за опасной, тяжёлой работы, голода и болезней… Жизнь под землёй таила много опасностей. Но за время знакомства с Аланом и прожив год в их семье, Яна стала считать маму Алана своей второй мамой, они все так много сделали для неё. Но и бабу Веру она тоже очень любила.

– У него была? Как он там, поправляется? – вопрошала баба Вера, всё видя и зная про своих воспитанников. Она стала первой, кто помог тащить Алана и Антона к лекарю, к тому времени Яна уже окончательно выбилась из сил.

Обняв бабу Веру, они долго шептались под наступающие сумерки, про их поход, про учёбу. Про то, что скоро Испытание, а потом ей придётся покинуть «Солнышко». Она станет взрослой.

– Куда ты пойдешь, дочка? – вопрошала её старушка, внимательно глядя в глаза. А Яна лишь улыбалась, вцепившись в подарок от Алана, но смолчала, как и обещала ему. – Ладно, не рассказывай. Пусть у тебя всё получится!

Обняв напоследок бабу Веру, Яна прошла на второй этаж, в свою комнату, что находилась неподалёку от лестницы. Открыв незапертую дверь, она осмотрелась – теперь, когда она стала старше, её когда-то огромная комната стала такой тесной, но при этом всё равно оставалась очень уютной.

Вот письменный стол у окна, за которым она провела много времени, делая уроки, ведя дневник и пробуя писать книжку. А ещё они с Аланом тут выполняли домашние задания, учили стихи, рисовали. Жёсткая стальная кровать напротив стола, а на стене над ней её рисунки: их города, Сада с большими деревьями и порхающими придуманными бабочками, которых она видела в какой-то книжке однажды, и даже с портретом Алана, нарисованном, когда они ещё учились в младших классах. Зря он тогда так сердился, всё же вышло немного похоже. Для Яны в этом портрете был важен сам жест, запечатлённый момент, когда Алан проявил свою заботу о ней. Она улыбнулась, вспоминая, как Алан хотел протрет сжечь, но потом согласился оставить, в обмен на помощь с написанием домашних заданий.

«А ведь Алан же, обманщик, тогда улыбался! Да и не собирался он портить этот портрет, ведь сам потом как-то стоял и рассматривал его, пока меня не заметил. Вот… хитрец, а я ему ещё домашки решала!» – вспомнила и рассмеялась Яна.

Ещё у неё была ванная комната и, подперев входную дверь стулом, Яна впорхнула в неё. Большой тазик горячей воды наполнился быстро, спасибо «термалкам», что есть в их Седьмом. Она принесла и зажгла фонарь. Скинув одежду и окунувшись в импровизированную ванну, сжимая в руках добытое сокровище, Яна закрыла глаза. Она вспомнила весь ужас прошедших дней, только сейчас чёрным грузом навалившийся на неё. Вода медленно остывала, и лишь сфера хранила тепло, становилась постепенно всё горячей.

Потянувшись за мылом, Яна попробовала положить сферу на стул, стоящий неподалеку, но та словно прилипла к руке. Удивившись, она открыла глаза – сфера быстро темнела и золотые блики пропадали на ней, тонули в тёмной глубине, испускающей чёрный туман. Не веря в происходящее и испугавшись, Яна схватила её второй рукой, пытаясь отбросить, но та словно приклеилась и ко второй руке, лишая её подвижности.

Форма сферы быстро менялась, длинные, тонкие, чёрные щупальца тянулись к локтям, врастали под кожу. Кровь стала словно огонь и жар от рук быстро шёл к телу, обволакивал грудь, мешая дышать, подползал к голове. Громко вскрикнув, Яна упала, теряя сознание, видя лишь бесконечный чёрный колодец, в который она проваливалась, навстречу гаснувшему свету в его глубине, и некому было прервать то падение, ведущее в бесконечность…

***

…Время послушно текло из прошлого в будущее. Он очень хотел проскочить этот миг, бессильный поделать что-либо… Но внял моей молчаливой просьбе и дал мне мгновение, или же вечность – для скорби…

***

Длинные гудки сирены, надрывавшейся где-то в центре города, разбудили меня. Они прерывались на длинный, истошно пищащий сигнал, значение которого знали все, но никто ни разу не слышал его по-настоящему – он означал, что нужно оставаться по домам, закрыть все окна, двери и ни при каких обстоятельствах не выходить на улицу. В комнату вбежала мать, быстро запахивая ставни на всех окнах.

– Ма, я долго спал? – спросил я, ещё не до конца осознавая происходящее.

– Так четыре часа всего прошло, как Яна ушла, ты сразу заснул! – всплеснула она руками.

– Что?! А если она не успела дойти, а если… – я спохватился, разные нехорошие мысли лезли мне в голову, покачивало, я стал собираться. Натянул свитер и брюки, полез в шкаф в поиске носков.

– Ты куда это собрался? Ночь на дворе! К тому же сирена пищит, не выходить никуда. Не пущу! – вцепилась мать в мой рукав. Я мягко освободился от её хватки и проковылял в коридор.

– Ма, она сферу взяла? – спросил я, глядя в её глаза, полные слёз.

– Да куда же она теперь без неё, подарка-то твоего пойдёт? Взяла, конечно взяла. А как ты пойдёшь, тебя же ноги не держат, да ещё повязка на глазу?

– Я быстро, одна нога тут, другая там, а если что, в «Солнышке» пересижу, баба Вера там, на охране, она хорошая. Почти как ты, но ты – лучше. Всё, давай! – ответил я, отпирая засов, быстро выходя за дверь и захлопывая её за собой, пока мать не передумала.