Глаз колдуньи дернул веком,
Алчность пробудилась в ней,
Зашептала: «Рэка, мэка!», —
Смяв немного желудей.
Бросив желуди в кострище,
Пламень вспыхнул золотой,
И на месте пепелища,
Туго выгнувшись дугой,
Наливаясь быстро силой,
Заискрилась, вся горя,
Древней магией крутилась
Дудка цвета янтаря!
Лишь в костре угасло пламя,
Руку протянул Гохиф,
Как торжественное знамя,
За цевье дуду схватив.
– Непростая эта дудка,
В ней сокрыта сила тьмы,
Правит мыслями, рассудком,
Наяву рисуя сны.
Ты иди, играй, родимый,
Помни: есть у дудки страх,
Этот страх неодолимый —
На чужих сгореть перстах!
– Все понятно, будь спокойна,
Будет наш с тобой король,
Королевства мы достойны,
Проявить себя позволь!
– Ты крамолой не бахвалься!
Нет геройства в колдовстве,
С дудкой ты не расставайся
Ни при свете, ни во сне!
– Благодарствую, родная,
Жди с победою меня,
Мы удачу оседлаем,
Одолеем короля!
Дверь петлями заскрипела,
Вышел в улицу Гохиф
И отправился на дело,
Ничего не позабыв.
Долго шел в густом тумане,
По чащобе, полем, вброд
И, зажав дуду в кармане,
Вышел прямо у ворот.
– Кто таков? – спросила стража.
– Чей вассал? Зачем пришел?
А Гохиф на дудке сразу
Свою песенку завел.
Вмиг мерцание из дудки
Полетело через ров.