Дневник Великой Отечественной Войны Боровиковой Александры Никифоровны

Любимый город будет спать спокойно, что будет впереди – не знаю.

Проводила сегодня смену «Б», под Нарву.

Эх, сама бы съездила туда с удовольствием, а то сидишь здесь.

Ох, как надоело.

Уже 33-ю ночь ночую на Фабрике, за период войны с 22 июня 1941 года.

Опять поют песенку из кинофильма “Искатели счастья” (*Советский фильм режиссёров Владимира Владимировича Корш-Саблина и Иосиф Соломоновича Шапиро, 1936 года).

Так хочется с горя выпить кружку пива, может, будет полегче.

Чуть-чуть всплакнула, когда передавали эту песню: “Кто его знает?” (*Песня “И кто его знает” написана в 1938 году В. Г. Захаровым и М. В. Исаковским).

Слушала последние известия.

Всё же, желанную кружку пива, я сегодня выпила.

Какое кошмарное было сегодня настроение, так я жалела, что я не мужчина, тогда бы моё место было на фронте, а не здесь отсиживаться и слушать по радио то, что можно осуществить на деле, на месте самому.

Ведь мне не страшна смерть, в особенности, когда её положишь за Родину, знаешь, за что, которая дала тебе жизнь.

Кипит душа, желанием громить фашизм.

С горя, давай сегодня громить всех мух в своём кабинете.

Какой кошмарный был сегодня день.

Мне уже делают замечание, что я, такая живая и весёлая, становлюсь скучной и молчаливой.

Это отзываются передаваемые издевательства фашистов над городом.

Пропади всё пропадом, злосчастный Гитлер, и вся его прихвостня.

Злосчастный Гитлер, нарушил всё, что так было хорошо.

Ну ладно, Шурочка, пора ложиться спать, а завтра, вставай такой бодрой, и весёлой, как была раньше.

Спокойной ночи – спи, Саша!

4/VIII/1941

4/VIII. Честное слово, смешно – настроение меняется по погоде.

Сегодня бодрое, бурное настроение.

С таким настроением только бить фашистов, покрошил бы их несколько душ.

Послала два письма – одно Апостолу, и второе на станцию Хитола (*Хийтола – узловая станция Октябрьской железной дороги на 173,0 километре перегона Кузнечное – Алхо), товарищу Степанову.

Бурные письма – по настроению, вот, скажут, дурёха – ну, ничего, надо же пареньков поддержать.

Время сейчас горячее.

Ну и у нас, не как у лягушек, тоже бьёт горячая кровь.

Сегодня дан приказ ему на Запад, чтобы освободили комнату № 1 на Боровой.

Хватит дурака-то валять, иди в цех, а то засиделась.

Сидишь уже, наверное, с полчаса.

Живучи на веку, повертишься и на сиделке, и на боку – как сказал Кирилл товарищу Сталину, от которой поговорки Сталин расхохотался (*Советская классическая проза. Панфёров Федор Иванович. Книга Бруски. Где-то пишут Том 2-й, где-то книга IV).

Вечером, попив с Титовым чайку, пошла на территорию, и вот, слышу очень сильную стрельбу в направлении Финского залива.

Наверное, Балтфлот купает фашистскую акулу.

Постояв минут пять, послушав стрельбу, хотела пригласить к себе Титова, вдруг, в 20:35, даётся сигнал «В.Т.».

Погода был пасмурная.

Тревога продолжалась 20 минут.

Ничего особенного, прошла спокойно.

Сейчас опять иду на берег, слушать стрельбу.

Сегодня приехал М.К. Русских, который ездил разыскивать эшелон, и разыскал кое-что; когда он ехал в обратный путь, сошёл на станции с эшелона, их задержали.

Взял он свою кружку, налил воды, взял кусок омлета, ест, и запивает.

Вдруг показываются три вражеских самолёта, и начали бомбёжку того эшелона, с которым он только что приехал.

Ну, а он бежать.

Отбежал метров 200, показалось мало, он ещё бежать.

Потом началась стрельба по самолётам.

Когда всё кончилось, он хватился своей кружки, и нигде её не нашёл.

В Акуловке, когда он ехал с военными, показался в воздухе низко фашистский стервятник.

Это было по всем приметам, но наши зенитки сбив его, оказалось, что наш самолёт.

Лётчику ранили руку в локте.